Анна Белкина - G.O.G.R.
— Так, — Пётр Иванович встал из-за стола. — Нужно ехать к Додику. Как положено, с Самохваловым. Если его не окажется дома — устроим засаду. Но схватить надо обязательно.
Глава 36. Битва и победа
Додик жил в новом доме. Дом — шестнадцатиэтажный, похожий на прилепившиеся к скале ласточкины гнёзда. Квартиры в нём построены по евростандарту: с трёхметровыми потолками и метровыми дверными проёмами. Большие раздельные комнаты, встроенная мебель, полотенцесушители, ниша для стиральной машины… Жилище рассчитано на богачей. Во-первых, чтобы купить такую квартиру нужно не меньше полумиллиона долларов, а во-вторых — квартплата. Квартира Додика на первом этаже — такая, вот, мини-вилла с застеклённой верандой, с собственным входом и двориком. Такие апартаменты называются «дабл», потому что там две кухни, две ванные, два санузла, два холла и шесть комнат. Вот, оказывается, как жил Додик. Один (любовницу можно не считать) в таких хоромах! Не то что, бывает, семья из пяти человек в малосемейке ютится!..
Группа лейтенанта Самохвалова оцепила дом. Они спрятались, чтобы их было не видно. Пётр Иванович и Сидоров зашли в подъезд. У стены притаились трое спецназовцев. Серёгин постучал в высокую железную дверь, потому что звонка нигде не было видно.
— Кто там? — спросил тоненький голосок, какой-то забитый весь, дрожащий.
— Скажите, пожалуйста, — отозвался Сидоров. — А Витя дома?
Голосок промычал что-то. За дверью послышалась возня, бормотание.
— Нет, — крикнул за дверью тот же голосок. — Он ушёл куда-то…
Дома, «гусь хрустальный», никуда не ушёл! Надо брать.
— Отжимайте дверь, — скомандовал Пётр Иванович шёпотом. — Только тихо.
Двое спецназовцев взялись за дверь по бокам, чтобы потом отнести в сторону, третий подсунул под неё домкрат.
— А когда он будет, вы не знаете? — нарочито громко спросил Сидоров.
— Нет.
— Пришлите подкрепление, — сказал Пётр Иванович в рацию. — Мы заходим.
— А вы не могли бы открыть дверь, — попросил Сидоров, — А то через порог не разговаривают — поссоримся!
— Нет.
— Готовность номер один, — сказал Пётр Иванович.
Дверь была почти что, снята. Подкрепление из пяти человек поднималось по лестнице.
— Вперёд!
Дверь оттащили в сторону. И в квартиру ворвались пятеро вооружённых бойцов.
Додик ел. На широком столе перед ним стояли тарелки, доверху набитые всякими деликатесами. Любовница Катя — это она отвечала тоненьким голоском — с Додиком не ела: она должна была сама покупать себе пищу. А денег у неё было не много… Почувствовав, что что-то неладно, Додик бросил окорок в красный соус, заляпав скатерть, и побежал через второй холл на веранду, чтобы через собственный выход выскочить на улицу. Катя заперлась в ванной.
— Стоять, ни с места!
В квартиру полетела шашка со слезоточивым газом. Размазывая по лицу слёзы, кашляя, Додик ломанулся в дверь запасного выхода. Но во дворике его тоже поджидали. Засадив кулак в первое, попавшееся на пути лицо, Додик захлопнул дверь и кинулся назад, в квартиру, разыскивая на ходу пистолет. Но оружия нигде не было. Как загнанный зверь, преступник, топая, метался по комнатам, натыкаясь на бойцов Самохвалова. Бандит пытался драться, бросался в них, чем попало: вазами, книгами, даже музыкальный центр швырнул. Гонимый преследователями, Додик метнулся на кухню. Схватив со стола сверкающий, острый тесак, он приготовился защищаться. Даже, если придётся всех перерезать! Дверь второго входа тоже сняли. Бойцы спешили со всех сторон. У самых ног Додика разорвалась ещё одна шашка. В глазах защипало, в горле запершило. Ослеплённый, Додик слышал шаги преследователей и тыкал тесаком наугад, прислонившись спиной к серванту с посудой. Откуда-то прилетел кулак, угодив Додику в глаз, отбросив его в сторону. Бандит зацепил сервант, посуда полетела на пол. Однако он сумел удержаться на ногах, ещё и пнул кого-то. Но потом возник чайник. От удара у Додика зазвенело в голове, и он повалился ничком, выронив тесак. Тут же на него насели, заломили руки, надели наручники. Додик дёргался, ругался, но освободиться не мог. В ванной тихо плакала Катя.
Глава 37. Додик
Додик сидел на стуле, притихший, бледный, с подбитым глазом. Глупо таращился по сторонам и говорил, что ему пора на работу. Перед ним, на столе Серёгина в специальном пакете лежал тот самый тесак, которым Додик пытался защищаться от спецназа.
— Я сантехником работаю… — мямлил Додик и тёр кулаком слезящиеся глаза.
— Слезоточивого газа накушался! — хихикнул Сидоров и протянул арестованному носовой платок. — На, не вытирай руками — хуже будет!
Додик выхватил платок и приложил его к правому, подбитому глазу.
— Бить не будете? — деловито поинтересовался он.
— Не будем, — ответил Пётр Иванович. — Если, конечно, сам не напросишься.
— А чего мне? — якобы удивился Додик. — Я — честный сантехник… Не знаю, чего вы меня прихватили?.. Ой! — он вдруг сморщился и схватился за подбитый глаз. — Чайником меня кто-то из ваших навернул… И газ этот дурацкий!
— Ты уж прости, — протянул Сидоров. — Иначе бы не вышло — убежал бы.
— Ну да, сантехники живут только в элитных квартирах, — сказал Пётр Иванович. — Будешь рассказывать?
— А как же? — ответил Додик. — Мне скрывать нечего! Я — человек честный.
— Сейчас, наверное, будем бить, — тихо сказал Сидоров, услышав очередное враньё Додика.
— Чш-ш! — шикнул на сержанта Серёгин.
Тот что-то буркнул недовольно, отошёл в сторону и уселся на свободный стул. А Пётр Иванович, вооружившись ручкой и бланком протокола, обратился к арестованному:
— Фамилия?
— Додин Виктор Герасимович, — с готовностью ответил Додик.
— Та-ак, — протянул Серёгин, записывая, и снова спросил:
— Где работаем?
— Да, сантехник я! — в который раз выкрикнул Додик.
— Сантехник… — повторил Пётр Иванович.
Заполнив «шапку», следователь перешёл к большой графе «Показания».
— А знаком ли ты с гражданином по фамилии Белов? — спросил он, в упор посмотрев на арестованного.
— Неа, — замотал головой Додик. — Впервые слышу!
— Врёшь! — выкрикнул Сидоров, вскакивая со стула.
— Чш! — ещё раз шикнул Серёгин.
— Ну, ведь, врёт же! — обиделся сержант.
— Не вру, не вру! — заволновался Додик.
— Врёшь, — заключил Серёгин. — Я сам за тобой наблюдал. Да, и видел, как ты, Додик, разговаривал с Беловым в пивбаре под названием «Корчма», пренеприятнейшее местечко, скажу я вам. А в аварийном бюро я узнал, что сантехником ты уже три года, как не числишься.
— А? — до этого уверенный в своей неуязвимости, Додик перепугался, смотрел выпученными глазами.
— И не смотри так, — продолжал Серёгин. — Белова мы задержали, и он всё про тебя рассказал. А тебе остаётся только дополнить. Кстати, ты не знаешь, кто это его пристрелил у нас в КПЗ?
Додик сразу же растерял весь боевой пыл. Больше не пытался ни напирать, ни оправдываться, а только сидел неподвижно, смяв в правой руке носовой платок, и тихонько ныл:
— Му-у-ы…
Потом замолчал, уставился в пол, задумался.
— Я помогу следствию! — внезапно бодренько изрёк он.
— Вот и хорошо, — кивнул Пётр Иванович, и спросил:
— Кто такой шеф?
— Иначе, бить будем! — добавил Сидоров.
На этот раз Серёгин не шикнул, а многозначительно добавил:
— Именно.
— Ладно, — сказал Додик и откинулся на спинку стула. — Знаете, я уже и сам не знаю, что там за шеф такой.
— Правда? — удивился Пётр Иванович. — А Гарик сказал, что ты лично знаком с шефом.
— Да, — подтвердил Додик. — Но только, был знаком. Раньше у меня был один шеф — Сумчатый его звали.
— И что же с ним случилось?
— Ничего. Только он теперь — не шеф. Там какие-то американцы появились… И, в общем, Сумчатый теперь сам у них — шестёрка на побегушках. И ещё Утюг, и Чеснок, они теперь тоже на них работают.
— И кто они, эти Утюг и Чеснок?
— Наши бывшие конкуренты и враги.
— Имена, фамилии?
— Не знаю. У нас никто не говорит имена — только клички.
— Точно? — Сидоров встал и пересел на другой стул, поближе к Додику.
— Угу, — кивнул тот.
— И что это за американцы такие?
— А я и не знаю даже… — мрачно ответил Додик. — Крутые… Всех подминают. Они никогда не показываются, только руководят.
— И это тебе американцы приказали старые машины доставать?
— Ага! — закивал Додик. — Они, они. Американцы. Раньше я киллеров вербовал для Сумчатого. Но они сказали, что я слишком тупой для этого, и сначала хотели от меня совсем избавиться. А потом придумали эти машины.
— А для чего они их придумали?
— Перепродают? — вставил Сидоров.
