Джастин Скотт - Девять драконов
Крошечный катер морской полиции стрекотал по темной воде, голубые огни прожекторов полыхали, выла сирена. За триста ярдов до необъятной стены «Королевы Елизаветы II», весело сверкающей огнями бортовых иллюминаторов, маленькое суденышко остановилось на пути приближающегося парома.
— Подбить его! — выла банда на носу парома. — Потопим! Суй лаун гинг!
Рулевому-хакка было трудно вести паром с таким количеством людей на борту. Но он был обозлен на морскую полицию за частые обыски их семейной джонки и поэтому усилил свою хватку на штурвале, обрадовавшись посланной богами возможности отправить этих водяных колючек на дно залива.
Чип сидел, откинувшись, на корме трясущегося катера, глядя то на сержанта-китайца, командовавшего полдюжиной полицейских из морской полиции, то на паром, создававший массивную носовую волну и быстро приближающийся. Зная, что проход в гавани будет забит, он пробежал квартал от «Волд Оушнз-хауса» к полицейскому причалу, показал свое полицейское удостоверение, впрыгнул на борт катера, и они отправились на перехват украденного парома.
Парень у радиопередатчика выглядел лет на двадцать пять — не больше, и вполне естественно, что он никогда не думал, что столкнется в гавани со смутьянами. Пока рулевой возился с мотором, катер закачался на волнах, и паром становился все больше, четче вырисовываясь из темноты. Он в отчаянии покачал головой и бросил убийственный взгляд за борт, проклиная этих чертовых заморских дураков на «Королеве Елизавете II», которым самим не хватает мозгов закрыть дверь. Неужели на пароходной линии Кунардов думают, что банда будет просить разрешения подняться на борт? Обе палубы умыкнутого парома битком набиты типами, жаждущими крови.
Чип намеренно держался в стороне. Тогда как вся полиция Гонконга была поочередно задействована в антиповстанческих формированиях, он не присоединялся к ним. Он был на катере не по прямым обязанностям, и поэтому не хотел мешать сержанту командовать своими подчиненными. Но он вдруг понял, что именно сейчас он должен отдать приказ по-английски.
— Сержант! Остановите этот паром!
— Слушаюсь, сэр.
Не имея ни армии, ни флота, Гонконг тем не менее требовал, чтобы полиция защищала его границы, равно как и спокойствие его жителей. И потому, как и всякий офицер в департаменте, сержант морской полиции, благодаря выучке, традиции и необходимости, был наполовину солдатом. Он получил команду от вышестоящего, и теперь приготовился ее исполнять, командуя своими подчиненными.
— Осветить рулевую рубку, — приказал он на кантонском диалекте.
Их галогенный прожектор, взметнувшись вверх, остановился на окнах. Множество лиц было прижато к стеклу. Толсторожий парень у штурвала поднял руку, заслоняя глаза от света.
— Зарядить оружие!
Один из полицейских отпер секционную дверь, вошел в отсек и вскоре вернулся и встал с автоматической винтовкой рядом с сержантом.
— Завести мотор. На четверть румба вперед.
Катер двинулся, рассекая беспорядочное короткое волнение.
— Застрелите этого парня.
Хлопнул залп. Стекло вылетело, головы шарахнулись назад, и рулевой. — хакка пропал из поля зрения. Паром неожиданно круто мотнуло в сторону, бросив смутьянов на поручни; некоторые из них свалились за борт.
— На румб вбок, рулевой.
Катер стал разворачиваться параллельно парому, шедшему на полной скорости. Сержант велел подойти еще ближе.
— Ремингтоны!
Катер подходил ближе, пока не оказался всего в нескольких ярдах от открытого по бокам машинного отделения.
— Огонь!
Трое ухмылявшихся полицейских открыли огонь по машинному оборудованию. Град пуль пробивал трубы, кабели, приборы, и вскоре из моторов посыпались искры, потекло дизельное топливо и масло системы гидравлики, и паром остановился всего в нескольких сотнях ярдов от Цзин Ша Цзуя.
— Прекратить огонь! Прекратить огонь!
Но полицейские уже вошли во вкус, и потребовалась третья команда и тычки в плечо, чтобы привлечь их внимание.
Когда дым рассеялся и залпы еще эхом звучали в их ушах, сержант повернулся к Чипу, который сказал:
— Отлично сработано, сержант.
В этот момент внезапно ожило радио, надтреснутым голосом требуя отчета у сержанта, и Чип, слушая его рапорт, подумал, что если строгая программа «локализации» и сделала командную структуру армии в чем-то китайской, то Королевская полиция Гонконга сохранила британскую склонность к преуменьшениям.
— Вы можете прислать буксир, сэр? — спросил сержант.
Но голос вышестоящего чина звучал как-то вяло. В сущности, он был просто испуганным.
— Идите к Козвэй Бэю. Там целая орава атакует «убежище от тайфунов». Похоже, они собираются напасть на яхты.
Обойдя громадину лайнера, они увидели огромный костер из горящих машин на набережной. Пламя вздымалось ввысь на сотню футов и отражалось в стеклянных зданиях, и казалось, что дома тоже пылают.
— Сай ла, — выдохнул сержант.
Это и вправду сама смерть, подумал Чип. Позади них, на Коулуне, огонь пожирал причал, и радость первой одержанной победы стала быстро стихать.
Глава 13
Чип предупредил Викки, чтобы она не выходила на улицу, потому что смута на Коулуне могла перекинуться через гавань, как лесной пожар. Но она ускользнула с вечеринки Ту Вэя вскоре после того, как инспектор ушел. Все столпились у окна, глазея на битву за причалы на Стар Ферри, и пространство для танцев опустело — там остались только мимы да филиппинский дуэт, заливавшийся песенкой «Мы делаем это, как всегда» со спрятанной в папоротниках сцены.
Она обещала отцу вернуться домой вместе с ним на машине. Но подумав, заволновалась — если беспорядки перекинутся на Козвэй Бэй, ее мать может проснуться в одиночестве на яхте и испугаться.
— Вызовите лифт, пожалуйста.
Бежавший позади нее мужчина в два прыжка перемахнул оставшиеся ступеньки. Он казался знакомым, впрочем, как и многие другие на этом вечере, и неотразимо привлекательным: евразиец с шелковистыми, блестящими черными волосами и серо-зелеными глазами.
— Спасибо, — улыбнулся он.
— Лифт еще не приехал, — сказала Викки, отворачиваясь от него в противоречивых чувствах — смятенных против ее воли, чего уж ей совсем было не нужно, но новый прилив волны желания разлился по ее телу. Она заставила себя не смотреть на него и сосредоточиться на оставшемся внизу бальном зале.
Ту Вэй Вонг уселся на возвышении в углу в компании престарелых китайцев. К ним присоединились девушки в расшитых национальных нарядах, таких плотно облегавших и глубоко вырезанных, что Вивиан показалась бы просто скромницей. Они наполняли их бокалы и зажигали им сигареты. Она узнала некоторых из судовладельцев — приятелей Ту Вэя, сбежавших в Гонконг в сорок девятом году. Это были единственные в зале люди, казавшиеся равнодушными к заварушке в городе, что было странно для людей, уже однажды лишившихся своего дома.
Красивый евразиец тоже смотрел на них с интересом, как обнаружила Викки, бросив на него короткий быстрый взгляд. Если одной из привлекательных черт Альфреда Цина были его полные энтузиазма ухмылки, то этот парень мог свести ее с ума своими глазами. Они улыбнулись друг другу, и Викки обнаружила, что, вопреки своей воле, начала с ним разговор.
— Старый пират — хладнокровный тип, правда? Смотрите, пьет себе вино, когда город горит.
— Может, он собирается скупить по дешевке головешки?
Взгляд Ту Вэя скользнул поверх своих приятелей, и Викки проводила его глазами. По необъяснимым для нее причинам она не удивилась, что объектами его интереса оказались ее отец и Аллен Уэй. Тайпан и губернатор стояли у окна в решительных позах, руки на бедрах, лица повернуты в сторону пламени по другую сторону гавани. Аллен казался совершенно сбитым с толку, словно он не мог поверить, что на жителей доброго и чувствительного капиталистического Гонконга нашло помрачение: бешенство и безудержное желание убивать.
Отец же, напротив, был мрачным, с твердо сжатыми губами. Он называл вещи своими именами и знал, что это — бедствие. Потому что, даже если бы полиция и пресекла эти безобразия в первые пять минут — на что совсем не похоже, — все равно акулы с телевидения уже бьют в барабаны по всему миру: Гонконг в огне позади попавшего в ловушку несчастного британского роскошного лайнера. Слава Богу, биржи закрыты на новогодние праздники, но скоро они откроются, и всякая связанная с Гонконгом биржа пойдет ко дну, как балласт. Странный вопрос всплыл в голове Викки: чему мог улыбаться Ту Вэй Вонг? Неважно, вложил ли он деньги в различные предприятия или нет, китаец он или нет, но разве «Волд Оушнз» не потеряет в Гонконге даже больше, чем Макфаркары?
Двери облицованного нефритом лифта бесшумно распахнулись.
