Патрисия Корнуэлл - След
– Звоню вместо будильника, – говорит Люси, когда на другом конце снимают трубку.
– Придумай что-нибудь получше, потому что этот номер не пройдет, – отвечает Скарпетта.
– Что ты имеешь в виду?
– Во-первых, дежурные так не говорят, а во-вторых, я разбудить никого не просила. Ты как? И где сейчас?
– Все еще во Флориде, – говорит Люси.
– Все еще? То есть собираешься уехать?
– Не знаю. Может быть.
– Куда?
– Пока не знаю.
– Ладно. Над чем работаешь?
– Есть одно дело. Охотник.
– Такие дела легкими не бывают.
– Да уж. Это в особенности. Но рассказать не могу.
– Ты никогда не рассказываешь.
– Ты тоже.
– Обычно – нет.
– Что новенького?
– Ничего. Когда я тебя увижу? Мы не виделись с сентября.
– Знаю. Но что ты делаешь в этом большом гадком Ричмонде? – спрашивает Люси. – Из-за чего они там сейчас воюют? Из-за каких-то новых памятников? Или кто-то разрисовал дамбу?
– Пытаюсь выяснить, что тут происходит. Это связано со смертью той девочки. Вчера собиралась пообедать с доктором Филдингом. Ты должна его помнить.
– Конечно, помню. Как у него дела? Я и не знала, что он еще там.
– Не очень хороши, – отвечает Скарпетта.
– Помню, мы с ним ходили в спортзал. Качаться.
– В спортзал он больше не ходит.
– Черт! Вот это сюрприз. Джек не ходит в спортзал? Это же все равно что… Ну, я даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, и не с чем. У меня просто нет слов. Видишь, что случается, когда ты уезжаешь? Все разваливается.
– Ты зря стараешься подольститься. Я сегодня не в том настроении.
Люси виновато вздыхает. Это из-за нее Скарпетта не смогла уехать в Аспен.
– Ты говорила с Бентоном? – небрежно спрашивает она.
– Он занят. Работает.
– Но это же не значит, что ты не можешь ему позвонить. – Люси чувствует себя виноватой и начинает злиться.
– В данный момент именно так оно и есть.
– Он что же, сказал, чтобы ты ему не звонила? – Она представляет Генри в городском доме Бентона. Генри наверняка подслушивает. Конечно, подслушивает. Беспокойство и стыд сплетаются в тугой узел, и ей становится не по себе.
– Вчера вечером я пошла к Джеку домой, и он мне не открыл, – меняет тему Скарпетта. – И у меня было такое ощущение, что он дома. Но к двери не подошел.
– И что ты сделала?
– Ушла. Может быть, он просто забыл. Ему здесь нелегко приходится. Много работы, постоянный стресс.
– Дело не в этом. Скорее всего он не хотел тебя видеть. Может быть, потому что уже поздно. Может быть, все зашло слишком далеко, я тут провела небольшое изыскание. Проверила, что за тип этот доктор Джоэль Маркус. Да, знаю, ты меня не просила. Но ты бы, наверно, и не стала просить, так ведь?
Скарпетта не отвечает.
– Послушай, он, очевидно, знает о тебе едва ли не все. Почему бы и тебе не узнать о нем кое-что? – Молчание Кей задевает ее, она злится и ничего не можете собой поделать.
– Хорошо, – уступает наконец Скарпетта. – Не думаю, что в этом есть необходимость, но раз уж ты это сделала, можешь поделиться со мной. Должна признать, работать с ним нелегко.
– Что меня удивило, – с облегчением говорит Люси, – так это то, что информации крайне мало. Как будто у него и жизни никакой нет. Родился в Шарлотсвилле. Отец работал учителем в муниципальной школе. Мать погибла в автомобильной аварии в шестьдесят пятом. Поступил в Виргинский университет. Закончил медицинское отделение, в системе судебно-медицинской экспертизы Виргинии не работал до тех пор, пока его не назначили в Ричмонд на твою прежнюю должность.
– Что он до прошлого лета не работал судмедэкспертом, это я тебе и так могла сказать, – отвечает Скарпетта. – И для этого не надо ни тратиться на дорогущие проверки, ни взламывать коды Пентагона или что там еще. Даже не знаю, должна ли я все это слушать.
– Между прочим, – продолжает Люси, – его назначение на такую должность – это нечто невероятное. Неслыханное. Какое-то время он работал патологом в небольшой больнице в Мериленде. К судебной медицине никакого отношения не имел и только в сорок с чем-то отправился на стажировку. Между прочим, аттестацию прошел не сразу – в первый раз завалил.
– Где он стажировался?
– В Оклахома-Сити.
– Даже не знаю, зачем я тебя слушаю.
– Поработал недолго судебно-медицинским экспертом в Нью-Мексико. Чем занимался с девяносто третьего по девяносто восьмой сведений нет. Разве что успел развестись. Детей нет. В девяносто девятом переехал в Сент-Луис, где и работал в службе судебно-медицинской экспертизы до назначения в Ричмонд. У него двенадцатилетняя «Вольво». Собственного дома нет и никогда не было. Возможно, тебе будет интересно узнать, что сейчас он снимает дом в округе Энрико, неподалеку от торгового центра «Уиллоу-Лон».
– Мне это все ни к чему, и слышать не желаю, – говорит Скарпетта. – Хватит.
– Не арестовывался. Я подумала, что тебе это будет интересно. Есть несколько нарушений правил дорожного движения, ничего серьезного.
– Так нельзя. Прекрати. Не хочу тебя слушать.
– Не хочешь – не надо, – отвечает Люси обиженным тоном, как будто это ее оскорбили в лучших чувствах. – Все равно больше ничего нет. Могла бы и еще всего разузнать, но пока только это. Предварительный отчет.
– Люси, я знаю, что ты пытаешься помочь. Спасибо. Не хотела бы оказаться объектом твоего внимания. Он нехороший человек. Не знаю, чего добивается, но пока мы не узнаем чего-то такого, что прямо указывает на его некомпетентность, нарушение профессиональной этики или потенциальную опасность, я и слышать о нем не хочу. Ты меня понимаешь? Пожалуйста, не копай больше.
– А разве он уже не опасен? – спрашивает Люси тем же тоном оскорбленного достоинства. – Поставь такого неудачника на руководящую должность, и он сразу становится опасен. Боже мой. Да кто его назначил? И почему? Представляю, как он тебя ненавидит.
– Я не желаю об этом говорить.
– Губернатор – женщина, – продолжает Люси. – Какого черта женщина назначает на такую должность лузера?
– Я не хочу об этом говорить.
– Конечно, в половине случаев выбор определяют не политики. Они только подписывают бумаги. Возможно, у нее и других проблем хватало.
– Люси, ты зачем мне позвонила? Испортить настроение? Зачем ты это делаешь? Пожалуйста, перестань. Мне и без того нелегко.
Люси молчит.
– Люси? Ты меня слышишь? – спрашивает Скарпетта.
– Слышу.
– Не люблю разговаривать по телефону. Мы не виделись с сентября. Думаю, ты меня избегаешь.
Глава 24
Он сидит в гостиной, расстелив на коленях газету. С улицы доносится звук подъезжающего мусоровоза.
Дизельный двигатель гулко урчит. Мусоровоз останавливается в конце подъездной дорожки, и к ритмичному стуку мотора добавляются пронзительное завывание гидравлического подъемника и глухие удары мусорных баков о металлические стенки кузова. Рабочие швыряют пустые контейнеры, и мусоровоз с громыханием удаляется.
Доктор Маркус сидит в большом кожаном кресле в гостиной. Перед глазами пляшут круги, дыхание сбивается, сердце колотится от ужаса. Он ждет. За мусором сюда, в Уэстем-Грин, приезжают два раза в неделю, в понедельник и четверг, около половины девятого. В эти дни он всегда опаздывает на совещание, а недавно вообще не явился на работу. И все из-за мусоровоза и тех громил, что на нем приезжают.
Теперь они называют себя уже не мусорщиками, а инженерами санитарной службы, но это не важно. Не важно, как называют себя эти смуглолицые громилы в темных комбинезонах и кожаных рукавицах. Не важно, как называют их другие и что считается политкорректным в наши дни. Доктор Маркус боится мусоровозов и мусорщиков, и эта фобия только прогрессирует с того дня, как он переселился сюда четыре месяца назад. Они пугают его, и поэтому он не выходит из дома, пока страшная машина и страшные люди в темном не сделают свое дело и не уедут. Некоторое время назад он начал ходить к психиатру в Шарлотсвилле, и с тех пор дела вроде бы идут на поправку.
Доктор Маркус сидит в кресле и ждет, пока утихнет сердце, пройдет головокружение, уляжется тошнота и успокоятся нервы. Потом встает. На нем пижама, халат и комнатные тапочки. Одеваться, пока не проехал мусоровоз, нет смысла, потому что в ожидании жутких утробных звуков, глухого клацанья и натужного воя он потеет, его трясет озноб, а ногти на пальцах синеют. Доктор Маркус идет по дубовому полу, выглядывает в окно и видит брошенные на углу зеленые контейнеры. Он вслушивается в затихающий шум, удостоверяется – хотя и знает их маршрут, – что мусоровоз скрылся из виду, а не ползет назад и возвращается на место.
Машина уже далеко, рабочие опорожняют баки где-то на соседней улице, потом они свернут на Паттерсон-авеню, а куда отправятся дальше, того доктор Маркус не знает или не хочет знать, – главное, что они ушли. Он еще раз смотрит на свои контейнеры, неосторожно оставленные мусорщиками у самой дороги, и решает, что выходить еще небезопасно.
