Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 1. Гремучая смесь
Узкие щели – ворота большого зла
«Это же надо! Аньку посадил бумажки перекладывать, а мне мусор перебирать? Бригада, как на подбор, сплошные ублюдки, местные авторитеты. Впрочем, любую ситуацию можно использовать с выгодой для себя. Вот жена моя говорит, что ради меня все бросила. А я ненавижу ее морализм. А за то, что настучала про казино – убил бы. Знала она или нет, что я там деньги потерял, меня не волнует. Точно убью. И убью дважды. Но сам этого делать не стану. Решу задачу руками местных отморозков. Зачем самому пачкаться?» – обрадовался неожиданно найденному решению Григорий и обратился к «быкам», чтобы завязать разговор:
– Ребята, а в картишки у вас играют?
– А ты что, любитель? Если есть желание перекинуться, приходи к нам вечером, часам к девяти.
– Может, давайте соберемся у меня? И поиграем, и новоселье отметим. Здесь есть где выпивку купить?
– Ты себе этим голову не забивай. Бухло за нами. А играют тут на деньги или на интерес. Готов?
– Если ставить по копеечке, то готов.
Перед приходом гостей Григорий проверил обзор видеокамер, которые должны записать будущее действо. Он знал, что главный охранник обязательно отомстит его корешам за Аньку.
Пришли пятеро. Все навеселе. Григорий, как хозяин, разлил по стаканам принесенный самогон. Важно, чтобы к началу игры гости сильно захмелели. Играли в «Двадцать одно». Все шло по плану. За час Григорий спустил небольшую сумму, отложенную заранее, свои часы и старую одежду, в которую вырядился специально. Еще через полчаса проиграл часы жены. Щедро плеснув себе самогонки, обделил гостей, чем вызвал их гнев, и предложил играть дальше.
– На что теперь играть будешь?
– А в долг нельзя? С зарплаты отдам…
– В долг нельзя. Мы тебя не знаем. Но играть будем. Если выиграешь – забираешь все, что проиграл, а если проиграешь, мы забираем то, что захотим.
– Давайте, – согласился Гриша.
Имея крапленые карты, гости сдали ему сразу десятку и туза. Очко! Но он продолжил игру, намереваясь проиграть, и поэтому они проиграть не могли, как бы ни старались.
– Еще карту… Черт! Не повезло. Перебор. Парни, давайте еще партию, чувствую, мне повезет.
– Поиграем обязательно. Только сейчас заберем выигрыш, а потом снова поиграем. А выбираем мы твою бабу! – на этой фразе они громко заржали.
– Ребята, мы так не договаривались! – Григорий попытался возмутиться, но кто станет слушать, особенно когда двое уже срывали с женщины одежду.
Григорий знал, что его глаза постоянно выдают эмоции, поэтому ему приходилось или отводить взгляд в сторону, или надевать защитные очки. Но сейчас он впервые радовался этому недостатку, желая, чтобы Анна увидела блеск неподдельного возбуждения и удовлетворения в его глазах.
Жизнь не терпит пустоты, выигрыш и проигрыш идут рядом
Его разбудили крики дежурного:
– Петр Андреевич, у нас ЧП! Изнасилование!
– Где?
– В блоке, за которым по вашей просьбе ведется усиленное наблюдение. Потерпевшей оказывают помощь. Двоих насильников задержали, еще трое скрылись. Один из них – муж потерпевшей…
Через пять минут начальник охраны был на месте. Предчувствие его не подвело. Потерпевшей оказалась Анна. Хоть на лице ее не было следов побоев, выглядела она ужасно. Женщина лежала, сжавшись в комок, с потухшим, устремленным в никуда взглядом и молчала. Не сумев ничего от нее добиться, Петр пошел к задержанным.
– Падлы, я предупреждал: у вас хорошо только тогда, когда у меня отлично. А вы мне ночь испортили! – рявкнул и сильным ударом швырнул на пол одного за другим насильников.
Они упали как подкошенные и только через полминуты, хрюкая и корчась, стали приходить в себя.
– Кратко и внятно: что и кто? Быстро, мразь!
– Начальник, ты коней не гони. Все было по понятиям. Фраер сам жену предложил. Ты сказал с новичками не беспредельничать, так и было. А этот сам нас нашел и предложил в картишки перекинуться. А кто от дармового угощения отказывается? Мы ему говорили, что дядя начальник не велит. А он сказал, что в зад этого начальника, что мы все берега попутали и что он не фуфлыжник. А если мы ссым, то мы не мужики. Ну, мы и решили его проучить… Он все проиграл. А когда больше нечего было ставить, жену свою предложил. Ну, мы и пошли, на бабу посмотрели. Нормальная молодка, чистая, не то, что местные профуры. Он проиграл, мы проигрыш взяли и употребили. Так что, начальник, все путем. Нас прессовать не за что…
И тут Глеба перемкнуло. И не из-за того, что они женщину изнасиловали впятером. А из-за того, что не поняли, что совершили непотребство, и не поймут. Потому как мыслят по-другому. Совершить грех для них подвиг. Растоптали женщину, душу ее вывернули, и все им пофиг. Да мало ли баб? Найдем другую. И снова возьмем и растопчем. Мразь!
Шторм заглушит пустые слова, в волнах гнева рождается сила
Начальник охраны вскочил и ударил стоявшего ближе, вложив в удар всю силу. Второй отскочил и упал на колени.
– Начальник, не убивай! Не бери грех на душу! Это же баба! Да и муж ее говорил, она не против, ей не впервой. В натуре, начальник! Не бери грех на душу!
– Ты, перхоть, заткнись! Меня Бог простит! А если нет, то все одно мне легче будет, что избавлю землю от такой твари, как ты. Где остальные? Говори, падаль!
– Петр Андреевич! Он помер! – тихо сказал дежурный, который присутствовал в комнате. – Вы ему висок проломили. Что делать будешь?
Не понравилось Глебу, как у дежурного глаза забегали и это его «что делать будешь?» Не «будем», а «будешь».
– Попробуй забыть. Инфу сотри и уходи. Дальше я сам.
Дежурный ушел, а Глеб подтащил второго к бездыханному телу.
– Где они?!
– Пошли к ключнице. Я скажу, где это.
Глядя на растекающуюся под насильником лужу, Глеб подумал:
«Судя по всему, он обмочился, как это случается с теми, кто понял, что грань между жизнью и смертью очень тонка. В данном случае, ее почти нет. Но пока есть надежда, что можешь быть полезным палачу, скажешь все. А я стал палачом для этих гнид…» – Быстро! Показывай! – приказал, и спустя пятнадцать минут плутания среди куч мусора они дошли до трущоб, построенных теми, кто ушел из бараков и перешел на вольные хлеба.
– Там ключница живет. Мы постоянно у нее хан-ку берем.
– Отлично! – сказал начальник и вырубил проводника хуком слева, чтобы не мешал разговаривать.
Но разговора не вышло. Двое были вусмерть пьяные. Глеб перетащил их на санях в дальнюю сторожку. Отправил охранника отдыхать, а сам стал терпеливо ждать.
Наконец тела заворочались и открыли глаза. Правая рука каждого была прикреплена наручниками к батарее. Пол был обильно посыпан солью.
– Начальник, не беспредельничай. Ты зачем нам на руки браслеты прицепил? И почему мы без штанов? Развяжи, договоримся. Кто не без греха? Ну, выпили малость. Завтра на работу выйдем. Обещаем. Западло нам без штанов валяться с голыми яйцами. Эй, начальник, на хрена ты нас посолил?
– Слушай, вша! Здесь есть тюрьма, но вам и там не место. Вас ею не запугать. Убивать быстро не хочу, чтоб не доставить вам удовольствия. В старые времена насильников связанными сажали голым задом на ушат с голодными крысами, и крысы им мудя съедали. А пока их крысы жрали, все смотрели, как они, мучаясь, дохли. А я вам шанс даю.
Я сейчас открою кран и пущу воду на пол. Разливаясь, соленая вода через ваши голые жопы и правую руку с проводом, прикрепленным к батарее, замкнет вот этот, лежащий колечком на полу. Тут вам и конец! Оставляю нож. Если жить хотите, по одной руке себе отрежете, – и он положил нож на пол. Оказывается, зря. Никто так и не воспользовался шансом остаться живым. Григория он в ту ночь не нашел. Разумеется, история наделала шуму и дошла до Хозяйки.
Разбитые мечты нам часто искажают завтра жизни
– Что со мной? – спросила Аня слабым голосом, пытаясь подняться.
– Успокойся. Все позади. Тебе лучше пока не вставать. Вот, выпей, – сказал Петр, поднося к ее губам кружку.
Но и на этот раз поговорить ему с ней не удалось. Анна замкнулась в себе и на вопросы не отвечала. Доктор сказал, что она всю ночь просидела на кровати, глядя в стену и разговаривая сама с собой. А когда он подошел, подняла взгляд к потолку и тихо спросила: «Почему окружающие унижают меня? Почему близкие делают мне гадости? Разве это жизнь? Разве мы рождаемся для такой жизни? Если то, что происходит со мной, и есть моя жизнь, – то она мне не нужна!»
«Не каждый может выдержать то, что перенесла эта женщина, – подумал начальник охраны, сидя у кровати Анны. – Надругались, поглумились не только над ее телом, они растоптали ее душу. То, что я сделал в трущобах с насильниками, несоизмеримо с тем, что подобные нелюди творят с людьми. С тем, что сделали с Аней, с сестрой. Она тогда тоже потеряла интерес к жизни. И каков итог? Я во что бы то ни стало должен спасти Анну, вернуть ее к жизни. Хотя бы в память о своей сестре…»
