Патрик Бовен - Цирк монстров
Только вот теперь — как будто мало было офицера Коула! — появился этот чертов докторишка, Пол Беккер, и создает ему проблемы.
— Все в порядке? — спросил клиент.
Этот жирный боров сидел в кожаном кресле и курил контрабандные кубинские сигары стоимостью сто долларов за штуку. Он был владельцем известной марки спортивной одежды и имел большую сеть магазинов. Женат, трое детей. Кош все проверил.
Заставив себя улыбнуться, он ответил:
— Да, все в порядке.
— У вас слегка озабоченный вид, — заметил бизнесмен, выпуская кольцо дыма, которое медленно поплыло вверх, к огромному разноцветному витражу. — Но должен вам сказать, я впечатлен! Малышка, которую вы мне обещали, действительно великолепна!
Левой рукой он погладил собственное бедро. Кош спросил себя, осмысленный это жест или непроизвольный.
— А что, если я заберу ее на несколько часов? — продолжал тот.
«Ага, вот оно», — подумал Кош. Он перестал расхаживать по комнате, чтобы не выглядеть беспокойным.
— Увы, — произнес он скучающим тоном, — с момента нашей последней встречи кое-что изменилось. Девочку уже зарезервировали. Но я могу предложить вам мальчика вместо нее. Черный, не старше десяти лет. Его первоначальный заказчик… скажем так, выбыл из игры. Ребенка еще никто не трогал.
Бизнесмен едва не выронил сигару:
— Вы за кого меня принимаете? Мальчик мне не нужен! Да к тому же черный! Кто зарезервировал девочку?
— Один известный голливудский продюсер. Он увозит ее в путешествие.
Бизнесмен нервно заерзал в кресле. Кош почувствовал, что он задет. Разумеется, никакого голливудского продюсера не существовало. Это была просто уловка.
— Это очень выгодный клиент. Его последние фильмы пользовались большим успехом…
— Кош, вы же знаете, что деньги для меня не проблема…
— Не в этом дело.
— Сколько он вам заплатил?
— Пятьдесят тысяч за сутки.
Клиент медленно кивнул. Его пухлые пальцы нервно постукивали по толстому животу. Кольца дыма расходились над его одутловатым лицом.
Кош с удовольствием убил бы его прямо здесь, в этом кресле. Он охотно вонзил бы кочергу ему в горло или, например, выжег ему глаза серной кислотой. Не потому, что бизнесмен был педофилом — на это Кошу было наплевать. Ему просто хотелось новых экспериментов. Однако он сдержал свой порыв, понимая, что убивать собственных клиентов глупо.
— Моя жена будет в отъезде на следующей неделе, — наконец сказал бизнесмен. — Я хотел бы отправиться с девочкой в морское путешествие.
— На Багамы?
Клиент кивнул. Настало время для решающего удара.
— Ее зовут Мэдисон, — сказал Кош. — Ей восемь лет.
Нужно было персонализировать ребенка — это сделает клиента более сговорчивым. В тот же миг Кош заметил, как в глазах собеседника вспыхнуло вожделение.
— Но вот Багамы — это довольно сложно… — продолжал Кош. — У меня есть необходимые связи, но расходы очень высоки. Я не уверен, что плата за эти услуги окажется вам по карману.
Бизнесмен затушил сигару в пепельнице.
— Сто пятьдесят тысяч за четыре дня, — произнес он.
— Ну, скажем так: двести пятьдесят.
— Четверть миллиона долларов?!
— Я обеспечу вам яхту. Любое оформление по вашему выбору. Напитки, еда, видео, аксессуары — все включено. Я гарантирую полную анонимность транзакций и вашу личную безопасность. Все риски — моя забота. Могу бесплатно добавить вам еще парочку гаитянских детей, если пожелаете. Полностью здоровых, проверенных на СПИД, со всеми необходимыми прививками.
— Нет, только девочка и я! И никаких аксессуаров! Я не хочу причинять боль… Мэдисон. — Он с некоторым затруднением выговорил имя.
Кош кивнул. Эти типы никогда не делают детям больно. Они их любят. И не их вина, что общество осуждает их пристрастия. Кош продолжал вполуха слушать бизнесмена, иногда кивая. Так всегда проще достигнуть согласия.
— Все будет так, как вы пожелаете, — в заключение сказал он, протягивая клиенту руку, чтобы скрепить сделку. — До скорого свидания. С Мэдисон.
Затем проводил гостя к деревянному пирсу, к которому была привязана моторная лодка, на которой тот прибыл. Громадные кипарисы наполняли воздух терпким ароматом, солнце сияло. Аллигаторов не было видно — наверно, спрятались где-нибудь в корнях мангрового леса, уходящих под воду. Прекрасный день, в самом деле.
— Да, и вот что еще я хотел сказать, — добавил бизнесмен, уже садясь в лодку. — Мне и раньше доводилось обращаться к профессионалам, оказывающим те же услуги, что и вы, но вы — лучший. Вы предоставили мне на выбор сотни детей! Это что-то потрясающее! Где же вы набрали столько?
Кош улыбнулся:
— Это моя маленькая тайна.
Глава 36
Я рассказал все Кэмерону. Еще раз.
Исповедался ему на этом знакомом сто лет балконе кафе с видом на море, чистое и сияющее в лучах солнца, блики которого на поверхности воды окружали меня со всех сторон.
Я делал это не для своего друга, а для себя. Потому что чувствовал стыд и вину. Стыд из-за того, что моя жена вынуждена была мне лгать, чтобы навещать моего отца. И вину из-за того, что моему отцу пришлось применить против меня оружие.
Это были странные чувства, и вначале я не мог понять, откуда они возникли. Но потом понял, что два человека, о которых шла речь, вероятно, всегда любили меня. Они были моей семьей, моими самыми близкими существами, которые, по идее, должны были бы мне доверять, но вместо этого они меня опасались и держали наготове средства защиты. Какими бы ни были причины, побуждавшие их так поступать, ясно одно: я представлял для них опасность. И уже из-за одного только этого я был виноват.
И вот теперь еще Кэмерон… Нет, нужно остановить эту цепную реакцию.
Я во всех подробностях рассказал ему о поездке к Джорджу Денту — о старом домике в лесной глуши, о сотнях фотографий на стенах, о бреднях насчет имен артистов, о выстреле из «тайзера».
Кэмерон и бровью не повел.
Я добавил, что мой отец наверняка знает Коша или, по крайней мере, слышал его имя — во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление.
Кэмерон кивнул — о такой возможности мы говорили пару дней назад у меня в кухне. Чтобы это заподозрить, не требовалось быть Шерлоком Холмсом…
Ну, хорошо, мой друг, а вот это как тебе?
И я рассказал о газетной вырезке 1971 года — о ребенке, задавленном каким-то неизвестным. Я сообщил, что, по данным следствия, убийца перевозил в кабине своего грузовика марихуану. А мой отец был задержан буквально на следующий день за попытку продажи марихуаны и почему-то оказался в тюрьме строгого режима, несмотря на незначительное количество обнаруженного при нем наркотика.
На сей раз Кэмерон наконец-то насторожился:
— Эта вырезка у тебя с собой?
Я передал ее ему и рассказал остальное, включая эпизод с упоминанием песни «Четыре стены Рэйфорда», которую мой отец якобы слышал в заключении, тогда как появилась она шестнадцать лет спустя.
Закончив читать заметку, Кэмерон вернул ее мне.
— Странно, — произнес он.
— Ну, это самое меньшее, что можно сказать.
— За продажу марихуаны наказание действительно слишком суровое… Ты думаешь, истинной причиной было убийство ребенка?
— Я не знаю.
— И мать скрывала от тебя эту историю?
— Она никогда ничего об этом не говорила. Но сам факт, что она сохранила эту вырезку, по-моему, красноречивое свидетельство.
— Согласен. Здесь придется покопаться.
— Я могу тебе помочь.
— Оставь это, Пол.
— Меня бесит сидеть сложа руки.
— Успокойся. История любопытная, что да, то да, но это было давно. Нет никаких доказательств, что она как-то связана с Кошем. Возвращайся к своей работе, переключи мысли на что-то другое. Пока это единственное, что тебе остается делать.
Первая половина дня прошла как во сне. Я беспрестанно отправлял на автоответчик Клэр послания, то резкие, то умоляющие, но, разумеется, не получил ответа. Потом пытался уснуть, но много раз просыпался и снова засыпал, прежде чем мне удалось поспать несколько часов подряд. В какой-то момент я подумал, не принять ли снотворное, но решил отказаться от этой идеи — в том, чтобы спать днем, как вампир, не было ничего хорошего. К тому же мне не хотелось привыкать к таблеткам: мои нынешние заботы требовали полной ясности мышления.
Наконец я проснулся, принял ледяной душ, наскоро побрился, натянул свежую футболку и поехал на работу.
Доктор Элга Браатц, увидев меня, изумленно округлила глаза — в этот уик-энд было не мое дежурство.
— Вы с кровати упали, ja?
Сильно пахло медицинским спиртом. В приемной негде было яблоку упасть. Из всех посетителей мое внимание привлекли старик с бледным напряженным лицом, массирующий живот, и целая стайка детей, галдящих, качающихся на стульях и рвущих иллюстрированные журналы для посетителей на конфетти. Нельзя было сказать, что беспокоит старика больше — ноющий живот или эта орда Чингисхана. Секретарша за стойкой администратора пыталась отвечать двум пациентам сразу, плечом прижимая к уху телефонную трубку и одновременно печатая что-то на компьютере. Ее пальцы порхали по клавиатуре, как стайка вспугнутых воробьев. Ворчание, вздохи, хныканье и смешки служили звуковым сопровождением всей этой картины.