Грег Диналло - Фиаско
Мы сидели в гнетущей тишине и мрачно смотрели на документы, а на столе у Юрия зазвонил телефон.
— Терняк слушает, — ответил он необычным начальственным голосом, а телефон все продолжал звонить. Он недовольно пробубнил что-то, положил эту трубку и схватил трубку другого аппарата. Но звонки не прекращались. Жертве этой допотопной техники, обреченной метаться от одного телефона к другому, достаточно было иметь на столе пульт многоканальной связи и всего один телефонный аппарат. Юрий схватил третью трубку, затем из заваленного бумагами и компьютерными распечатками хаоса извлек четвертую трубку.
— Терняк… Терняк… Терняк… — выкрикивал он каждый раз, как попугай, пока вместо длинных гудков не услышал человеческий голос. Тогда, просветлев лицом и чувствуя некоторое самоудовлетворение, заговорил потише: — Ага… а-э-э… ну разумеется. У меня тут один товарищ. Может, немного задержусь.
Положив трубку, он оттолкнул телефон в сторону, сердито заметив:
— Все в конспирацию играют. Не знаю, как они умудряются, но я почему-то всегда поднимаю нужную трубку, когда переберу все остальные.
Я улыбнулся и принялся собирать документы, а затем не удержался и спросил:
— Ну и кто же она такая?
Юрий посмотрел на меня непонимающим взглядом.
— Я про телефонный звонок говорю. Похоже, тебе назначили свидание.
— Хотел бы, чтобы назначили, — ответил Юрий, мечтательно вздохнув. — А напоминали про совещание.
— Что ты все юлишь? Говори прямо, как ее зовут?
— Игорем ее зовут, — ответил он со смешком. — Моя группа прогнозистов собирается сегодня вечером, чтобы подготовиться к завтрашнему совещанию, после которого мы вновь засядем, еще все обсудим и наметим, какие другие совещания следует провести в ближайшие дни. — Он в смятении забегал глазами. — Если бы наши пустопорожние разговоры могли подстегнуть развитие экономики, то по сравнению с Японией мы бы теперь выглядели так же, как она сейчас рядом с Гондурасом. Извини, дружище, так на каком этапе мы находимся?
— Сидим по уши в дерьме, — доложил я и уже хотел было вернуть документы в чемодан, как вдруг что-то остановило меня. ИТЗ. Мы расшифровали в документах названия всех компаний, кроме этого. ИТЗ. Что скрывается за ним? Во всех документах, касающихся распределения кредитов приватизированным государственным предприятиям по разным отраслям — автотранспортные перевозки, судоходство, железнодорожные перевозки, воздушный транспорт, складирование и хранение, — везде текст начинался со слов: ИТЗ произведет… ИТЗ получит… ИТЗ гарантирует… ИТЗ получит доступ к… Однако только в этом случае полное название фирмы нигде не расшифровывалось. Стоило поломать голову.
— Я склоняюсь к тому, что первая буква «И» означает «Интернэшнл», — предположил Юрий и вывел это слово на экран компьютера.
— Весьма возможно. Но она может обозначать и «Институт», и «Интер», и «Интра», и «Интелсат», и «Интерстеллар»…
— Хватит, хватит, — остановил меня Юрий. — Давай пока примем «Интернэшнл». А как насчет буквы «Т»? «Транспорт»? «Телефон»? «Телексы»? «Телесис»? «Техника»? «Термодинамика»?..
— Добавь сюда «Термоядерный», «Телеграф», «Телевизор», «Транс», «Три», «Трейд», «Трансфер», «Трансуорлд», «Технология», «Тектоника», «Тактика», «Текстиль»…
— Пока и этого достаточно, — прервал меня Юрий, быстро набрав эти названия на клавиатуре компьютера. — А как насчет буквы «3»?
— «Зоопарк», «Зиппер», «Зона»…
— «Зефир», «Зебра», «Зум»…
— «Зилч», то есть «ничто» по-американски.
— Ну, это вряд ли, — заметил Юрий.
Я взял с полки английский словарь и на всякий случай прочел еще несколько слов, начинающихся с буквы «Z»:
— «Цирконий», «Цюрих», «Цинк», «Царь», «Цветок», «Целлюлоза»…
— Может, сокращение расшифровывается, как «Интернэшнл телекоммюникейшнз Цюрих»? — предположил Юрий и набрал это название на компьютере.
— «Институт оф трейд Загреб»?
— «Интернэшнл текстайл энд зиппер»?
— «Интернэшнл текнолоджи энд… энд… энд что? Цинк? Цирконий»?
— «Зоология».
— «Зулусы».
— «Индепендент транслорт»… чего-то такого, — нерешительно сказал Юрий и, сверкнув глазами, высказал новую мысль: — А может, это юридическая контора? Указание, что впоследствии министерство будет иметь дело с адвокатами?
— Может быть и такое. Удивительного тут ничего нет. Действенная правовая система сказывается на развитии демократии не меньше, чем свободная пресса.
Юрий даже руки поднял в знак протеста.
— Не надо. Эти законники скоро нас с ума сведут. По-моему, ИТЗ может означать «Инепт, Тедиус и Зани».
— Пусть будет так. Но раз уж мы затронули юридические премудрости, то можно сказать и так: Игноменес, Тавтология и, и… — тут я опять открыл словарь, чтобы подобрать подходящее слово на букву «3» — «Зоонтролия».
— А что это такое?
— Форма умственного расстройства, когда больной думает, что он стал животным.
— А что ты думаешь, если расшифровать как «Иллюзорная, темпераментная и занудная»? — Хмыкнув, Юрий откинулся на спинку стула.
— Это адвокатесса такая?
— Да нет. Моя бывшая жена, — пояснил Юрий и еще долго смеялся, а потом сказал: — Забудем об этом, Коля. Тут лезет в голову всякая нелепица. Мы лишь теряем время.
Я хотел бросить эти гадания, но его шутка напомнила мне агента Скотто и некие ее слова, способные привести к разгадке. Юрий заметил мою веселую улыбку и не преминул спросить:
— Ты что-то придумал? Давай выкладывай. Я тебя знаю, ты что-то держишь за пазухой.
Я мотнул головой — дескать, нет ничего, а сам так и сиял от внезапной догадки.
— Видишь ли, Юра, это совсем из другой оперы. — То есть?
— ИТЗ нельзя расшифровывать так, как мы это делаем.
Я взял у него лист бумаги, карандаш и написал фамилию — РАБИНОУ или РАБИНОВИЧ, а по-английски — RUBINOWITZ.
— Рабинович? — переспросил Юрий, явно озадаченный. — Не помню такого. Кто он?
— Михаил Рабинович. Но он был им тридцать лет назад. Теперь он Майкл Рабиноу. Все время вертится в ночном клубе «Парадиз». Заправляет сетью гостиниц в Америке…
— Все равно не припоминаю.
— …и еще он связан с израильской мафией. Вот теперь брови Юрия поползли вверх.
— Да-да. Теперь припоминаю, — сказал он. — Полагаешь, это он отправил Воронцова на тот свет?
— Пока не знаю. Шевченко сказал, что, по его мнению, Баркин за этим убийством не стоит.
— Да ты понимаешь, как это здорово, если ты окажешься прав?
— Еще как понимаю, — ответил я, довольный собой и тем, что дело может прогреметь более внушительно, чем афера с обувной фабрикой в Зюзино.
— И что ты намерен теперь делать? Побежишь к ментам?
Я лишь пожал плечами, еще не зная, что предпринять, но потом, пораскинув мозгами, выпалил:
— Да, побегу к ментам, но к американским.
— К той бабе, что ли?
— Ага. К той иллюзорной, темпераментной, занудной бабе. — И я с ухмылкой потянулся к телефону. — Нет ли у тебя под рукой номера телефона посольства США?
Юрий достал маленькую записную книжку в черном кожаном переплете, уже сплошь исписанную, с дополнительными листками, тоже исписанными телефонами и адресами, но уже не в алфавитном порядке, а где придется. Книжечка эта имела для него особую ценность, ничуть не меньшую, чем электронные записные книжки для граждан западных стран, а даже большую. Большую, потому что Юрий жил в закрытом обществе, в городе без телефонных справочников. Прожив десятилетия в условиях поголовной подозрительности и подавления личности, граждане бывшего Советского Союза боялись записывать в книжечки телефоны родственников, друзей и сослуживцев.
Юрий набрал номер на диске одного из телефонов и передал трубку мне.
— Да-да. Я хотел бы переговорить со специальным агентом Скотто. Габриэль Скотто… Да, да, из вашего министерства финансов. Из отдела СБФинП… А-а… Да, пожалуйста… А-а… Благодарю вас.
Юрий вопросительно посмотрел на меня.
— Что? Она уже улетела?
Я мрачно кивнул.
— Да, улетела назад в Вашингтон. Они дали ее телефон в Вашингтоне.
— Хорошо. Звони в Вашингтон. С моего телефона. А вообще-то лучше из моего дома. Нужно долго ждать, пока соединят с заграницей.
— Да знаю я наши порядки.
— Ты что, решил дальше не рыпаться? — насел на меня Юрий, заметив, что я скис.
— Пока только подумываю об этом. Смотри: работы у меня нет, жить негде. Какие-то люди пытаются меня угрохать. Может, лучше смотаться отсюда хоть на время?
— Имеешь в виду Америку?
— А почему бы и нет? Ездил же туда более сотни лет назад мой прадед? А я из России пока никуда не выезжал. Может, и мне пришло время прошвырнуться?
— А как уедешь-то? Только билет на самолет тянет побольше миллиона. Мало того, что ты бездомный и безработный — у тебя за душой и гроша ломаного нет.
