Эрл Гарднер - Блондинка с подбитым глазом
– Нам пора, – Мейсон встал. – Если окажется, что Карл разговаривал с миссис Кэннард, то я буду благодарен вам, если вы сообщите об этом.
– Хорошо, я дам вам знать, – пообещал Бартслер. – Но, если я найду миссис Кэннард, то не выдам ее адреса, пока сам с ней не поговорю. В этом деле у каждого свой интерес.
– Понимаю, – ответил Мейсон. – А пока спокойной ночи. Нас ждет еще много работы.
Язон Бартслер проводил их.
– Думаю, что мы на верном пути, – сказал он, закрывая за ними дверь.
В машине Делла заметила:
– Ты ни словом не упомянул о его примирении с Элен.
Мейсон кивнул головой, занятый своими мыслями.
– Это Пол звонил?
– Хм.
– Он нашел миссис Кэннард?
– Похоже, что да.
– Мы сейчас едем к ней?
Мейсон с трудом вписался в поворот.
– Мы не можем терять ни минуты.
– Знаешь что, шеф? – вздохнула Делла. – Дай и мне батончик.
19
Мейсон повернул на Бульвар Киллман. Делла Стрит следила за нумерацией.
– Девятьсот. Тысяча. За тем перекрестком начнется тысяча сто. Должно быть, это тот светлый дом с левой стороны.
Мейсон подъехал к тротуару, погасил свет и заглушил двигатель. Вечер был светлый и холодный. Сапфировое небо, усеянное звездами, казалось, висело над самой землей.
Мейсон и Делла поднялись по ступеням и позвонили. За закрытыми дверями послышались шаги. Мейсон прислушался внимательнее. Один шаг тяжелее, другой легче, тяжелее, легче… Делла сжала ему руку:
– Боже, кто-то хромает, шеф!
Дверь открылась и на пороге появилась полная женщина с черными волосами. Ее быстрые, решительные глаза, окруженные сеткой мелких морщинок, придающих ей добродушный вид, улыбнулись.
– Миссис Руффин? – спросил Мейсон.
– Нет, ее нет дома.
На лице Мейсона отразилось разочарование.
– Жаль. У меня к ней важное дело. О недвижимости, которую она получила в наследство.
– В наследство? – спросила заинтригованная женщина.
Мейсон кивнул головой.
– Да, кто-то из семьи… Но, может быть, я лучше сообщу это непосредственно миссис Руффин?
– Я ее родная сестра, Джессика Кэннард. Если она получила наследство, то, возможно, и я…
– Ах, миссис Кэннард, – обрадовался Мейсон и, достав из кармана блокнот, принялся листать страницы. – А у меня здесь записано, что вы живете на Лоблэнд Авеню.
– Прошу, прошу пройти, – спохватилась женщина. – Я у сестры всего пару дней. Она была в последнее время не слишком здорова… Конечно, не так, чтобы она совсем не могла выходить из дома… просто нервы. Поэтому я подумала, что помогу ей какое-то время по хозяйству.
– Понимаю, – сказал Мейсон, позволяя провести себя вместе с Деллой в удобную, не без претензий обставленную гостиную.
– Прошу сесть и рассказать все по порядку, – медовым голосом обратилась хозяйка. – Наверное, это дядя Дуглас оставил нам наследство. Мы давно подозревали, что у него что-то есть.
Мейсон подарил ей ослепительную улыбку.
– Прошу меня извинить, мэм. Чтобы выполнить обязательные правила, я должен сначала задать вам несколько вопросов прежде, чем смогу удовлетворить ваше любопытство. Это не означает, конечно, что у меня есть какие-либо сомнения относительно вашей личности, но вы понимаете, в таких случаях обязательна процедура, которой мы должны строго придерживаться.
Сияющая женщина сложила на коленях руки.
– Понимаю, понимаю. Спрашивайте смело, молодой человек.
– Вы ведь вдова, верно? – начал Мейсон.
– Да. Мой муж умер в тысяча девятьсот тридцать четвертом году.
– Вы не вышли замуж вторично?
– Нет.
– А ваша сестра?
– Сестра в разводе.
– Это хуже, – скривился Мейсон.
– Почему?
– Потому что бракоразводный процесс редко бывает доведен до конца. Вы понимаете, имущественные вопросы не отрегулированы достаточно точно, а это дает адвокатам возможность утверждать, что имущество супругов не было разделено и на этой основе они выдвигают претензии.
– Разве недвижимость, полученная по наследству, не будет представлять исключительной собственности моей сестры? Ее бывший муж в этом случае, наверное, не имеет ни малейших прав на наследство?
– Как правило, так и бывает, – признал Мейсон, – но у нас инстинктивная боязнь разводов. Хотя, конечно, в обычном случае дело проще, когда наследует жена, а развод произошел по вине мужа. Это было ведь так, не правда ли? В противном случае часто бывает множество осложнений. Возвращаясь к вам, у вас нет детей?
– Нет.
– А у вашей сестры?
– У нее есть сын.
– Совершеннолетний или нет?
– О да, совершеннолетний. Сестра старше меня. Ральфу, ее сыну, уже за тридцать, он женат и у него ребенок.
– У вашей сестры есть какое-нибудь занятие?
– В настоящее время нет. Но она работала на кондитерской фабрике, уволилась несколько месяцев назад.
– А вы?
Она усмехнулась.
– О, я работающая женщина.
– Можно спросить, чем вы занимаетесь?
– В последнее время я содержала частный детский садик. Вы знаете, сколько матерей теперь работает и им не с кем оставить детей, потому что найти подходящую служанку, дело почти невозможное, да и недешево. Оказалось, держать садик – отличный бизнес.
– Давно вы начали содержать садик?
– Несколько месяцев назад.
– Интересно. А как вы нашли клиентуру?
– Я просто дала объявление в газету, – со смехом ответила она. – Вы никогда не поверили бы, сколько женщин привели ко мне своих детей. Конечно, поначалу они пытались обо мне что-то узнать, приходили предварительно поговорить. Но в итоге, в клиентах у меня недостатка не было.
– Очень интересно, – сказал Мейсон. – А среди этих клиенток была некая Милдред Дэнвил, которую убили несколько дней назад?
На лице миссис Кэннард была вежливая, добродушная улыбка женщины, которая хочет произвести выгодное впечатление и готова предоставить всю информацию о себе. Когда же этот вопрос упал на нее, как удар грома средь безоблачного неба, она попыталась сохранить неизменным выражение лица, но результатом оказалась лишь жалкая гримаса.
– Она привела к вам мальчика по имени Роберт Бартслер, – продолжал Мейсон, – а поскольку история, которую она вам рассказала, показалась подозрительной, то это не давало вам покоя. Вы заглянули в телефонный справочник, чтобы посмотреть, есть ли там кто-нибудь под фамилией Бартслер. Вы нашли Язона Бартслера и позвонили. А теперь вы можете рассказать нам, что произошло дальше.
Миссис Кэннард заморгала веками, облизала губы, но не произнесла ни слова. Мейсон продолжал вежливо улыбаться.
– Прошу поверить мне, что для вас будет значительно лучше, если вы выложите карты на стол и скажете всю правду. В конце концов, речь идет об убийстве, а ваша роль в происшедшем очень двусмысленна.
– Вы наверное сошли с ума, – выдавила миссис Кэннард.
– Может быть, вы скажете мне, где находится ребенок?
– Понятия не имею.
– Вы ведь не станете отрицать, что под вашей опекой был мальчик по имени Роберт Бартслер?
– Я не в состоянии помнить имена всех детей.
– Когда вы вдруг закрыли детский сад, вы назвали причиной случай заболевания оспой?
– У меня действительно был случай заболевания ребенка оспой.
– А теперь вы приехали, чтобы помочь больной сестре?
– Так было. Одно не исключает другого.
– Вы взяли с собой какого-нибудь ребенка?
– Конечно нет.
– Следовательно, здесь нет никакого ребенка?
– Нет!
Мейсон поискал взгляд Деллы, после чего стал осматриваться в комнате. На маленьком столике лежал огромный словарь. Он посмотрел на солидный том, потом на Деллу, снова на словарь и снова на Деллу. Делла, наморщив лоб, водила глазами за его взглядом. Вдруг она улыбнулась и, почти незаметно, кивнула головой. Мейсон повернулся к миссис Кэннард.
– О чем, кроме возможной продажи шахты, вы разговаривали с Язоном Бартслером?
– Ни о чем.
– Как вы к нему попали?
– По рекомендации знакомого.
– Какого знакомого?
– Того, кто устраивал для меня некоторые дела и кто интересуется шахтами.
Делла Стрит незаметно придвинулась к столику.
– Какой великолепный словарь, – сказала она.
Миссис Кэннард посмотрела на нее ошеломленным, ничего не видящим взором. Делла потянулась за словарем.
– Это седьмое издание? – спросила она.
Делла взяла словарь со столика, подняла его приблизительно фута на два и опустила всем весом на пол.
– Ой! Он у меня упал! – вскрикнула она как можно громче.
Грохот тяжелой книги и крик Деллы слились в один оглушающий звук, после которого наступила напряженная тишина. Все застыли в ожидании, напрягая слух.
– Мне так неловко, – извиняюще сказала Делла.
Из глубины дома донесся тонкий, пискливый плач ребенка, который вскоре перешел в громкое рыдание.
– Туда, Делла, – указал Мейсон, двинувшись в сторону детского крика.
Миссис Кэннард поднялась и стала боком отступать в направлении выхода. Мейсон с Деллой углубились во мрак чужого дома, натыкаясь в темноте на мебель и ощупью разыскивая выключатели. Их вел детский плач. Они нашли малыша в дальней комнате, в железной кроватке. Мейсон зажег свет.
