Лев Пучков - Дикая степь
— Так точно!
— Что — “так точно”? “Готовы” — так точно или “вроде бы” — так точно?
— Так точно. Готовы.
— Ну так и отправляйтесь. Нечего вам здесь торчать. Удачи…
Крепкое рукопожатие, приветственный взгляд, энергетический посыл в спину — мысленно мы с вами! И — отправляйтесь как хотите, ваши дела…
Покинув самый высокий кабинет, Шепелев отправился — только не сразу туда, куда сказали, а к себе, дабы неспешно обдумать и распланировать порядок отправки экспедиции.
Время было — 18.45, настроение уже нерабочее. Нужно напоследок пересечься с Кирилловым, который после обеда убыл на базу ЦУМТВС<ЦУМТВС — Центральное управление материально-технического и вещевого снабжения (короче — склады военные, вот что!). >, уточнить, как идет процесс получения инвентаря, а потом можно и домой двигать.
Завтра с утра совместно с Кирилловым — на склады. Вырвать у военных хозяйственников все, что недополучил зам, проверить технику, обслужить, заправить, проверить экипировку, опять же дополучить всякие недостающие мелочи. В самый последний момент всегда оказывается, что процентов десять-пятнадцать экипировки не хватает, — эта идиотская закономерность преследует любого начальника, который хоть раз в жизни самолично организовывал перемещение какого-нибудь подразделения либо коллектива на расстояние, превышающее радиус Садового кольца.
То есть вы понимаете, что, отвечая на вопрос Хозяина “да вроде бы”, Тимофей Христофорович вовсе не пробовался в роли нерешительного тюлелея, а поступал как опытный полувоенный руководитель, которому не раз доводилось на прежнем месте службы заниматься выбиванием каких-то матценностей у вредных снабженцев и перевозить личный состав на подручных средствах. Тут столько проблем и нюансов может возникнуть — вместо теоретически достаточных двух часов порой приходится тратить суток трое, а то и поболее.
Совсем недавний случай: пару месяцев назад понадобился ему экскаватор, на левом берегу Неглинной поковыряться в рабочем порядке — ровно сутки выбивал. А всего-то дел — восемь раз ковшом черпануть!
Поэтому, когда после обеда Кириллов взял подписанные документы и сказал: “Я — на базу”, Шепелев мудро глянул в потолок и определился: при самом удачном стечении обстоятельств, если не будет задержек и неразрешимых проблем, если все дадут… отправка колонны — послезавтра утром, с самого ранья…
— Готов? — поинтересовался Кириллов, прибывший без пяти минут семь.
— Всегда. — Тимофей Христофорович изобразил пионерский салют и потянулся. — Как там жадные жирные завидущие завскладами?
— Нормально! — бодро ответил Кириллов. — Жирнеют, жаднеют, заведуют.
— Неужто не капризничают? — удивился Тимофей Христофорович. — Неужто на все согласны?
— Капризничают? — Личико Кириллова выразило непритворное удивление. — Да куда они, на хер, денутся? Жить-то охота…
— Ну и славно, — порадовался пробивной способности зама Тимофей Христофорович. — У меня под домом бар — просто прелесть. Приглашаю на пивко — сегодня обещали донским лещом побаловать…
— Какое пивко, Тим?! — возмутился Кириллов. — Если готов — едем на Чкаловский. Борт ждет.
— Борт?! — не сразу понял Шепелев. — Какой борт?
— Транспортник военный. — Кириллов шмыгнул носом и отчего-то смутился. — “Ил”. Гхм… Только не говори мне, что терпеть не можешь “Илы” и тебе больше нравятся”Русланы”! Менять — это будет долго…
Улыбка медленно сползла с добродушного лица Тимофея Христофоровича. Он напряг мышцы лба и открыл было рот, чтобы обиженным тоном задать пару глупых вопросов, но… вовремя передумал. Предкомиссии прошел хорошую школу, которая в числе прочего научила его двум замечательным правилам:
а) даже если ты и не Чингачгук, старайся как можно реже наступать на одни и те же грабли;
б) если случайно приключившаяся с тобой несуразность начинает повторяться в периоде и ты не волен этому воспрепятствовать, постарайся к ней (несуразности) привыкнуть. Иначе имеется риск заработать психоз.
— Ага… — Тимофей Христофорович, дабы благопристойно закрыть рот, изобразил беззаботный зевок и положил руку на телефонную трубку. Сегодня славный малый Кириллов как минимум дважды загнал его в неловкое положение. Если позволять этому мелкому повесе развлекаться и далее в том же духе, он, выученик той же системы, быстро привыкнет и, вульгарно выражаясь, оборзеет не почину. Нет уж, коллега, — пусть ваши неуемные амбиции пешком постоят — сегодня не вы главный… — Борт, значит… Борт — это хорошо. Надо заехать домой — вещички собрать… Эм-м… Вызываю машину?
— Машина у подъезда. — Кириллов беззаботно хлопнул ладошкой по боку дорожной сумки, которую притащил с собой. — Личный состав готов. Дело за боссом.
— Оперативно, — пересилив себя, похвалил Шепелев. — Оценка “отлично”.
— Ну что вы, босс! — Кириллов дурашливо раскланялся. — Это же наша работа — не более того…
Допуск на режимный аэродром занял всего сорок две секунды — Тимофей Христофорович специально с начальственно-недовольным видом посмотрел на часы, когда при въезде на КПП Кириллов пришлепнул к лобовому стеклу спецпропуск.
Часовой, потратив десять секунд на чтение пропуска, взял трубку, спустя семь секунд хорошо видимый в служебном аквариуме дежурный по КПП взял другую трубку, еще через десять секунд последовала отмашка часовому — отчиняй! — И пятнадцать секунд тяжелая створка ворот отъезжала в сторону.
— Проезжай!
Транспортник с расстегнутым “брюхом” ждал на резервной полосе. В чреве самолета стояли три машины: военный “УАЗ”, новенькая пятидверная “Нива” и тентованный “ГАЗ-66”, груженный ящиками со снаряжением.
Команда, скучавшая тут же на сумках с вещами, радовала своим невоенным видом: молодые люди интеллигентного типа, с нормальными неуставными прическами, треть общей численности — очкарики. Интеллигенты все, как один, были ряжены в новые штормовки приятного нежно-песчаного колера с надписью на спине “ЭКСПЕДИЦИЯ”, пили чаек из термосов и развлекали анекдотами троих симпатичных девчат — членов экспедиции тож.
При внезапном появлении начальства “археологи” дружно вскочили и изобразили некое подобие строя.
— Личный состав налицо, — показательно щелкнув каблуками, отрапортовал Кириллов. — Транспорт, материально-техническое обеспечение — в соответствии с ведомостями.
— А вот это лишнее, — наспех сконструированным начальственным тоном заявил Шепелев. — Мы — научная экспедиция, а не взвод коммандос. Могут неправильно понять…
— Вольно, разойдись! — несколько обескураженно скомандовал Кириллов.
— И впредь — все время “вольно”, — тренируя начальственный тон, распорядился Тимофей Христофорович. — До особого распоряжения… Экипаж?
— На месте. Готовность номер один. — Кириллов опять щелкнул каблуками и протянул папку с документами. — Снаряжение проверять буде… те?
— Так верю, — барственно отмахнулся Шепелев. — Ты же у меня хват — чего тебя проверять… А скажи-ка мне, хват… как мы смотримся в полетном расписании?
— Никак. — Хват развел руками. — Нету нас в расписании.
— Что ж так? — пожурил наглеющий с каждой секундой Шепелев. — Пробел!
— Скорее — коридор. — Кириллов злорадно сверкнул глазенками и подмигнул шефу: — Зеленый. Суточный. Щас крикну командиру экипажа, он выйдет на диспетчера, и нас в течение часа вставят в первое попавшееся “окно”…
— Черт! — сдал-таки позицию до сих пор державшийся молодцом Тимофей Христофорович. Вид у него был примерно такой же, как у первоклассника из хорошей семьи, у которого плохие пацаны в родном дворе отобрали велосипед…
…В Элисту прибыли в половине десятого вечера. Шагнув на летное поле, пару минут стояли молча, придавленные мертвой тишиной, особенно контрастной после надсадного рева винтов, и, разинув рты, созерцали сюрреалистическую картинку, явившуюся взору…
Привычное ощущение присутствия неба пропало — бездонная синь, налившаяся к вечеру неземным пурпуром, была явно внегалактического происхождения. В красном мареве закатных сполохов качался и плыл раскаленный за день бетон аэродромного поля, растекаясь вокруг прибывшего транспортника наподобие пенки в кипящем малиновом варенье. Повсюду, на сколько хватал глаз, колыхался изумрудный океан степного царства, обдавая гостей мягкими волнами вечного воздушного потока, насыщенного пряными ароматами душистых трав.
— Хорошо-то как, господи! — прошептал Тимофей Христофорович, полной грудью вдыхая духмяный экстракт и шалея от нахлынувших чувств. — Я умер и попал в рай?
— Кхе-кхе… — с непривычки закашлялся крепко курящий Кириллов. — Нам с тобой это не грозит — в рай…
— Шевелись, урод! — хрипло выдали динамики на диспетчерской будке, опровергая прелестное заблуждение растроганного предкомиссии. — Быстрее врубай, е…ный твой рот!
