Ларс Кеплер - Гипнотизер
— До тех пор, пока я здесь — может быть. Но когда-нибудь мне придется выйти, а Юсеф умеет ждать.
Она подошла к окну, выглянула, потом села на диван.
— Где может скрываться Юсеф? — спросил Йона.
— Вы уверены, что я что-то знаю.
— А знаете? — спросил Эрик.
— Будете меня гипнотизировать?
— Нет, — растерянно улыбнулся он.
Эвелин в упор глянула на него. Она не накрасилась, и глаза казались ранимыми и беззащитными.
— Можете загипнотизировать, если хотите, — сказала она и торопливо опустила взгляд.
Квартира состояла из спальни с широкой кроватью, двух кресел и телевизора, ванной с душевой кабинкой и кухни с обеденным уголком. В окнах пуленепробиваемое стекло, все стены выкрашены в спокойный желтый цвет.
Эрик огляделся и пошел за Эвелин на кухню.
— Довольно мило, — похвалил он.
Эвелин пожала плечами. На ней были красный свитер и выцветшие джинсы. Волосы небрежно забраны в хвост.
— Сегодня сюда привезут кое-что из моих личных вещей.
— Хорошо, — сказал Эрик. — Обычно всегда чувствуешь себя лучше, если…
— Лучше? Откуда вы знаете, от чего я почувствую себя лучше?
— Я работал с…
— Простите, но мне это не интересно, — оборвала она. — Я говорила, что не хочу общаться с психологами и кураторами.
— Я здесь не в качестве психолога.
— А в каком?
— Пытаюсь найти Юсефа.
Эвелин повернулась к нему и коротко сказала:
— Его здесь нет.
Сам не зная почему, Эрик решил ничего не говорить о Беньямине.
— Эвелин, послушайте, — спокойно сказал он, — мне нужна ваша помощь, чтобы определить круг знакомых Юсефа.
У девушки почти лихорадочно заблестели глаза.
— Ладно, — ответила она и потерла губы.
— У него была подружка?
Взгляд потемнел, губы сжались:
— Вы имеете в виду — кроме меня?
— Да.
Она подумала, потом помотала головой.
— С кем он общался?
— Ни с кем.
— Одноклассники?
Пожала плечами:
— Насколько я знаю, у него никогда не было друзей.
— Если бы ему понадобилась помощь, к кому бы он обратился?
— Не знаю… Иногда останавливался поговорить с алкашами возле винного магазина.
— Вы не знаете, что за алкаши, как их зовут?
— У одного татуировка на руке.
— Какая?
— Не помню… вроде рыба.
Эвелин встала и снова подошла к окну. Эрик наблюдал за ней. Дневной свет упал на юное лицо, черты проступили отчетливее. Эрик видел, как пульсирует синяя жилка на ее тонкой длинной шее.
— Как вы думаете, он может жить дома у кого-нибудь из них?
Она еле заметно пожала плечами:
— Может…
— Уверены?
— Нет.
— Тогда как думаете?
— Думаю, что он найдет меня раньше, чем вы его.
Эрик смотрел, как она стоит, уткнувшись лбом в оконное стекло, и думал, можно ли еще на нее надавить. Что-то в ее монотонном голосе, в ее недоверии указывало, что она знает брата как никто.
— Эвелин, чего хочет Юсеф?
— У меня нет сил говорить на эту тему.
— Он хочет убить меня?
— Не знаю.
— Но как вы думаете?
Она глубоко вздохнула и хрипло сказала:
— Если он считает, что вы стоите между ним и мной, если он ревнует — он это сделает.
— Что именно?
— Убьет вас.
— Вы хотите сказать — попытается убить?
Эвелин облизала губы, повернулась к нему и опустила глаза. Эрик хотел повторить вопрос, но не смог выговорить ни слова. Вдруг в дверь постучали. Эвелин испуганно посмотрела на комиссара, на Эрика и попятилась в кухню.
Стук повторился. Комиссар подошел к двери, посмотрел в глазок и открыл. Вошли двое полицейских. Один из них в обнимку нес картонную коробку.
— По-моему, мы принесли все, что было в списке, — сказал он. — Куда поставить?
— Куда хотите, — еле слышно произнесла Эвелин, выходя из кухни.
— Можете расписаться?
Полицейский протянул ей документы, она расписалась. Йона закрыл за ними дверь. Эвелин торопливо подошла к двери, проверила, тщательно ли он все запер, и снова повернулась к ним.
— Я просила принести кое-что из дома…
— Да, вы говорили.
Эвелин присела перед коробкой на корточки, отодрала коричневую ленту и подняла края. Вытащила серебристую копилку-кролика и стала доставать застекленную картинку, на которой был изображен ангел-хранитель, но вдруг замерла.
— Мой фотоальбом, — сказала она.
Эрик увидел, как у нее задрожали губы.
— Эвелин?
— Я его не просила, ничего не говорила про…
Она открыла первую страницу с большим портретом себя-школьницы. На фотографии ей было лет четырнадцать, на зубах скобка; она застенчиво улыбалась. Светлая кожа, коротко стриженные волосы.
Эвелин перевернула страницу, и из альбома на пол выпал сложенный углом лист бумаги. Девушка развернула его и начала читать. Ее лицо стало совершенно красным.
— Он дома, — прошептала она и протянула письмо гостям.
Эрик расправил бумагу, и они вместе с комиссаром прочитали:
Ты моя, ты только моя, я убью других, ты в этом виновата, я убью того херова гипнотизера, и ты мне в этом поможешь, это ты, ты покажешь мне, где он живет, ты покажешь, как вы трахаетесь, и я убью его, и ты будешь смотреть, как я убиваю его, и вымоешь свою киску начисто, и я трахну тебя сто раз, и мы будем свободны и начнем все сначала, только вдвоем.
Эвелин быстро опустила жалюзи и осталась стоять, обхватив себя руками. Эрик положил письмо на стол и поднялся. Юсеф дома, торопливо подумал он. Наверняка. Если он сумел подкинуть альбом с запиской в коробку, он должен быть дома.
— Юсеф вернулся домой, — сказал Эрик.
— А где ему еще жить? — еле слышно ответила Эвелин.
Комиссар в кухне уже звонил одному из дежурных полицейских в центр связи.
— Эвелин, как, по-вашему, Юсеф сумел скрыться от полиции? — спросил Эрик. — Там ведь уже почти неделю обследуют место преступления.
— Подвал, — сказала Эвелин и посмотрела вверх.
— Какой подвал?
— Там потайная комната.
— Он в подвале! — крикнул Эрик на кухню.
Йона услышал, как на том конце медленно стучат по клавиатуре.
— Предполагается, что подозреваемый в подвале, — сказал он.
— Погодите немного, — ответил дежурный. — Мне нужно…
— Это срочно, — перебил Йона.
После паузы дежурный очень спокойно продолжил:
— Две минуты назад с того же адреса поступил тревожный вызов.
— Что вы говорите? Тумба, Ердесвеген, восемь? — удивился Йона.
— Да. Соседи позвонили, сказали, что в доме кто-то есть.
Глава 27
Кеннет внезапно остановился, постоял, потом медленно двинулся к лестнице. Он держал пистолет дулом вниз, рука прижата к телу. С кухни в коридор проникал дневной свет. Симоне шла за отцом и думала, что дом убитых похож на дом, в каком она жила когда-то с Эриком и маленьким Беньямином.
Что-то скрипнуло — в полу или глубоко в стенах.
— Это Юсеф? — прошептала Симоне.
У нее онемели руки от фонарика, чертежей и лома. Лом был страшно тяжелым.
В доме стояла абсолютная тишина. Звуки, которые они слышали раньше — стуки и приглушенные хлопки, — почти прекратились.
Кеннет коротко кивнул дочери. Он хотел чтобы они спустились в подвал. Симоне кивнула в ответ, хотя каждая клетка ее тела кричала «нет!».
Из чертежей следовало, что лучшее место для тайника — это, без сомнения, подвал. Кеннет ручкой нарисовал на чертеже, как стена с помещением для старого отопительного котла может продолжиться и образовать почти невидимую комнату. Другим местом, которое отметил Кеннет, был чердак.
В стене возле сосновой лестницы, ведущей на верхний этаж, обнаружилось маленькое отверстие без двери. В стене еще остались петли от маленькой дверцы. Ведущая в подвал железная лестница выглядела как самодельная: швы толстые и грубые, ступеньки покрыты мягким серым флисом.
Кеннет щелкнул выключателем, пытаясь зажечь свет. Ничего не произошло. Он нажал на выключатель еще раз, но лампа не горела.
— Стой здесь, — тихо велел он.
Симоне ощутила короткий укол паники. Тяжелый пыльный запах заставлял ее думать о потоке грузовиков.
— Дай мне фонарик, — сказал Кеннет и протянул руку.
Она медленно передала фонарь отцу. Он коротко улыбнулся, зажег фонарик и продолжил осторожно спускаться.
— Эй! — резко крикнул он. — Юсеф? Мне надо с тобой поговорить.
Внизу, в подвале было тихо. Ни шума, ни звука дыхания.
Симоне ждала, вцепившись в лом.
Фонарик освещал немного — стены и потолок над лестницей. Темнота подвала оставалась такой же густой. Кеннет продолжал спускаться, фонарик выхватывал отдельные предметы: белый пластиковый мешок, светоотражающая полоска на старой детской коляске, стекло вставленной в рамку киноафиши.
