Эдуард Хруцкий - Осень в Сокольниках
— Валя добрый, умный и светлый мальчик.
— Надежда Павловна, что случилось с вашим сыном год назад?
— Я знаю только одно — у него появилась женщина.
— Кто?
— Я не знаю ни ее имени, ни фамилии.
— Вы могли бы описать ее?
— Я видела ее один раз мельком у нашего дома. Она очень красивая.
— Я прошу вас, — сказал он вслух, — вспомните еще что-нибудь.
— Он очень изменился тогда. Стал не свой. Валя — очень полюбил ее.
— Он пишет вам?
— Да. И в каждом письме просит не подавать кассации.
— Вы ездили к нему?
— Да.
— Он очень изменился?
Суханова с удивлением взглянула на Вадима.
— Мой сын не может измениться ни при каких обстоятельствах — он мужчина.
— Если вы еще что-нибудь вспомните, позвоните мне по этому телефону.
Вадим положил на стол заранее написанные номера.
— Второй — домашний, можете звонить даже ночью. Я подойду.
Открывая дверь, Суханова спросила его:
— Зачем вы приходили?
— За правдой, — ответил Вадим.
Кафтанов вернулся из райисполкома в прекрасном настроении. Три квартиры для сотрудников, остро нуждающихся в жилье, пробить все же удалось. Он просил пять. Но председатель исполкома, молодой, энергичный, бывший инженер-строитель сказал ему:
— Андрей Петрович, я ведь не свои даю. Бери пока три, а две остальные твердо обещаю в следующем году.
— Обещаешь, Сергей Иванович? — лукаво спросил Кафтанов.
— Твоим обещаю.
— Смотри.
Они расстались довольные друг другом. Да и вообще Кафтанов рассчитывал максимум на два ордера, поэтому считал, что день сегодня задался. Он снял форменный китель, повесил его на плечики.
— Андрей Петрович, — раздался в селекторе голос секретаря, — к вам полковник Чигарин из Инспекции по личному составу.
Кафтанов надел китель и подошел к столу. Нажал кнопку:
— Просите.
Полковник Чигарин, немолодой, в ладно сидящей зеленой форме, с широкой планкой наградных колодок, на которой среди боевых орденов имелась и желто-черная ленточка медали «За победу над Германией», вошел в кабинет.
— Разрешите, товарищ генерал?
— Прошу, — Кафтанов тщетно пытался вспомнить имя-отчество полковника.
— Товарищ генерал, — Чигарин сел на стул. Сел, как положено, прямо, без лишней расслабленности, всегда помня, в чей кабинет он пришел, раскрыл папку.
— Вот.
— Что?
— Два заявления на начальника отдела подполковника Орлова.
— Что же в них пишут?
— Первое — от некоего гражданина Тохадзе Арчила Викторовича. Он сигнализирует нам, что подполковник Орлов пригласил их в дом, вымогал взятку, а когда они ему отказали — вызвал наряд.
— Так, — задумчиво сказал Кафтанов. — Второе?
— От жены члена Союза композиторов СССР гражданки Лесоковской Ларисы Федоровны. Она пишет, что подполковник Орлов ворвался к ним на дачу, грозил, бесчинствовал, оскорблял.
— А она не пишет, почему попал на дачу подполковник Орлов?
— Нет, причина не указана.
— Он приехал туда вместе с представителем прокуратуры и понятыми для производства обыска и изъятия краденых вещей.
— Этого в письме гражданки Лесоковской нет, — сказал сухо Чигарин.
— А я думаю, ей следовало бы с этого начать. И указать, что против ее мужа возбуждается уголовное дело за скупку заведомо краденых вещей.
— Это несколько меняет дело. Но само поведение подполковника Орлова во время обыска…
— Товарищ полковник, я знаю Орлова много лет. Он иногда бывает несдержан, но обязанности офицера милиции помнит твердо, впрочем, как и права. Вас устроит докладная записка старшего советника юстиции Малюкова о поведении Орлова на даче Лесоковского?
— Если вы считаете нужным, товарищ генерал…
— Да, я считаю. Теперь по поводу Тохадзе. Вы ознакомились с рапортом Орлова?
— Да.
— У вас есть какие-либо сомнения?
— Видите ли, товарищ генерал, случай настолько необычный, что мы просто обязаны назначить служебное расследование.
— Оставьте мне документы и идите, я сообщу вашему руководству свое решение.
Чигарин встал.
— Разрешите идти?
— Да, конечно, — Кафтанов подождал, когда за полковником закроется дверь, и набрал номер телефона.
— У себя? — спросил он, — Доложите, что я просил бы принять меня по срочному делу.
Ожидая ответа, он, придерживая плечом трубку, достал сигареты, закурил.
— Иду.
Он положил трубку и вышел из кабинета.
Начальник Главка, генерал-лейтенант, был старше Кафтанова года на два. Он умел потребовать, но вместе с тем был чутким и отзывчивым человеком. Он внимательно выслушал Кафтанова и сказал:
— Что касается Лесоковского, то и на меня уже пытались давить некоторые люди. Но я сказал, что ни профессия, ни популярность, ни звания не освобождают человека от ответственности перед законом. Что касается Тохадзе…
Генерал-лейтенант постучал пальцами по столу:
— Вы верите Орлову, Андрей Петрович?
— Да.
— Что ж, ответ краток и точен. В нем нет полутонов. Хорошо, я позвоню начальнику инспекции по личному составу и попрошу не назначать служебного расследования. Кстати, как дела с особняком Сухотина?
— Часть вещей найдена, один преступник задержан, двое погибли…
— Я слышал. Мне доложили, что Орлов вел себя в последнем эпизоде достойно и мужественно.
— Так точно.
— Что ж, Андрей Петрович, видимо, ваше представление на замещение Орловым должности заместителя начальника МУРа соответствует действительности.
— Я не стал бы предлагать недостойную кандидатуру, товарищ генерал.
— Знаю. Верю вам и рад, что мы работаем вместе.
— Я могу идти? — Кафтанов встал.
— Да, конечно.
Кафтанов подошел к двери.
— Кстати, Андрей Петрович, а как Тохадзе узнал адрес Орлова?
— Не знаю, Василий Павлович.
— Странный ответ для начальника МУРа. Я не задерживаю вас больше.
Кафтанов покраснел. Он прекрасно понял подтекст этой фразы. С багровым лицом он шел в приемную под пересечение любопытных взглядов ожидающих там людей. Он бегом спустился на третий этаж и, проходя к себе, коротко бросил секретарше:
— Губина ко мне.
Меряя шагами ковер. Кафтанов думал о том, что ему нужно было идти к начальнику Главка уже с адресом того, кто навел на квартиру Орлова Тохадзе. Тогда не было бы этой фразы, столь обидной для него. Полковник Губин вошел и остановился на пороге.
— Вызывали, Андрей Петрович?
— Вот документы, подробности уточните у Чигарина из инспекции, задача — найти человека, давшего Тохадзе адрес Орлова. Срок — неделя. Ясно?
— Так точно.
Губин повернулся и вышел.
Марина остановила машину на набережной Москвы-реки, напротив Парка культуры. Улицы были пусты, в домах погасло большинство окон.
— Пойдем к воде и покурим, — сказала она.
Они спустились по гранитным ступеням к самой воде. У ног тихо плескалась река, редкие огоньки качались в сером свинце воды. Вадим обнял Марину за плечи, и она прижалась к нему доверчиво и ласково. Со стороны Каменного моста шел буксир. На мачте его горели красный и синий фонари. Круглые иллюминаторы бортов светились желтым огнем. Марина и Вадим видели рубку и человека в ней. На расстоянии буксир казался большой механической игрушкой. Он проплыл мимо них, и волна, поднятая винтом, разбившись о гранит ступенек, обрызгала им ноги.
— Ты хотел бы быть моряком? — спросила Марина тихо.
— Когда-то хотел.
— Жалеешь, что не стал?
— Нет.
— Почему?
— Тогда бы я не встретил тебя.
— Закури, — попросила она, — мы покурим одну.
— Как солдаты перед атакой?
— Ага.
Над городом плыла ночь, плескалась у ног река, вкус сигареты был крепок и приятен, рядом стояла Марина, и Вадим был счастлив так, как никогда прежде.
— Ну, — сказал Кафтанов, — тебе не в сыске служить, Орлов, а писать романы, подражание Медынскому. Но тем не менее, прочитав твою докладную, я понимаю, что без встречи с Сухановым нам не обойтись.
— Андрей Петрович, мы старались сделать все, что могли.
— Судя по тому, что проделано, по срокам разработки пока унывать нечего. А вдруг Суханов ничего не скажет?
— Я найду его женщину.
— Очень красивую?
— Да.
— Тебе придется побегать по городу.
— Сейчас вся группа брошена на отработку связей Суханова.
Кафтанов встал из-за стола, прошелся по кабинету. Постоял у окна, глядя на желтеющие кроны деревьев в больничном саду напротив, засвистел какой-то прыгающий мотив.
— Вот что, Вадим, — Кафтанов обернулся, — оформляй командировку и лети к Суханову. Не простой он парнишка, видать, ох не простой.
Оформить командировку дело нелегкое. Вадим набегался по этажам, собирая визы и подписи. Наконец, когда все было готово, позвонил Марине. Телефон молчал.
Ребята из Управления милиции на воздушном транспорте обещали подсадить его на первый же рейс до Алма-Аты, поэтому надо было торопиться. Проинструктировав Калугина, он сел в машину и поехал домой собираться. В комнате Смагина магнитофон накручивал «ретро». Слышались веселые голоса. Вадим вошел в свою комнату, положил в кейс три рубашки и кое-чего по мелочи, надел кожаный пиджак, самую любимую свою вещь, набрал телефон Марины.
