Джеймс Тейбор - Заледеневший
— Ты слышала что-нибудь о «Вишну»?
— Из радиопередач «Мировые религии». Это какой-то индуистский бог, верно?
— Верно. А в связи со станцией?
— Сдаюсь.
— Эмили и Фида обнаружили экстремофила. Они назвали его «Вишну».
— Что-что обнаружили?
— Прости. Организм, который выживает в экстремальных окружающих условиях. Таких, как сверххолодная суперсоленая вода.
— Ого! И что особенного в этом существе?
— Они думали, что оно, возможно, спасет Землю.
Бейкон расхохоталась и почти сразу поморщилась, схватившись за ребра.
— Ну и ну. — Она внимательно посмотрела на Халли. — Постой, ты меня не разыгрываешь?
Лиленд пришлось дать ей короткое объяснение.
— Так ты думаешь, что кто-то мог убить ее из-за этого дела?
Халли рассказала Бейкон о связях между НАСИ и ГЭНЕРГО.
— И ты думаешь, они и вправду могут делать такие дела? — спросила Рокки, глядя на Халли широко раскрытыми глазами.
— Я в этом уверена, — ответила девушка.
— Грейтер убивает Эмили… — задумчиво произнесла Рокки, качая головой и поглаживая гипс на запястье. — Он, конечно, грандиозный кретин, но чтобы убить… не знаю. Он же весь… как бы это сказать… израненный. У него же все сердце в рубцах.
— Возможно, ты и права. Ну а что насчет «Триажа»?
— А что насчет «Триажа»?
— Тебе известно что-либо о его деятельности здесь?
— Это, кажется, что-то вроде того, что будет задействовано в случае природной катастрофы. Или нет?
Халли рассказала ей то, что видела в видеозаписях.
— И ты думаешь, этот тип действительно ее убил?
Голос Рокки вдруг стал затихать. Халли услышала мягкое гудение в ушах, а комната стала медленно погружаться во мрак.
Смех Бейкон вернул ее в реальность:
— Что это с тобой? Ведь укол-то всадили мне, а засыпать начала ты.
— Да неужели?
— Типичный микросон. Здесь такое можно наблюдать постоянно.
Халли потерла лицо ладонями. Такое случалось с ней и раньше. В эту секунду она была в комнате, вела беседу, а затем исчезла отсюда. А потом какой-то неожиданный толчок пробудил ее и вернул обратно.
— Прости ради бога. Не обижайся. Я просто…
— Да не бери в голову. У всех здесь бывает такое.
Халли решила поскорее переменить тему разговора:
— Ты можешь представить, что кто-то на полюсе мог оказаться убийцей?
Рокки не нахмурилась, не вздрогнула и даже не удивилась. Она кивнула.
— Да запросто. Сколько угодно. Начнем хотя бы с этого кретина Бренка. А потом…
Рокки замолчала и пристально посмотрела на Халли. Одна рука потянулась к горлу. Бейкон нахмурилась, закашлялась, попыталась что-то сказать. Черты лица искривились; к голове прилила кровь. Лицо покрылось сыпью, а потом стало багровым, как будто кто-то отхлестал Рокки по щекам. Запястья раздулись и тоже покрылись сыпью. Лицо опухло еще сильнее. Голова откинулась назад, рот раскрылся; грудная клетка поднималась — женщина старалась сделать вдох.
Халли схватила трубку висевшего на стене телефона, нажала клавишу «0» и, когда оператор ответил, закричала во весь голос:
— Неотложную помощь в изолятор. Рокки Бейкон задыхается. Необходима помощь. НЕМЕДЛЕННО!
У Бейкон начались конвульсии — тело реагировало на недостаток кислорода и избыток двуокиси углерода; губы и кончики пальцев посинели, лицо распухло настолько, что Халли практически не видела глаз. В углах рта пузырилась пена. Женщина лежала спиной на подушке, ее грудь поднималась, стараясь втянуть хоть немного воздуха сквозь зажатые дыхательные пути.
Халли лихорадочно рыскала глазами по палате в поисках чего-либо, что можно использовать для немедленной трахеотомии, но ничего подходящего в комнате не было. Дверь с треском распахнулась, и в палату влетел врач.
— Что случилось?
— Она не может дышать. Вы сделаете трахеотомию?
Морбелл стоял, в упор глядя на нее, и молчал, словно окаменевший. Халли никогда не доводилось видеть покрасневшего альбиноса. Его лицо стало красным, на нем появилась страдальческая гримаса. Халли показалось, что он вот-вот расплачется.
— Доктор! — закричала она. — Необходимо…
Тело Рокки, бившееся в конвульсиях, вдруг затихло.
— Дайте мне ваш набор инструментов. Я сама вскрою трахею. — Халли затрясла врача за плечо.
Это вернуло его в реальность. Он выскочил и через полминуты вернулся с перчатками, скальпелем, кровоостанавливающим зажимом, эндотрахеальной трубкой и дыхательным аппаратом с маской. Подскочив к кровати, Морбелл посадил Рокки, откинул назад ее голову, сделал вертикальный разрез чуть ниже щитовидного хряща, повернул скальпель на 360 градусов, формируя круглое отверстие, установил кровоостанавливающий зажим вокруг трахеи и ввел в нее дыхательную трубку. Повернул ее, чтобы закрепить опорные фланцы трубки внутри трахеи, присоединил дыхательный аппарат и начал нажимать воздушный мешок, раздувая легкие Бейкон.
При обычных условиях достаточно приложить совсем небольшое усилие, чтобы сжать воздушный мешок дыхательного аппарата. Врач надавил на него, надавил сильнее, надавил изо всех сил, так что его лицо побагровело…
— Ничего не проходит! — сказал он.
Держа воздушный мешок в левой руке, он стал ударять по нему правой рукой, сжатой в кулак. Халли взяла его за руку.
— Распухание трахеи сузило проходное отверстие по всей длине.
— Черт побери, — выругался Морбелл. — Да будь все проклято. — Он отсоединил воздушный мешок, сбросил его с кровати и уткнулся лицом в ладони.
Халли поняла, что он плачет. Рокки было не спасти. Она вытащила из-под женщины простыню, накрыла распухшее до неузнаваемости лицо и помогла доктору сесть на единственный находившийся в палате стул. Халли никогда не доводилось видеть врача, дошедшего до такого состояния.
— Я не могу больше выносить ничего подобного, — рыдая, произнес Морбелл. — Я ведь давал клятву, черт возьми.
Как раз в этот момент в палату вошла Агнес Мерритт.
— Рокки умерла, — сказала Халли. — Какая-то аллергическая реакция, вызывающая удушье. Она задохнулась.
Но Мерритт не сводила глаз с врача, который все еще плакал, заливаясь слезами.
— Ну а с ним-то что? — спросила она Халли.
— Думаю, ему нужно прийти в себя и немного отдохнуть.
— Он что-нибудь говорил?
— В смысле?
Халли ожидала совсем другого вопроса: что именно делал доктор. Но почему Мерритт так заботит то, что он говорил?
— Он говорил вам что-нибудь?
— Только то, что он не может больше выносить подобное. Не ошибусь, предположив, что он имел в виду то, как умирают здесь люди.
Мерритт явно почувствовала облегчение.
— Ну все, доктор, давайте-ка возвращайтесь в свой кабинет.
Голос у Агнес был более строгим, нежели внешний вид. Она приподняла врача со стула и вывела в коридор, а потом обратилась к Халли:
— Грейтера уже известили. Он будет здесь с минуты на минуту.
После того как Мерритт ушла, до Халли вдруг дошло, что главный научный сотрудник даже не взглянула на тело Рокки.
30
Среда, вторая половина дня, ровно три часа дня. Шестой этаж главного здания Национального научного фонда, нового и сверкающего, уставленного огромными растениями в горшках, стоящими на фоне высоких протяженных сияющих окон. «Отсутствие необходимости хранить тайну — большое преимущество этого ведомства», — подумал Барнард.
— Доктор Дональд Барнард. У меня назначена встреча с директором.
Барнард был удивлен, увидев перед собой молодого человека с ост-индской внешностью, сидевшего за секретарским столом в директорской приемной. Когда его перевели на работу сюда, исполнительные помощники назывались секретарями и были женщинами. Как Кэрол, например, которая была одних лет с ним и сидела в его приемной. Но сейчас времена изменились не только здесь, но и в Вашингтоне — возможно, особенно в Вашингтоне, где недостаточная политкорректность могла стоить карьеры.
— Разумеется, доктор Барнард. Прошу вас, подождите немного, пожалуйста.
Мелодичный голос этого молодого человека напомнил Барнарду звучание колокольчиков. Секретарь вошел в дверь, расположенную за его спиной, и вышел из нее меньше чем через минуту.
— Простите, сэр, что заставил вас ждать. Прошу вас, проходите, пожалуйста.
Он распахнул дверь перед Барнардом и закрыл ее за его спиной.
Невысокий, опрятного вида человек со смуглой кожей и коротко подстриженными черными волосами («Еще один ост-индиец», — предположил Барнард), протягивая руку, вышел ему навстречу.
— Дэвид Геррин. Искренне рад вас видеть.
31
Вход в вестибюль здания Национального научного фонда осуществлялся через огромные вращающиеся двери, какие часто можно видеть в присутственных местах Нью-Йорка. Такие двери Барнард не любил. Как-то раз он видел, как в одно мгновение сломалась ножка ребенка, попавшая в такую дверь, у которой инфракрасный датчик блокировочного механизма был установлен на четыре дюйма выше макушки этого несчастного мальчика. А сейчас, после только что закончившейся встречи, ему казалось, что он попал в эту вращающуюся дверь и вертится в ней, как белка в быстро крутящемся колесе.
