Рэндел Фрейкс - Терминатор-2. Судный день.
А неподалеку Джон и Терминатор возились со сломанным вездеходом. Вымазавшись по локти в машинном масле, они лежали на спине и прикрепляли болтами новый водяной насос.
Джон говорил:
– Однажды нам встретился отличный парень. Это он научил меня чинить моторы. Но мама, конечно, все испортила. Рано или поздно она рассказывала всем про Судный День и про то, что я стану мировым лидером человечества, а она напишет про это книгу.
Одна из ячеек мозга Терминатора преобразовывала слова и поступки Джона в удивительно сложную матрицу. Киборг пришел к заключению, что Джону не хватает в жизни чего-то очень важного. Того самого, без чего человек не может существовать. Но для постижения этого требовался дополнительный мыслительный процесс. А пока Терминатор продолжал чинить машину, благо эта деятельность не требовала больших умственных усилий.
– Дай мне, пожалуйста, гаечный ключ, – попросил робот.
– На. Знаешь, мне хотелось бы увидеть моего отца.
– Ты его увидишь.
– Да. Наверно. Мама говорит, что когда я стану взрослым, я пошлю его обратно в 1984-й год. Но пока он еще не родился. Черт, прямо голова кругом идет!
– Передай мне вон тот болт, – сказал Терминатор, у которого все эти виражи времени, а также иные миры не вызывали ни малейшего недоумения.
Джон протянул ему болт и продолжал:
– Они с мамой были вместе всего одну ночь, но, по-моему, она до сих пор его любит. Я видел, как она иногда плачет. Конечно, она не признается. Говорит, ей просто попало что-то в глаз.
Они вылезли из-под машины и очутились на ярком дневном свете.
– А почему вы плачете? – спросил Терминатор, сообразив, что это тоже одна из составных частей сложной матрицы.
– Ты о людях? Не знаю. Просто плачем – и все. Когда больно.
– Вы плачете от боли?
– М-м… Не совсем. Бывает, что человек не поранился, а ему все равно больно. Понимаешь?
Киборг потерял нить рассуждений.
– Нет.
Джон пожал плечами.
– Наверно, чтобы понять это, надо уметь чувствовать.
– Наверно, – согласился Терминатор, залезая в машину и поворачивая ключ зажигания.
Мотор взревел.
– Отли-ично! Молодец! – воскликнул Джон и хлопнул киборга по ладони.
– Нет проблем, – криво усмехнулся Терминатор.
Джон ухмыльнулся в знак одобрения и поднял вверх большой палец. Терминатор неуклюже воспроизвел его жест, не понимая его значения. Джон расхохотался и велел роботу вылезти из машины и сделать вторую попытку.
Сара отвлеклась от работы, чтоб взглянуть на Джона и Терминатора. Она была слишком далеко и могла Только видеть, как Джон учит киборга человеческим жестам. Пытаясь выработать у робота более непринужденную походку, Джон прошелся перед ним взад-вперед и велел Терминатору сделать то же самое. Потом он начал бурно жестикулировать и, захлебываясь, объяснять, каким должен быть современный парень. Неуклюжему Терминатору все-таки удалось в конце концов пройти несколько шагов, покачивая бедрами точь-в-точь как Джон.
Глядя на сына, оживленно беседовавшего с человеком-машиной, Сара вдруг поняла, как выполнить один из пунктов ее плана. Терминатор никогда не перестанет охранять Джона, он никогда его не бросит… И будет жить, пока жив ее сын, только ради него. При этом он никогда не обидит Джона, не накричит на него, не напьется, не ударит, не скажет, что он очень занят и ему некогда. Робот готов умереть, защищая ее мальчика. Да, из всех потенциальных отцов, с которыми так или иначе сталкивался Джон, сей неодушевленный предмет был единственным подходящим.
Сара сделала самый разумный выбор в этой безумной жизни.
Стиснув зубы, она с мрачным видом вернулась к работе. Сильная женщина, чья воля ковалась годами в суровых испытаниях.
Проверка почты
Т-1000 поставил мотоцикл на обочину тихой, пустынной дороги, возле рощицы чахлых, умиравших от жажды апельсиновых деревьев. По скоростной автостраде, вдалеке, тянулся нескончаемый поток машин. Работало несколько насосов, качая нефть из-под бурого холма за шоссе.
Т-1000 перебрал в памяти все обратные адреса, которые видел на конвертах в комнате Джона. Он побывал уже везде, кроме…
Чарон Меса, Калифорния.
Для робота, сделанного из жидкого металла, этот мир представлял собой несложную головоломку, ломаную реальность, части которой легко вставлялись обратно в картину космического порядка. Понятия причины и следствия казались хохмой этому роботу, мыслившему столь обычно, что даже терминаторы понимали его с трудом. Он вычислил несколько возможных траекторий передвижения преследуемой цели. И упорно следовал по одной из них, не прекращая изучать остальные. Прежде всего нужно побывать по всем адресам, указанным на конвертах. Затем вычислить, каков будет следующий шаг цели, и пойти на перехват. Ну, а если не получится, то затаиться и ждать сколько потребуется, много лет подряд. Ждать, собирая по крохам информацию о том, где скрывается жертва. В программу Т-1000 была заложена информация о том, когда начнется война. И где можно будет найти Джона Коннора в начале боевых действий. Так что Джон Коннор, так или иначе, наверняка появится на горизонте.
И Т-1000 будет тут как тут.
Даже Небесная Сеть не сразу решилась изготовить это новейшее оружие. Т-1000 был настолько долговечен и прочен, что это само по себе являлось непредсказуемым фактором. Вдобавок робот обладал способностью мыслить самостоятельно, не учитывая приоритеты системы Сети. Т-1000 был слишком независимой конструкцией, и Сеть решилась на его создание только в последний момент, оказавшись перед угрозой полного поражения. Все вот-вот могло рухнуть, и Небесная Сеть начала посылать в прошлое терминаторов, чтобы они изменили исход войны. Лишь за микросекунду до окончательного краха гиперкомпьютер заслал в прошлое Т-1000.
Эйнштейн сказал, что Господь Бог не играет в кости с мирозданием.
У Небесной Сети не было иного выбора.
Т-1000 завел мотоцикл. «Кавасаки 1100» летел по направлению к шоссе со скоростью сто двадцать миль в час. Он казался металлической точкой, движущейся вне времени по собственному маршруту, который вел его прямо к цели.
Наковальня воли
Сара сидела за обшарпанным столиком. Оружие было вычищено, работа завершена. Она вздохнула, чувствуя, как с души свалилась огромная тяжесть. Солнце садилось за горизонт.
На мир опускалась мгла.
Сара вытащила нож из футляра, висевшего у нее на поясе. От нечего делать она принялась что-то вырезать на крышке стола… Получилась буква "Н".
Джон с Терминатором заканчивали сборы, подготавливая машину к поездке.
Сара подняла глаза и поглядела на детишек. Сальседы, которые играли неподалеку. Они ласкали собачонку и в шутку боролись с ней. Иоланда вышла из фургончика с карапузом на руках.
Вот она, гармония. В этом военизированном лагере существовало единение. Любовь. Благородство помыслов. Нежность. Гармония, которой недоставало Саре. Она могла лишь наблюдать это со стороны – ведь Сара делала то, чего не делал ни один человек на земле. Как тут не ошибиться?
Взглянув на Сальседу, который кинулся к ребенку и закружил его в воздухе, словно Пако был птичкой, Сара обернулась и посмотрела на Джона, уныло грузившего в машину оружие и прочие вещи.
Другие дети резвились за его спиной, от души смеялись, и в их движениях была такая безудержная свобода, какая Джону и не снилась.
Солнце светило ей прямо в глаза. Больно… Сара машинально провела по ним рукой и, почувствовав на ладони влагу, прикрыла веки.
Всего на мгновение.
И в этом была ее ошибка.
Сара очутилась на той детской площадке. И дети Сальседы снова играли там с другими ребятишками, играли спокойно, веря, что родители в своем уме и не сожгут себя и их заживо. Дети качались на качелях, катались с горки, смеялись, кружась на карусели. Трава была ярко-зеленой, а солнце не раскаленным, но теплым и благодатным.
Сара вцепилась в проволочную ограду. Она во все глаза глядела на юных матерей, игравших со своими младенцами.
Маленькие девочки прыгали через скакалку. Появилась еще одна молодая мать – она несла на руках двух летнего малыша. Эта женщина была одета в бело-розовую униформу официантки. Когда она обернулась, на ее губах играла радостная улыбка.
Это была сама Сара. Красивая. Лучезарная Сара, еще не отравленная мыслями о мрачном будущем. Она поглядела на своего странного двойника, стоявшего за забором.
Сара знала, что это случится, что десница Господня неотвратима.
Помрачнев, она припала к ограде. И принялась кричать, обращаясь к женщине на площадке, но из уст ее не вырвалось ни звука. Она трясла в бессильном отчаянии забор. И беззвучно орала.
Улыбка слетела с лица Сары-официантки, словно осенние листья с деревьев. На мгновение их взгляды встретились, преодолев пропасть бесконечности. Но затем та Сара отвернулась и вновь заулыбалась, потому что ее малыш что-то залепетал и бросил в нее горсть песку. Она от души рассмеялась и позабыла про Сару, стоявшую за оградой, словно та была лишь игрой света.
