Поль-Франсуа Уссон - Кристаль
Анжела не понимала ни слова из их разговора, но не чувствовала себя оставленной без внимания: Имир время от времени бросал на нее успокаивающий взгляд и дважды поднимался, чтобы подлить ей кофе.
Разговор оставался спокойным до самого конца. Бьорн задавал вопросы, Имир на них отвечал, и его ответы, кажется, удовлетворяли полицейского. Но под конец, когда Бьорн одним глотком допил остававшийся в чашке кофе и уже собирался подняться, Имир положил руку на руку комиссара и ровным голосом произнес какую-то фразу, которая, судя по всему, слегка нарушила умиротворенное состояние последнего. Бьорн встал и сделал Анжеле знак, что они уходят. Имир остался сидеть. Вид у него был слегка расстроенный.
Перед тем как выйти, Анжела невольно шагнула к Имиру — ей очень хотелось взять его за руку. Бьорн, обернувшись, наблюдал за ними. Анжела спросила, можно ли ей будет прийти еще раз с фотоаппаратом, чтобы поснимать безделушки и сделать портрет хозяина. Имир, внимательно посмотрев на нее, ответил:
— Приходи завтра вечером. Я приготовлю настоящий норвежский обед… — Затем перевел взгляд на Бьорна и добавил: — Конечно, если твой друг комиссар не возражает…
Слово «друг» было произнесено с легкой нотой ревности. Не обращая внимания на эти слова, Бьорн слегка поднялся на цыпочки, разглядывая стопку старых каталогов. Потом он взял один из них и, не открывая, сдул с него пыль, а затем осторожно понюхал, словно хотел ощутить уже знакомый запах.
— Я с женой тоже заказывал безделушки к свадьбе у твоих родителей…
Он произнес эти слова, не отрывая глаз от обложки каталога. Имир взглянул на комиссара с сочувствием:
— Можешь его взять. Для меня все это уже не воспоминания — просто предметы.
Бьорн поблагодарил.
Бьорн и Анжела сели в «мерседес». Имир проводил их до набережной и подождал, пока машина тронется с места. Анжела чувствовала себя девчонкой, которую отец приехал забирать со свидания с парнем из старшего класса.
Они не сразу начали разговор. «Мерседес» проехал мимо освещенной витрины с плюшевыми игрушками, которые, казалось, смотрят автомобилю вслед. При виде них Анжела вспомнила о своем желании увидеть лося, настоящего, перед тем как вернуться во Францию. Обычная детская мечта… Пусть будет хотя бы маленькая радость — проблеск света в сумраке этого злополучного путешествия… Стоя перед огромным животным, она бы протянула руку и погладила его… Это желание контакта самого по себе, а не ради того, чтобы запечатлеть его на пленке и фотобумаге, было для нее совершенно новым.
До этого она едва обращала внимания на улицы Осло. Но сегодня вечером окружающий мир, скованный морозом, казался ей сказочным, совершенно не похожим на все то, что она видела раньше. Если бы ее отец был великим фотографом, она бы путешествовала вместе с ним по всему свету. Может быть, тогда она обрела бы некое «планетарное сознание»? И сейчас чувствовала бы себя гораздо уютнее в этой холодной стране?.. Почти все города похожи друг на друга и при этом различны. Люди — на них она насмотрелась; автомобили — она знала, что это такое; деревья, дома, птицы, собаки, фонари, тротуары, окна, магазины, полицейские, лодки, рестораны, площади, парковки, афиши… Очень немногие объекты выделяются на общем одинаковом фоне городов. Даже при небольшом наборе ориентиров можно довольно быстро освоиться в любом городе. Зато природа, в отличие от них, повсюду разная. Может быть, стоит попутешествовать, чтобы стать более человечной? Анжела ощущала себя домоседкой-ксенофобкой, относящейся к любому чужаку с настороженностью и пренебрежением. Может быть, ее цинизм был следствием того, что она повернулась к остальному миру спиной? Однако мечта увидеть живого лося постепенно превращалось для нее в навязчивую идею… Может быть, в ее груди дремлет страсть к путешествиям? Лихорадочная фотоохота за банальными, в сущности, событиями на протяжении многих лет создала для нее некую защитную оболочку из нескольких привычных закольцованных маршрутов, в границах которых происходила повседневная жизнь человеческого муравейника. Круг за кругом его обитатели проходили свое существование, определяемое, по сути, всего одной мотивацией — стремлением к покою или, напротив, к движению.
Она думала: «Может быть, я тоже всего лишь снимок, двухмерное существо? Пиковая дама, побитая в неудачной игре?.. Может быть, весь мир — это огромный карточный стол, за которым играют невидимые гиганты? В игру наподобие покера… Отец, я помню, играл в покер… Иногда по утрам он выглядел таким мрачным, сидел, уткнувшись носом в чашку, потому что накануне проиграл… Может быть, я всего лишь карта? Но в какой игре? И когда она закончится? Плоский мир на зеленом сукне… А тут все белое. Этот оцепеневший мир, ожидающий весны, похож на какой-то диснеевский мультфильм… Я и сама — плоский мультяшный персонаж, карта, мечтающая встретить Алису… Поэтому я и занимаюсь фотографией! Поэтому я и собираю целые коробки снимков, как отец, погребенный под грудами фотографий… Могла бы я жить счастливо? С кучей детей? Мираж… Невозможно сделать фотографию без света. Но, черт возьми, что такое свет? Свет тебе не принадлежит. Тень тебе угрожает. Может быть, достаточно всего лишь открыть глаза пошире и смотреть не только вглубь себя?..»
— Я отвезу тебя в отель.
Голос Бьорна мгновенно смел карточный домик ее мыслей, и они беспорядочно закружились в голове. Новая сдача, новый прикуп, — может быть, на этот раз ей больше повезет?
Они въехали в исторический центр Осло с его ровными улочками, пересекающимися под прямым углом. Все дома, большие и маленькие, были деревянными. Анжела заметила, что горизонтальные доски находят одна на другую: точно так же в старину строились драккары. Затем «мерседес» выехал на площадь, по форме напоминающую луну в третьей четверти, — оставшуюся четверть занимала ратуша. Это было мощное квадратное строение из красного кирпича, непропорционально огромное на фоне разноцветных деревянных домиков, тень которого покрывала почти всю площадь Фритьофа Нансена. По обе стороны широкой парадной лестницы стояли серебристые скульптуры лебедей высотой в несколько метров.
Желтый «мерседес» медленно двигался по узким проездам среди пешеходных зон. Анжела вспомнила, что сегодня суббота, заметив небольшую группу людей — это были радостные молодожены и их спутники — на ступеньках, ведущих к гигантским резным дверям. Вместо белого платья с фатой на невесте был национальный костюм; все остальные также были одеты в народные костюмы разных регионов. Мужчины в кожаных штанах до колен, кажется, совсем не чувствовали холода. Издалека компания напомнила Анжеле фигурки для вырезания, которые она собирала в детстве. В своих длинных пышных юбках, корсажах и облегающих куртках из красной и зеленой шерсти, расшитых золотом, с кружевными воротниками, женщины немного напоминали австриек. Слышались щелчки фотоаппаратов, мелькали вспышки, свет которых отражался в металлических лапах лебедей. Наконец «мерседес» выехал на набережную и поехал вдоль статуй рабочих с горделиво вскинутой головой — можно было подумать, что они привезены из соседней России, отделенной от Норвегии лишь неширокой полосой северных лесов.
Несколько кораблей, построенных еще в прошлые века, и среди них — роскошный трехмачтовик, стоящий на якоре под крепостными стенами, придавали порту вид старинной гравюры. Следуя вдоль берега, «мерседес» довольно быстро выехал за пределы города и направился к западу. Вскоре Анжела стала узнавать дорогу, ведущую к отелю. Только тогда Бьорн заговорил:
— Остерегайся Крагсета. Его вид вызывает жалость, но сам он ни к кому ее не испытывает. Это один из его принципов. Весь мир изначально виновен в его глазах. Если бы он мог, то поставил бы решетку на каждую дверь. Он не терзает себя лишними сомнениями, соображает быстро и терпеть не может, когда ему противоречат. Взглянув ему в глаза, ты увидишь…
— Вы его не любите… А как же вы сами? Вас больше здесь не будет?
— Ты меня не увидишь, но я буду поблизости.
— Смотрите на дорогу!
Бьорн повернулся и прибавил газу. «Мерседес» вильнул. Анжела осторожно коснулась запястья комиссара. Тот резко вывернул руль, «Мерседес» задел бампером плотный снег, скопившийся между двумя автомобилями, припаркованными вдоль тротуара, и поехал прямо.
— Думаете, я не должна снова к нему ехать?
— Я ничего не думаю.
— Мне это нужно для репортажа.
— Угу…
Во время поездки у Анжелы возникло такое ощущение, что она уже много раз ездила вместе с Бьорном в его машине. Анжела говорила себе, что эта дорога, должно быть, выглядит гораздо более живописно весной, когда природа, освобожденная от ледяных оков, наконец расцветает — день ото дня все более пышным цветом.
— Кто же отвезет меня в город завтра вечером, если вас не будет?..
