Стивен Хантер - Невидимый свет
– Да, сэр.
– Так вот, это ничто по сравнению с тем, что делает с трупом время. Прошло сорок лет. То, что извлекут из земли, узнать будет нельзя. Не стану возражать против того, чтобы вы поехали со мной в морг, но, когда буду работать, видеть вас рядом не хочу. Не хочу показывать, что стало с телом вашего отца. Таково мое правило. Так что позвольте мне делать мое дело одному.
– Конечно, доктор, – согласился Боб.
– Вот и хорошо. Договорились.
– Мистер Суэггер! – обратился к Бобу старик Коггинс. Он стоял в могиле, вытирая пот со лба красным платком. – Мистер Суэггер, все, раскопали. Очень глубоко.
Доктор приблизился к краю могилы и глянул вниз.
– Мистер Коггинс, вы собираетесь поднимать гроб? – спросил он.
– Да, сэр, – ответил пожилой негр.
Боб и Расс тоже подошли к могиле. Могильщики поработали хорошо. Стенки ямы были крепкие, ровные, черные; извлеченный грунт высился рядом аккуратными горками. Расс нервно глянул вниз. На глубине пяти футов лежал облепленный глиной длинный деревянный ящик.
Доктор обернулся.
– Я бы хотел попросить вас отойти. Мне нужно кое-что проверить. Мистер Коггинс, помогите мне спуститься.
Два молодых негра, тоже с лоснящейся от пота кожей, помогли доктору спуститься на дно могилы. Тот вытащил из кармана хирургическую маску, надел ее и попросил негров вылезти из ямы.
Послышался треск ломающегося дерева: доктор Филлипс вскрывал гроб.
– Мистер Суэггер, – донеслось из ямы.
– Да, сэр.
– Боюсь, у меня для вас плохие новости.
Боб и Расс переглянулись.
– Какие, сэр? – спросил Боб.
– Этот человек убит осколком орудийного снаряда. Эго сразу видно по повреждениям скелета. Судя по состоянию останков, он погиб примерно в 1865 году.
– Черт! – воскликнул Дуэйн. – Невероятно!
Глава 17
Старик бушевал. Проклятье! Куда ж он подевался, черт побери?
Сэм утром разворошил весь кабинет и теперь выворачивал наизнанку дом.
Опять эти проклятые ублюдки! Это их рук дело!
Последнее время они постоянно над ним подшучивают. Тайком пробираются к нему в дом, пока он спит, прячут его вещи, крадут, роются в ящиках шкафа. Вчера он нашел свои носки в третьем ящике, сегодня – в верхнем. Иногда расческа и бритва лежат на раковине слева, в другой раз – справа.
Ярость, неистовая, ослепляющая, словно дым, заволакивала разум, распирала вены. На лбу даже вздулась Y-образная жилка. В висках стучало.
На днях они спрятали его трубку. Его пенковую трубку, приобретенную в Германии после войны. Он выкуривал ее каждый вечер на протяжении почти пятидесяти лет. И вот она пропала! Исчезла без следа. Они поменяли имена его внукам, перепутали двух его дочерей, которые еще не умерли.
Они переставляют его машину, когда он заходит в магазин. Меняют светофор, когда он едет через перекресток, а потом сигналят ему и грубо кричат. Иногда так сбивают его с толку, что он не может сообразить, по какой стороне дороги ехать.
Всего этого более чем достаточно, чтобы всерьез разозлить человека, но их последняя выходка – это уж чересчур.
Он всегда и во всем был аккуратен до педантичности. Он принадлежал к тому типу американцев, которые верят не просто в закон и порядок, а в то, что именно закон и есть порядок. Поэтому он вел строгий учет рабочих документов, заносил их в каталог или протоколировал, делал подробнейшие записи, изучал показания вдоль и поперек, дотошно проверял все улики и никогда не задавал дважды один и тот же вопрос или такой вопрос, на который сам не знал ответа.
Он мог любого переспорить, мог заткнуть за пояс целую команду оппонентов, пока к нему не прицепились эти невидимые черти.
Но он не собирается сдаваться. Бог свидетель. Он будет отбиваться до последнего! Для них это будет нелегкое сражение.
Сэм обвел взглядом распотрошенный подвал. Кто-то повытаскивал его папки из картотечных ящиков и свалил в беспорядочную кучу на пол. Кто сотворил такое?
Вдруг он вспомнил, что сделал это сам. Всего несколько минут назад.
Что он ищет?
Ах, да, копию составленного им в 1955 году отчета по делу об убийстве Эрла Суэггера, предназначенного для коронера. Она была у него. Должна быть. Где-то здесь лежит. Но где?
Ящик с пометкой "1955 г." был пуст. Он опорожнил также ящики, где хранились документы за 1953 – 1957 годы, предположив, что, когда уходил со службы и перевозил все эти ящики домой, он сам или одна из его секретарш, – а он их столько перехоронил, что и не упомнить, – возможно, случайно сунули документ не на место.
А оставалась ли у него копия? Это был просто отчет о следствии, которое не служит основанием для вынесения решения о судебном преследовании или об отказе от него. Этот отчет направляется в архив коронера. Поэтому Сэм, судя по всему, тогда и не стал присоединять его к основным материалам по делу, а сунул в какую-то другую папку.
И дело совсем не в том, что его подводит память. Память тут ни при чем. Он все прекрасно помнит.
Просто в голове туман. И зрение шалит. Все его книги по-прежнему расставлены по порядку, разложены по полочкам, только вот названий на корешках он не различает. Приходится искать на ощупь. Ну как тут не злиться?
Он с ужасом думал о предстоящей встрече с Расти или как его там, черт побери. Как он скажет этому самонадеянному молокососу: "Знаешь, я не смог найти тот документ. Обещал найти, но не смог. Наверно, запамятовал".
Расти будет смотреть на него так же, как некоторые из внуков: словно на некий реликт, на внезапно ожившее древнее ископаемое, которому место в музее, под стеклом.
Ну и черт с ним! Сэма снова охватила ярость. Старческая узловатая рука сжалась в кулак. Он представил, как этот кулак врезается в челюсть Расти или как его там. Это послужило бы тому уроком.
Сэм нагнулся, но старческие кости не позволяли долго оставаться в согбенном положении. Он опустился на колени и стал собирать разбросанные папки, пытаясь складывать их по порядку.
На глаза попалась папка с фамилией, которая привлекла его внимание.
Она отозвалась в голове мелодичным звоном, тихим, неясным, но до странности знакомым. Что за фамилия? Из какого дела?
Он уже почти вспомнил, но едва оформившаяся мысль тут же растворилась в тумане, застилающем разум.
Черт бы их побрал! Опять издеваются над ним!
Сэм сложил папки, но, увидев, что все они помечены 1955 годом, вновь стал перебирать их, однако дела Эрла Суэггера среди них не было. Куда же оно исчезло? Где?..
Паркер!
Сэм держал в руках папку с материалами об убийстве Ширелл Паркер. Преступление страшное, а документов по нему – тонкая стопочка. Расследование заняло не много времени.
Почему его заинтересовала эта папка?
Ах, да, это же последнее дело Эрла. Он начал расследование в тот самый день – 23 июля 1955 года.
Сэм открыл папку. Ему улыбалась с фотографии Ширелл, в ту пору выпускница начальной школы. Кажется, кто-то из полицейских дал ему этот снимок перед судебным разбирательством. Очень милая девочка с ясными глазами, в которых светилась надежда. Подумать только! Негритянка из Арканзаса 50-х годов, живущая с верой и надеждой! Наверно, она была замечательной девочкой. Сэм вдруг понял, что ему о ней ничего не известно. Ничего, кроме обстоятельств ее смерти. Для обвинителя только это и имеет значение. Ему неважно, что за люди были жертвы – хорошие, плохие, замечательные, дурные. Если убийство – значит, проводится расследование, потом суд, отправляющий преступника на электрический стул или в тюрьму.
Следующую фотографию с пометкой: "ПРИНАДЛЕЖИТ УПРАВЛЕНИЮ ШЕРИФА ПОЛК-КАУНТИ, 24 ИЮЛЯ 1955 г. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО" он знал лучше. Это был снимок места преступления. Ширелл лежала на спине на склоне холма, на голой земле. Платье задрано, половые органы обезображены, лицо раздуто, глаза широко раскрыты.
Сэм перевернул фотографию. Он не мог на такое смотреть.
"Я поймал его и отомстил за тебя, Ширелл, – думал Сэм. – Да, отомстил. И за тебя, и за Эрла. Это моя работа".
Он помнил, как все происходило. Дело было простое.
Он прибыл на место преступления на следующий день, под вечер, измученный хлопотами на кукурузном поле, где погиб Эрл Суэггер, истерзанный горем, яростью и ужасом перед предстоящими траурными церемониями.
И вот 24 июля, в четыре часа дня, он наконец приехал на то место, где погибла Ширелл. С первого взгляда стало ясно: следы преступления безнадежно затерты. Земля вокруг трупа истоптана, всюду – бумажки, жестяные банки. Под деревом, привалившись к стволу, сидел в ленивой позе с сигаретой в зубах полицейский из управления шерифа.
– Следственная группа из полиции штата уже была? – спросил Сэм.
– Нет, сэр. Я слышал, они не приедут. Очень заняты с мистером Эрлом.
Сэм покачал головой, подумал: "Теперь это неважно. Здесь уже улик не найти".
– Тут будто армия прошла, черт побери.
– Народ прослышал об убитой негритянке. Приходили посмотреть. Я пытался их не пускать, но они же слов не понимают.
