Анна Белкина - G.O.G.R.
— Я не буду пить вашу жижу! — дрожащим голосом пискнул сержант, стараясь показать себя храбрецом. — Можете задушить меня, застрелить, попортить — чего хотите, то и сделайте, но я не буду. Я вам не подопытный кролик, вы не имеете права ставить опыты на мне.
Генрих Артерран прервал движение и снова водворил свою нечеловечью персону на стул напротив Сидорова.
— Как хочешь, — заявил он, сплетя в замок свои длинные белесые пальцы. — Можешь жить с образцом в организме. Ты видел фотографию прототипа. Очень скоро ты станешь от него неотличим. Год-два ты ещё проживёшь в облике человека — но не дольше. А потом — тебе не будет места среди людей. Самое страшное то, что прототип не дышал кислородом, и ты — подобно ему — тоже скоро не сможешь! У тебя выбор небольшой: либо принять антидот, который я предлагаю тебе бесплатно, либо потерять человеческий вид и умереть в страшных муках. Вопросы есть?
На этот раз Генрих Артерран не говорил поговоркой, а действительно желал выяснить, будут ли у Сидорова к нему вопросы по поводу принятия антидота.
Сидоров устрашился. Да, действительно, бравый сержант устрашился. Он, как и всякий человек, дорожил жизнью и боялся смерти. Он хотел жить человеком, и не хотел умирать… Генрих Артерран убедил его в том, что эта вот жидкость, «тася с васей» в прозрачном флакончике — его последняя надежда на жизнь, и Сидоров поверил.
— Хорошо, — согласился он и протянул руку к флакончику, что гостеприимно поджидал его с отвинченной пробкой.
Генрих Артерран со спокойной улыбкой победителя наблюдал за тем, как Сидоров пьёт антидот — жидкость, по вкусу похожую на чересчур переслащённый яблочный сок. Когда же флакончик опустел — сержант внезапно почувствовал свинцовую слабость и страшную сонливость, какая бывает в том случае если, работая, не поспал две-три ночи. Глаза сами собой закрылись и сержант, заснув, повалился под кухонный стол.
— Вопросов нет! — добродушно заметил Генрих Артерран, спрятал в карман пустой флакончик и поднялся из-за стола.
Серой бесшумной тенью прошествовал он по квартире Сидорова и вышел в подъезд, чтобы навсегда покинуть этот дом, уведя за собою всех своих помощников.
Глава 135. Антидот
Отпущенный Недобежкиным на свободу, Никанор Семёнов уехал из города Донецка. Уехал очень далеко, покинул Украину, покинул Европу и Америку. Ему, вечноживущему, нечего больше было делать ни в одном из этих мест, какими бы красивыми и удобными они ни были. Никанор Семёнов не являлся человеком, ведь в его организме засел проклятый образец, который сделал из него чудовище. Для всех он умер — и для своей семьи, и для своих друзей, и для всех, кто знал его когда-то в той жизни, которая для него закончилась фиктивными похоронами. Никанор Семёнов продолжал жить лишь для себя, в виде получеловека-полумонстра, но изменить свою судьбу не мог. Он не являлся ни химиком, ни биологом, и поэтому — не мог себе помочь, синтезировать для себя антидот. И поэтому — в один прекрасный день он пришёл к своему заклятому врагу — фашисту Генриху Артеррану и попросил его о помощи…
Генрих Артерран перенёс свою лабораторию из катакомб советской «Наташеньки» на далёкий африканский остров Мадагаскар. Там, среди диких джунглей, в запасном бункере, который строил ныне покойный Гопников, расположил он всё, что осталось у него от его великих открытий, в том числе — и нечеловеческое существо прототип. Когда-то Гопников скрывался тут, в этом бункере, от Генриха Артеррана, а сейчас — сам Генрих Артерран скрывается здесь от человечества, занимаясь поисками препарата, который бы разрушил триста седьмой образец, ставший проклятым для своего создателя. Гопников любил королевский размах. Он приметил на Мадагаскаре одну из подземных карстовых пещер и превратил её в настоящий подземный замок, в сравнении с которым меркнут замки германских королей, арабских шейхов и индийских магараджей. Рабочие-африканцы возвели в несколько уровней анфилады залов с высоченными потолками, лежащими на массивных колоннах, похожих на застывшие на века реликтовые деревья. Угождая непомерным аппетитам Гопникова, провели они километры электропроводки, водопроводных и газовых труб, высекли на гранитных стенах циклопические барельефы в виде мифических растений и животных. Полированный гранит играл разноцветными переливами в мягких лучах невидимых ламп, скрытых в чашечках каменных орхидей, которые, казалось, пахнут, как настоящие, в глазах каменных пантер, что притаились в ветвях каменных деревьев, в любой момент готовые к прыжку. Вот, как выглядела эта тайная лаборатория, предназначенная вместить прототип — как святилище какого-то древнего магического культа. А сам прототип тут располагался так же, как когда-то в монастыре Туерин — среди россыпей никому не нужного золота. И можно сказать, что здесь справляли культ — культ ПРОТОТИПА, ради которого и начался проект «Густые облака», и Генрих Артерран пожертвовал своей человечностью. Да, кроме этих пафосных роскошных залов тут были и обыкновенные лаборатории. Они помещались на самом нижнем уровне бункера, глубоко под землёй, и к ним спускались на скоростных лифтах. В лабораториях стояло лишь необходимое оборудование и поддерживалась полная стерильность, как в операционной. Ведь тут Генрих Артерран изготавливал АНТИДОТ. Именно он стал для него конечной целью, без антидота невозможно подвести проект «Густые облака» к завершению.
…Кресло с высокой спинкой, обитое красным велюром, и украшенное шёлковыми кистями, стояло у толстой колонны, изображающей Древо познания, обвитое Змием. Тело Змия несло в себе драгоценные камни, голова Змия, помещённая под самым потолком, вместо глаз имела два бриллианта по полторы тысячи карат. В этом кресле сидел, закинув ногу на ногу, хозяин всей этой невероятной роскоши — человек, ничего не алчущий и не видящий в богатстве высшей цели, потому что имел другую высшую цель. Звали этого человека Генрих Артерран, вернее, барон Генрих Фердинанд фон Артерран Девятнадцатый, автор проекта «Густые облака», а так же — единственный его полноценный результат. Человек, который может мгновенно усилием воли на молекулярном уровне перестроить клетки собственного тела и стать неосязаемым, и практически невидимым, который может без труда подчинить себе волю любого. Для него нет закрытых дверей и нет тех, кто был бы не согласен с ним. Для чего алчность, если среди сильных мира сего он — самый сильный?? Генрих Артерран случайно подсадил в своё тело триста седьмой образец, выпив лимонад, в который попало экспериментальное вещество из разбитой гориллой пробирки. Он сполна ощутил на себе его действие и стал практически всесильным. Генрих Артерран мог бы спокойно жить дальше, но оказалось, что «волшебный» образец имеет нехорошее свойство — сливаясь с ДНК человека, он всё больше и больше изменял её, приближая к ДНК существа-прототипа. Живя с триста седьмым образцом, Генрих Артерран продолжал непрерывно меняться, всё больше становясь похожим не на человека, а на свой прототип. Генрих Артерран изменился внешне, а самое страшное — ему становилось всё труднее изменить свои клетки обратно до человеческого состояния, «выйти из тени».
Генрих Артерран не мог предсказать дальнейшего хода этих перемен в собственном организме, не мог их ни остановить, ни повернуть вспять. Он понял, что единственный выход для него — полностью разрушить ДНК прототипа и вывести её из своего организма, однако исходом для него при этом будет смерть. Генрих Артерран не боялся смерти, смерть лучше, чем жизнь чудовища, потому что чудовищам в конце концов грозит безумие. Он уже изготовил и испытал несколько препаратов, которые разрушают образцы. Зайцеву помогло, Гопникову помогло, Филлипсу тому несчастному — тоже. А вот самому Генриху Артеррану — не помог ни один антидот — сколько бы он их не принял — результат оставался тем же, нулевым. Последней надеждой оставался препарат, который он испытал на милиционере Сидорове. Сидоров обладал теми же параметрами крови, что и Генрих Артерран, и поэтому служил для него лучшим подопытным кроликом.
Генрих Артерран ждал. Он медленно покуривал гаванскую сигару, глядя на то, как фонтан в центре зала подбрасывает к потолку искристые струи, а у его ног в ленивой сытой позе расположился светло-коричневый пятнистый гепард. Пространство зала было наполнено почти что мистическим и ярким светом, но светила лишь одна лампочка. Небольшая, энергосберегающая матовая лампочка, вознесенная под самый потолок. Но мощная система зеркал — копия системы из монастыря Туерин — усиливала её слабый свет в миллионы раз, чтобы осветить все уголки и закуточки.
И тут открылась раздвижная прозрачная дверь в глубине зала. Человек явился откуда-то из широкого коридора и пошёл вперёд по красной ковровой дорожке, приближаясь к Генриху Артеррану. Гепард рывком поднял голову, оскалил длинные и острые хищные клыки, издал короткий агрессивный рык. Генрих Артерран бросил на хищного зверя лишь один короткий взгляд, и этого хватило, чтобы тот затих и опять улёгся у ног повелителя.
