Сара Шепард - Милые обманщицы. Идеальные
Когда она поравнялась с каменным домом, где во дворе крутилась собственная водяная мельница, мимо пронесся телевизионный фургон новостного «Канала 7». Он скрылся за холмом, и в тот же миг поднялся ветер, а небо вдруг потемнело. Внезапно у Арии возникло такое ощущение, будто по ней ползают сотни пауков. Кто-то наблюдал за ней.
«Э»?
Когда тренькнул ее мобильник, она чуть не свалилась с велосипеда. Резко затормозив, она заехала на тротуар и торопливо полезла в карман за телефоном. Звонил Шон.
– Ты где? – спросил он.
– Мм… вышла покататься на велике, – ответила Ария и вцепилась зубами в рукав видавшей виды красной толстовки с капюшоном.
– Хорошо, возвращайся скорее, – сказал Шон. – А то опоздаем к Моне.
Ария вздохнула. Она совсем забыла про вечеринку Моны Вондервол.
Он вздохнул в ответ.
– Ты что, не хочешь идти?
Ария сжала ручку тормоза и устремила взгляд на красивый дом в неоготическом стиле, что виднелся впереди. Хозяева решили покрасить его в королевский пурпур. Родители Арии оказались единственными в округе, кто не подписал петицию с требованием к художникам-домовладельцам выбирать более консервативные цвета для покраски домов, но суд отклонил ходатайство.
– Я вроде бы не дружу с Моной, – пробормотала Ария. – Или с кем-то из тех, кто будет на этой вечеринке.
– О чем ты говоришь? – Голос Шона звучал озадаченно. – Они – мои друзья, значит и твои. Мы отлично проведем время. И вообще, если не считать нашей прогулки на великах, у меня такое чувство, что, с тех пор как ты ко мне переехала, я тебя совсем не вижу. Что странно, если подумать.
Внезапно телефон Арии подал звуковой сигнал о дополнительном входящем звонке. Девушка отняла трубку от уха и взглянула на экран. Эзра. Рука инстинктивно потянулась ко рту, сдерживая вскрик.
– Шон, можешь подождать секунду? – Она пыталась сдержать возбуждение в голосе.
– Что такое? – спросил Шон.
– Просто… повиси. – Ария переключилась на другую линию. Она откашлялась и пригладила волосы, как если бы Эзра наблюдал за ней по видеосвязи. – Алло? – Она постаралась произнести это самым естественным, но в то же время соблазнительным тоном.
– Ария? – Она млела от чуть сонного, хрипловатого голоса Эзры.
– Эзра. – Ария изобразила притворное удивление. – Привет.
Повисла томительная пауза. Ария крутанула педали велосипеда и загляделась на белку, сиганувшую через лужайку пурпурного дома.
– Я не могу не думать о тебе, – признался, наконец, Эзра. – Мы можем встретиться?
Ария крепко зажмурилась. Девушка знала, что не должна идти к нему. Но ей так хотелось. Она с трудом сглотнула.
– Подожди.
Она вернулась к Шону.
– Э-э, Шон?
– Кто это был? – спросил он.
– Это… моя мама, – пролепетала Ария.
– Правда? Вот здорово, да?
Ария больно закусила щеку и уставилась на затейливо вырезанные тыквы на ступеньках пурпурного дома.
– Мне нужно съездить по делам! – отчаянно выпалила она. – Я позвоню тебе позже.
– Подожди! – крикнул Шон. – А как же Мона?
Но палец Арии уже нажимал кнопку ответа Эзре.
– Я здесь, – задыхаясь, произнесла она, как будто только что состязалась в мужском триатлоне. – Скоро буду.
Эзра распахнул дверь своей квартиры в старом викторианском доме Старого Холлиса. В правой руке он держал бутылку «Гленливет».
– Хочешь виски? – предложил он с порога.
– Конечно, – ответила Ария. Девушка прошла на середину гостиной и счастливо вздохнула. Она не переставала думать об этой квартире с тех пор, как выбежала отсюда в последний раз. Миллиарды книг на полках, синяя расплавленная свеча и похожие на смурфиков[84] застывшие комочки воска на каминной полке, огромная бесполезная ванна посреди комнаты… все это казалось Арии таким уютным. Здесь она чувствовала себя как дома.
Она плюхнулась на пружинистый двухместный диванчик, обитый горчично-желтой тканью.
– Спасибо, что пришла, – мягко произнес Эзра. В ткани его бледно-голубой футболки чуть пониже плеча зияла маленькая дырочка. Арии захотелось просунуть в нее палец.
– Пожалуйста, – сказала Ария, скидывая клетчатые слипоны от «Вэнс». – За что выпьем?
Эзра на мгновение задумался, и прядь темных волос упала ему на глаза.
– За то, что мы друзья по несчастью, – усмехнулся он и чокнулся с ней бокалом.
– Ура. – Ария залпом выпила виски. По вкусу оно напоминало стеклоочиститель, а пахло керосином, но ей было все равно. Она почувствовала, как обожгло пищевод.
– Повторить? – спросил Эзра, присаживаясь рядом, с бутылкой в руке.
– Давай, – кивнула Ария.
Эзра поднялся, чтобы принести еще льда, и бросил взгляд на миниатюрный телевизор в углу, включенный без звука. На экране шла реклама айпода. Забавно было смотреть, как кто-то зажигательно танцует в полной тишине.
Эзра вернулся и налил Арии еще виски. С каждым глотком на душе становилось легче. Они немного поговорили о родителях Эзры – его мама теперь жила в Нью-Йорке, отец – в Уэйне, не такой уж дальней дали. Ария снова начала рассказывать о своей семье.
– Знаешь, какое мое любимое воспоминание о родителях? – спросила она, надеясь, что язык у нее не заплетается. Горький «скотч» уже творил чудеса с ее моторикой. – Мой тринадцатый день рождения в «ИКЕА».
Эзра приподнял бровь.
– Ты шутишь. «ИКЕА» – это же кошмар.
– Звучит странно, да? Но у моих родителей был знакомый, какая-то важная шишка, управляющий местным магазином «ИКЕА», и мы арендовали его после закрытия. Это было так весело – Байрон и Элла приехали туда пораньше и организовали грандиозную вечеринку «Мусорщик идет на охоту»[85] в интерьерах спален, кухонь и офисов «ИКЕА». Они так дурачились. Мы все придумали себе прозвища по названиям шведской мебели. Байрон был «Экторп», по-моему, а Элла – «Клиппан». Они казались такими… неразлучными.
Слезы навернулись на ее глаза. День рождения Арии был в апреле; в мае она застукала Байрона с Мередит, а в июне исчезла Эли. Казалось, тот праздник стал последним ярким событием в ее жизни. Все были так счастливы, даже Эли – особенно Эли. В какой-то момент, когда они забежали в пещеру с занавесками для душа, Эли схватила Арию за руки и прошептала: «Я так счастлива, Ария! Я так счастлива!».
– С чего вдруг? – спросила Ария.
Эли усмехнулась и уклонилась от ответа.
– Скоро я вам все расскажу. Это сюрприз.
Но так и не успела рассказать.
Ария провела пальцем по кромке бокала. По телевизору опять передавали новости. Говорили про Эли – как будто больше не о чем. Расследование убийства, сообщала бегущая строка. В левом углу экрана появилась фотография Эли, сделанная в седьмом классе: Эли сверкала улыбкой, в ушах поблескивали бриллиантовые сережки-колечки, светлые волосы ниспадали сияющими волнами, блейзер школьной формы идеально облегал фигуру. В голове не укладывалось, что Эли навсегда останется семиклассницей.
– И как? – спросил Эзра. – Тебе удалось поговорить с отцом?
Ария отвернулась от телевизора.
– Не совсем. Он хотел встретиться со мной, но теперь, наверное, у него пропало желание. Во всяком случае, после выходки с алой буквой.
Эзра нахмурился.
– С алой буквой?
Ария потянула нитку, торчащую из шва ее любимых джинсов «Эй-пи-си»[86], которые она купила в Париже. Вряд ли у нее получится внятно объяснить это дипломированному специалисту по английской литературе. Но Эзра подался вперед, и его красивые губы в ожидании раскрылись. Она сделала еще глоток виски и рассказала ему про Мередит, Холлис и выведенную краской букву «А».
К ее ужасу Эзра расхохотался.
– Ты меня разыгрываешь. Неужели ты это сделала?
– Да, – отрезала Ария. – Зря я тебе рассказала.
– Нет, нет, это здорово. Мне ужасно нравится. – Эзра порывисто схватил ее за руки. Его большие ладони были теплые и чуть влажные. Он встретился с ней глазами… и поцеловал ее. Сначала лишь легко прикоснулся губами, но Ария потянулась к нему и добавила поцелую страсти. Они замерли на мгновение, а потом Ария отстранилась.
– Ты как? – тихо спросил Эзра.
Ария не знала, что сказать. Никогда еще она не испытывала таких бурных чувств. И никак не могла понять, что ей делать со своим ртом.
– Я не…
– Я знаю, мы не должны этого делать, – перебил ее Эзра. – Ты – моя ученица. Я – твой учитель. Но… – Он вздохнул, откидывая со лба прядь волос. – Но… я хочу, чтобы… каким-то образом… у нас получилось.
Как она мечтала услышать эти слова еще несколько недель назад? С Эзрой Ария чувствовала себя легко и свободно – живой, самой собой. Но перед глазами вдруг возникло лицо Шона. Она вспомнила сцену на кладбище, когда он, увидев кролика, наклонился к ней, чтобы поцеловать. Вспомнила и предостережение «Э»: Осторожно, осторожно! Я все вижу.
