Кэти Райх - Смертельно опасно
— Какие вещи? — повторил Райан.
Каплан пожал плечами. Стакан в его руке задрожал.
— Разные вещи.
— Это конфиденциальная информация, мистер Каплан?
Тот снова пожал плечами.
— Вот эти кости? — сказал Райан и помахал фотографией.
Выражение лица Каплана не изменилось. Он аккуратно поставил стакан на стол, откинулся на спинку стула и сложил руки.
— Я требую адвоката.
— Вам нужен адвокат?
— Вы не запугаете меня.
— Вам есть что скрывать, мистер Каплан? — Райан повернулся к Фридману: — Что ты думаешь, Аира? Возможно, мистер Каплан засветился на черном рынке?
— Скорее всего, Эндрю.
Арестованный и бровью не повел.
— Вероятно, он решил, что контрабанда антиквариата — это детские шалости?
Каплан так сильно сжал свои худые пальцы, что побелели костяшки.
— Ты прав, Эндрю. Парень просто строит из себя простачка.
Райан повернулся к Каплану:
— Не хотите что-нибудь добавить?
— Я не знаю, о чем вы говорите.
— Имеется в виду убийство, Герш. То самое.
Каплан побагровел.
— Господи Боже!.. Вы сошли сума.
— Что скажешь, Аира? Думаешь, это Герш пришил Авраама Ферриса?
— Нет! — Каплан вскочил, переводя взгляд с Райана на Фридмана. — Нет!..
Полицейские одновременно пожали плечами. Каплан стал бордовым.
— Это абсурд. Я никого не убивал. Я не мог.
Райан и Фридман молчали.
— Хорошо, — сказал Каплан, поднимая обе руки. — Иногда я имел дело с предметами… э-э-э… сомнительного происхождения.
— Вместе с Феррисом?
Каплан кивнул.
— Однажды Феррис позвонил мне и спросил, нет ли покупателей на особенную вещь.
— Особенную вещь?
— Необычную. Уникальную.
Молчание.
— Нечто такое, что может взорвать весь христианский мир. Так он сказал.
Райан поднял фотографию. Арестованный закивал.
— Феррис отдал мне снимок и попросил никому не рассказывать, где я его взял.
— Когда это случилось?
— Не помню. Этой зимой.
— Точнее, Герш.
— В начале января.
Райан и Фридман переглянулись. Ферриса застрелили в середине февраля.
— И что случилось дальше?
— Я сдержал слово, нашел заинтересованного человека и сообщил Феррису. Потом попросил предоставить иные доказательства существования скелета, кроме фотографии. Авраам сказал, что выполнит просьбу. Мы так и не успели встретиться, его убили.
— Что Феррис рассказывал вам о скелете? — вступила я в разговор.
Каплан повернулся ко мне:
— Его нашли в Масаде.
— Откуда об этом узнал Феррис?
— Он не сказал.
— Что еще?
— Говорил, что это важная историческая персона, и клялся, что у него есть доказательства.
— И все?
— И все.
Интересно. Какие еще доказательства могли быть у Ферриса? Уверенность Лернера? Музей истории человечества? Аннотация из музея, которую украл Лернер? А может, оригинальные документы из Израиля?
В коридоре послышались громкие голоса.
— Что вы скажете о Мириам Феррис? — неожиданно спросил Райан.
— А при чем тут она?
— Вы с ней знакомы?
Каплан пожал плечами.
— Означает ли это «да»?
— Я знал ее.
— Вас объединяла любовь к Библии?
— Это звучит кощунственно.
— Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому, Герш… Это ведь настоящее ваше имя? У вас имелись общие интересы?
— Что?
— Сначала я спросил, действительно ли вас зовут Герш, а потом захотел узнать, общались ли вы с Мириам. Двойной вопрос слишком сложен для вас?
— Мириам была замужем за братом моей бывшей жены.
— После смерти вашего шурина вы поддерживали связь с ней?
Каплан молчал. Райан ждал. Каплан сдался:
— Да.
— Через нее вы и познакомились с Феррисом?
Пауза. Потом арестованный отвел глаза и произнес:
— Мириам — хороший человек.
— Отвечайте на вопрос, Герш.
— Да.
— Почему вы отдали фотографию?
Каплан дернул плечом:
— Просто пытался помочь.
Райан продолжал напирать. Каплан нервничал, но упорно стоял на своем. Познакомился с Феррисом через Мириам. Иногда подторговывал нелегальным антиквариатом. Согласился выкупить скелет у Ферриса. Перед тем как они должны были встретиться, Ферриса убили. Он этого не делал. Совесть не позволила ему скрыть фото. Короче, повторял одно и то же. Пока что.
27
В половине одиннадцатого мы забрали ткань и кости, найденные в гробнице, и сели в личную машину Фридмана. «Форд-темпо» восемьдесят четвертого года. Сам Фридман остался с Каштаном.
— И что теперь? — спросила я.
— Дадим этому джентльмену время подумать.
— А потом?
— А потом попросим повторить показания.
— Повторение — это хорошо.
— Да, сразу становятся заметны несоответствия.
— И всплывают забытые детали.
— Надо поговорить с матерью Ферриса, — сказал Райан.
— Правильно. Ведь именно она и навела нас на Йосси Лернера и Сильвио Мориссоно, — согласилась я.
Мы направились в Бет-Ханину. Дорога проходила через территорию, принадлежавшую Иордании с 1948 по 1967 год. Джейк с давних пор имеет квартиру в этом районе. Через десять минут мы приблизились к контрольно-пропускному пункту.
Люблю с пользой проводить время. Например, стоять в пробке.
Дорогу разделяла стена, которую, по словам Джейка, выстроили, чтобы отгородить Израиль от остального мира. По обе стороны располагались пиццерии, химчистки, цветочные магазинчики и кондитерские.
Но Израиль есть Израиль. По одну сторону стены жили люди, чей бизнес процветал, по другую — те, чьи дела оставляли желать лучшего. Грустно, подумала я.
Без Фридмана мы с Райаном подверглись проверке. Au contraire. Охранник изучил наши паспорта, посмотрел на значок Райана, нагнулся, заглянул в машину и только после этого пропустил. Сразу после пересечения границы Западного берега мы повернули налево, потом свернули еще раз и выехали на улицу, где жил Джейк.
Драм арендовал верхний этаж маленького оштукатуренного дома у итальянского археолога по имени Антонио Фиорелли. Джейк жил наверху. Фиорелли с семью кошками — внизу.
Мы подошли к ограде и позвонили. Через секунду Джейк открыл ворота. Мы проследовали по дорожке, посыпанной мелким гравием, мимо загонов с козами и клеток с кроликами. Поднялись на второй этаж дома. Навстречу нам выскочили три кошки.
Существует несколько моделей поведения этих домашних животных. Модель «гладь меня, я обожаю лежать, свернувшись калачиком на твоих коленях» — обычно пятнистые черно-рыжие кошки. «Накорми меня, не трогай меня, я сам подойду, если надо» — сиамская порода. «Я наблюдаю за тобой, пока ты спишь» — дикие.
Встретившие нас точно соответствовали третьей категории.
Большую часть квартиры Джейка занимала гигантская гостиная с коричневым кафельным полом. Побеленные стены и своды в форме арок над дверью и окнами. Деревянные шкафы с ящиками отделяли комнату от кухни.
Спальня являла собой крошечную комнатку с неубранной постелью, шкафом и корзиной для грязного белья.
Вся остальная площадь квартиры представляла своего рода рабочий кабинет. В прихожей стоял компьютер, висела карта. Крытая лоджия использовалась как лаборатория. В спальне находились всякие картотеки, записи и каталоги.
Душевное состояние Драма заметно улучшилось с момента нашего последнего телефонного разговора. Он поприветствовал нас, потом живейшим образом обо всем расспросил.
Я выставила на стол пластиковые контейнеры. Джейк открыл и рассмотрел содержимое первого.
— О Боже!
Потом снял крышку со второго контейнера.
— О Боже!!!
Райан посмотрел на меня.
Джейк потянулся к одному из контейнеров с тканью.
— О Боже, — тихо произнес Райан.
Я отвела взгляд. Драм молча уставился на большой кусок ткани.
— Господи. Боже. Мой, — произнес Джейк именно так — с неуместной расстановкой.
Он быстро юркнул в спальню, принес увеличительное стекло и тщательно изучил материю.
— Я сегодня же отнесу это Эсфири Гетц, — сказал он.
Джейк рассматривал ткань целую вечность, затем выпрямился.
— Гетц — эксперт по текстилю в Музее Рокфеллера. Ты изучила кости?
Я отрицательно покачала головой.
— От них мало что осталось.
Джейк снял очки, отошел от стола и сделал приглашающий жест — мол, теперь давай ты.
Я осторожно вынула содержимое банок.
— У тебя есть перчатки?
Драм снова пошел в спальню.
— И захвати пинцет! — крикнула я ему вслед. — А еще — зубочистки.
Он все принес. Затем они с Райаном наблюдали, как я разбирала кости, подписывая каждый фрагмент.
— Сустав пальца. Пяточная кость.
Это я разобрала легко. Все остальные кусочки были размером с мочку уха.
