Дэвид Моррелл - Давно пропавший
Послание пришло из маленького городка в самом центре Огайо. Лестер появился там, а потом пропал, украв жену у мужа. Ее так и не нашли. Но Дент не воспользовался своим именем или его сокращенным вариантом – Лес. Он называл себя совсем по-другому.
Прочитав это имя, я похолодел.
Питер.
Дрожа всем телом, я рыскал глазами по карте. От Броктона на юго-восток до Логанвилля в Огайо; дальше на юго-восток до городка в Кентукки; потом на восток в Западную Виргинию – и на северо-восток в Пенсильванию... Затем на северо-запад в городишко на территории штата Огайо, от которого всего сотня миль до места, где я родился и вырос!
Один месяц. Один год. Восемь лет. Тринадцать лет...
В интервалах Дент побывал в самых отдаленных уголках страны (об этом сообщалось в досье ФБР), но что-то заставляло его возвращаться именно сюда, и я чувствовал, что география преступлений Лестера отнюдь не случайна. Он подбирался к пункту конечного назначения, всякий раз сужая круг поисков и приближаясь к той точке, откуда и началась моя трагедия.
Часть шестая
1
Более четверти века назад мы с мамой были вынуждены покинуть Вудфорд и переехать к ее родителям в Коламбус.
Пейн сообщил мне, что городок превратился в благоустроенный спальный район разрастающегося мегаполиса. Но все-таки я не до конца представлял себе, что увижу в действительности.
Съехав с шоссе на дорогу, ведущую в родной город, я пытался освежить в памяти события давно минувших дней. Мне едва исполнилось четырнадцать, когда мы с мамой уезжали из Вудфорда, но я хорошо помнил, что по пути в наш город по обе стороны дороги располагалась масса фермерских хозяйств. Теперь они исчезли, уступив место кварталам частных домов, каждый из которых размещался на отдельном участке. В наше время всякий домовладелец мог наслаждаться видом на округу прямо с веранды своего жилища. Теперь все изменилось. Рост цен на землю привел к тому, что человек видит из окна такой же благоустроенный и богатый дом соседа.
Я миновал окраину. Когда-то здесь стояла мебельная фабрика, на которой мой отец работал мастером. Теперь на этом месте высился торговый комплекс – ресторан, кинозал, театр и супермаркет. В архитектуре комплекса был сохранен промышленный стиль, перекликавшийся с историческими особенностями развития здешних мест.
Деловая часть города – шесть кварталов офисов и контор – выглядела лучше, чем в годы моей юности. Двухэтажные здания, объединенные в длинные корпуса, были недавно оштукатурены, и все казалось только что построенным – даже дома, возведенные в начале двадцатого века. Одну улицу сделали пешеходной; вокруг летних кафе разбили газоны и посадили деревья. Я заметил фонтан и небольшую оркестровую сцену.
Мне потребовалось время, чтобы найти место для парковки. Эмоции переполняли меня. Когда я был мальчишкой, деловой центр города казался мне очень большим. И сейчас я чувствовал то же самое, только по другой причине – из-за своей полной беспомощности.
Прошло много лет, но я умудрился сориентироваться, шагая между газетных киосков и ларьков с мороженым, которых раньше здесь не было. Я подошел к пересечению улиц Линкольна и Вашингтона и посмотрел на тенистую веранду, расположенную через дорогу от меня. Дом стоял между банком и аптекой – как и во времена моего детства. Я вспомнил, как мама сводила меня и Пити с этого крыльца к самому нелюбимому месту на свете – к приемной зубного врача.
Помнится, крыльцо дантиста казалось мне необычайно высоким и зловещим. Теперь, стараясь успокоиться, я пересчитал ступени: всего-то навсего тридцать.
Поднявшись, я увидел ту же дверь с матовыми стеклами, за которой некогда поджидал свои жертвы зловещий зубодер, но на табличке значилось: "Страховое агентство Косгроува".
Молодая женщина отложила степлер и документы.
– Слушаю вас, сэр?
– Я... Когда я был ребенком, здесь находился кабинет дантиста...
Я не мог оторвать взгляда от коридора, который вел в комнату ужасов.
Девушка озадаченно посмотрела на меня.
– И что же?
– У него остались кое-какие документы, которые имеют огромное значение для меня, но вот беда: я не знаю, как найти того врача, – забыл его имя.
– Боюсь, не смогу вам помочь. Я начала работать у мистера Косгроува всего шесть месяцев назад и впервые слышу о том, что здесь был зубоврачебный кабинет.
– Возможно, сам мистер Косгроув мне поможет?
Девушка встала, прошла в кабинет, который некогда внушал мне такой ужас, и вернулась менее чем через минуту.
– Он сказал, что работает здесь восемь лет, а до него в этом здании находилась риэлторская фирма.
– Вот как...
– Мне очень жаль.
– Ничего, это вы меня извините. Наверное, глупо было надеяться...
Я повернулся было к двери, но остановился – меня внезапно осенило.
– Риэлторская?
– Простите?..
– Вы сказали, раньше здесь была риэлторская фирма?
– Да.
Девушка с подозрением посмотрела на меня.
– Как вы думаете, хозяин той фирмы владел собственностью?
– Что?..
– Если допустить, что мистер Косгроув арендует данное помещение, то кому конкретно оно принадлежит?
2
– А, вы говорите о Дуайр-билдинг, – протянул незнакомый мне толстяк и вынул изо рта сигарету.
С трех сторон его стол окружали высокие шкафы, забитые папками с документами.
– На протяжении последних двадцати лет в качестве управляющего я извлекаю из этого здания прибыль для наследников мистера Дуайра.
– Там находится офис мистера Косгроува.
– Ну да, корпус "два-си".
– Не могли бы вы сказать, кто снимал помещение до него? Я ищу дантиста, который держал там кабинет.
– Но зачем, ради всего святого, вам потребовался...
– Кое-какие медицинские справки. Если вы не привыкли выполнять подобные просьбы, я с радостью заплачу за отзывчивость.
– Не привык? Черт возьми, нет ничего проще. Весь секрет управления собственностью заключается в принципе организованности.
Толстяк повернулся в своем кресле на колесиках, подъехал к шкафу, на котором красовалась большая буква "Д", и стал перебирать лежавшие там папки.
– Дуайр-билдинг... Ага, вот! Ну конечно... Теперь я вспомнил. Доктор Реймонд Фарадей. У него случился сердечный приступ. Восемнадцать лет назад. Умер прямо во время операции по поводу пульпита.
После всего, что я пережил, такая смерть не показалась мне странной.
– У него здесь были родственники? Они еще живут в городе?
– Представления не имею. Но вы можете воспользоваться моей телефонной книгой.
3
– ...Много лет назад. Доктор Реймонд Фарадей. Я хочу найти его родных.
Я сидел на заднем сиденье своего автомобиля и говорил по сотовому телефону. В справочнике оказалось всего двое Фарадеев. И это была моя вторая попытка.
– Мой муж – его сын, – ответил мне женский голос, в котором сквозила нотка подозрения. – Фрэнк сейчас на работе. А какое, собственно, вам дело до его отца?
Я напрягся.
– Когда мы с братом были маленькими, доктор Фарадей лечил нам зубы. Мне очень нужно получить рентгеновские снимки зубов брата. Дело в том, что это необходимо для идентификации.
– Ваш брат умер?
– Да.
– Мне жаль, – сухо сказала женщина.
– С вашей стороны было бы очень великодушно сообщить, что случилось с документами, находившимися в кабинете мистера Фарадея.
– Обычно пациенты забирают больничные карточки, если решают перейти к другому дантисту.
– А как насчет тех пациентов, кто на время перестал быть клиентами данного врача? Мы с братом перестали посещать доктора Фарадея много лет назад.
– Ваши родители не переслали больничные карточки новому дантисту?
– Нет.
Я с горечью думал о том, что после гибели отца в автомобильной катастрофе и после того, как выяснилось, что его страховка недействительна, нам было не до семейных дантистов.
Женщина раздраженно хмыкнула, словно я ее донельзя утомил.
– Представления не имею, что муж сделал с какими-то там документами. Вам следует переговорить с ним, когда он вернется с работы.
4
Бейсбольная площадка ничуть не изменилась.
Заходящее солнце било в глаза. Я облокотился на стойку, возле которой мои товарищи и я сам так много лет назад ставили свои велосипеды. Трибуна за моей спиной была переполнена родителями, которые криками поддерживали ребятишек, бегавших по площадке. Похоже, игра юниорской лиги.
Я услышал, как бита с треском ударила по мячу. Раздались ликующие вопли. Потом вздохи разочарования. Снова победные крики. Похоже, кто-то упустил верный мяч.
Я не отрываясь смотрел на велосипеды и вспоминал, как Пити привязывал бечевкой к спицам переднего колеса кусок картона, чтобы его велик на ходу издавал звук, похожий на шум трещотки. Жалко, что не могу вспомнить имена двух приятелей, совместно с которыми и ради которых я разрушил жизнь Пити. Но я в точности помнил наш разговор.
