Дарья Донцова - За всеми зайцами
Местная эмиграция приняла его довольно дружелюбно, Вацлаву помогли с работой, нашли дешевую квартиру. Но через несколько лет выяснилось, что поляк сидел в Варшавской тюрьме… за грабеж.
Вацлава перестали принимать во многих домах, но ему, очевидно, было наплевать. К тому времени он уже владел небольшим гаражом и автомастерской. Потом два работающих у Вацлава механика, русских по национальности, попались на продаже краденых автомобилей. Новицкий тогда сумел выйти сухим из воды.
С тех пор он несколько раз попадал в поле зрения полиции, но ему удавалось доказать свою невиновность. Вацлав, скорей всего, тесно связан с уголовным миром, только вот доказать эту связь не представляется возможным.
Но и это было еще не самым странным. В ночь с субботы на воскресенье наш гость покинул свою спальню около часа ночи. Вылез по садовой лестнице, поймал такси и поехал… к Новицкому. Дверь на условный сигнал открыл сам Вацлав. Дима проскользнул внутрь. Домой вернулся к 5 утра.
Конечно, Дима – не самый приятный человек. Оксанке с трудом удалось отучить Дениску называть парня козлом, а Маня всякий раз кривила губы, когда подкидыш оказывался рядом. Но все-таки не верилось, что он связан с уголовным миром. Ведь он из очень приличной семьи: и отец, и мать – доктора наук, интеллигентные люди. Сам Дима закончил университет, защитил кандидатскую диссертацию, блестяще знал французский язык. Что же связывает его с приблатненным Вацлавом Новицким и почему встречались они только по ночам? Зачем он врал нам про работу в мифической фирме? И откуда, в конце концов, у него деньги? Кто и за что платит недотепе? Все эти вопросы крутились в голове колесом, пока я добиралась из агентства домой.
Дома царил переполох. Приехал ветеринар делать прививки собакам. Месье Гастон Жув любил животных и великолепно разбирался в разнообразных кошачьих и собачьих недугах. Но вот только пациенты не испытывали к нему никакой благодарности и малодушно прятались при появлении улыбчивого доктора.
Вот и сегодня, не успел Гастон войти в холл, как все животные моментально испарились. Не помогли ни ласковые слова, ни сдобное печенье. Маня и Денька отчаянно шуршали обертками от конфет, но всегда прибегавшие на этот звук Банди, Снап и Федор Иванович затаились.
Наташка и Оксанка искали их по всему дому; Гастон, посмеиваясь, пил в гостиной кофе. Я пошла к себе, полная раздумий.
В спальне слабо пахло воском. Очевидно, приходящая прислуга натирала сегодня мебель. Я открыла окно и вдохнула холодный, сырой воздух, терпко пахнущий прелыми листьями. Вдруг за спиной раздалось тихое сопение. От неожиданности и ужаса я чуть не вывалилась наружу. Но, быстро обернувшись, увидела, что в комнате пусто. Сопение неслось из-под кровати. Преодолевая страх, я опустилась на колени и увидела черные глаза и мокрый нос Снапа.
– Ах вот ты где, ну-ка вылезай, трусишка. Такой большой ротвейлер, а боишься простого укола.
Сконфуженный пес выполз на середину комнаты, за ним выбрался верный Хуч. Я открыла дверь и закричала:
– Наташка, Оксанка, дружки здесь!
Подруги прибежали и защелкнули на Снапе поводок. Стащить упирающуюся четырьмя лапами шестидесятикилограммовую тушку по лестнице не представлялось возможным, и Гастон поднялся наверх. Через секунду привитый Снап радостно пожирал печенье, а повизгивающий Хучик путался у нас под ногами.
Оставалось найти Банди. Мы облазили весь дом, кроме Диминой комнаты.
– Неудобно как-то, – сказала Оксана, – может, не надо, когда его нет, заходить?
– Глупости все это, – рассмеялась Наташка, – Банди определенно здесь.
И она распахнула дверь. В комнате царил армейский порядок. Кровать застелена идеально, на покрывале ни морщинки, подушка – точно посередине. Домашние тапочки, как на картинке, пятка к пятке. На столе, стульях, креслах и диване нет никаких вещей. Комната выглядела изумительно безликой, было не похоже, что Дима живет в ней вот уже несколько месяцев.
– Пожалуй, самый храбрый питбуль под кроватью, – проговорила Наташка и громовым голосом приказала: – Банди, сию минуту иди сюда!
Покрывало задергалось, и пит появился на свет. Наташка ухватила его за длинный тонкий хвост и закричала:
– Оксанка, быстрей надевай ошейник!
Пока они стреножили Банди, я подошла к окну и отодвинула занавеску. На подоконнике, в самом углу валялся фантик. Я машинально взяла бумажку и разгладила ее – карамель "Гусиная лапка" фабрики "Красный Октябрь"!
– Ну, что ты там мечтаешь, – воззвала Оксанка, – помоги скорей, вывертывается негодник.
Ноги машинально понесли меня на зов, но голова отказывалась соображать. Значит, это Дима ищет камни! А может, неизвестный злоумышленник обыскивал его комнату и забыл фантик. Нет, не похоже. Здесь какой-то идеальный порядок, аккуратный хозяин скорей всего выбросил бы бумажку, да и горничная приходит мыть комнаты через день. Я вспомнила запах воска в своей спальне. Значит, убирали сегодня утром и, конечно, вытирали подоконники.
– Наташка, а Дима обедал?
– Волнуешься о его желудке? Обедал, к тому же с большим аппетитом, а потом опять уехал. Его фирма куда-то отправила по делам.
Мы потащили Банди в коридор, где со шприцем на изготовку караулил ветеринар.
– Мадам, – раздался тихий голос Софи, – звонила медсестра из больницы. Что-то случилось с Луизой, я толком не поняла. Вроде бы там перепутали лекарства и что-то не то ей укололи.
В Луизиной палате царил беспорядок. Кровать пуста, скомканные простыни и подушка с одеялом лежат в кресле. Одышливая, полная женщина мыла пол остро пахнущей жидкостью.
– Что случилось?
– Не знаю, я уборщица, мне приказали приготовить палату для другой больной.
Я побежала искать врача, в ординаторской дежурил незнакомый доктор.
– Куда увезли Луизу Роуэн?
Врач замялся, потом начал мямлить:
– Мы вынуждены перевести больную в палату реанимации.
– Почему? Ей стало хуже?
– К сожалению, у мадам Роуэн начались нарушения сердечного ритма, требуется постоянное наблюдение за самочувствием.
– Но нам звонила медсестра и говорила о каком-то неправильно сделанном уколе.
Врач начал судорожно кашлять, потом спросил:
– А кто вам звонил?
– Не знаю, просто сестра из клиники.
– Скорей всего, вы не так поняли. Наверное, наша сотрудница сообщила, что Луизе следует делать уколы.
– Могу я увидеть подругу?
– К сожалению, в реанимацию не пускают посетителей и не принимают цветы. Подождите несколько дней.
Я покинула не расколовшегося доктора и пошла искать сестру. Здесь повезло больше. Молоденькая гасконка тряслась от страха, не успел мой рот вымолвить вопрос, как девушка затарахтела:
– Ей-богу, не виновата. Вашей подруге регулярно делали уколы, но внутривенные не назначались. А когда я пришла ей ставить градусник, то обнаружила развязанный жгут. Я сразу поняла, что приходил кто-то посторонний.
– Почему?
– Наши жгуты синего цвета, а около постели валялся красный. Мадам очень плохо выглядела, я тут же вызвала доктора, а тот послал за заведующим. Не знаю, что они подумали, но допросили всех сестер. Ни одна не делала укола – значит, пришел посторонний. А уж что он там ввел в вену, кто знает. Но я не виновата, сразу же сообщила вам, и меня уже за это отругали.
– В полицию сообщали? Девушка пожала плечами:
– Спрашивайте начальство, я только выполняю приказы.
– В каком состоянии Луиза?
– В ужасном, почти на том свете, только не говорите никому, что я сказала. Заведующий страшно боится, что после ее смерти родственники подадут в суд на больницу. И правильно сделают. Представляете, что произойдет, если каждый сможет ходить беспрепятственно по этажам и делать уколы? Мрак.
– Охрана не заметила постороннего?
– Да здесь проходной двор, восемь этажей, а пост только у главного входа. Постоянно ходят люди, их даже ни о чем не спрашивают. Кроме того, полно входов, которые никто не охраняет: для медперсонала, для подвоза продуктов, для машины из прачечной, для трупов.
Я поежилась, представляя, как толпы трупов пробираются к выходу, отталкивая корзинки с продуктами и тюки с бельем.
– У моей подруги есть шанс выжить?
– Шанс есть всегда. Сейчас в реанимации все вокруг нее прыгают, как сумасшедшие, боятся родственников и судебного процесса.
Я поблагодарила словоохотливую девицу и поехала в удрученном настроении домой.
Дома, как всегда, кипели страсти. Луи решил испечь к чаю безе и, готовя тесто, включил духовку. Через минуту из плиты послышался истошный вой. Перепуганный насмерть повар открыл дверцу, и прямо ему в лицо вывалилась кошка Клеопатра с подпаленной шкурой.
– И когда только она успела залезть в духовку, – сокрушался Луи, пока Софи собиралась идти с ним к врачу обрабатывать кошачьи царапины.
– Кошки любят тепло и закрытые пространства, – пояснил Денька, – вот Клепа и нашла подходящий домик.
