Уоррен Мерфи - Сатанинский взгляд
Дело заключалось в другом. В Сорнике было дислоцировано восемнадцать советских полков вместе с военными специалистами. Именно их и хотел уничтожить Железный Генерал, живое воплощение Джорджа Паттона, любимый командир и отец родной, за которого любой солдат был готов отдать жизнь и который временами искусно скрывался под личиной иммигранта из России.
Рабинович исходил из того, что если он сумеет разгромить отборные войска, которые его бывшая родина направила за рубеж, к нему отнесутся с уважением. При этом не имело значения, перебьет ли он всех до одного или возьмет и плен. Русские уважают силу. Если он сумеет доказать, что сила на его стороне, они оставят его в покое. Не случайно, что единственным договором, который советское руководство соблюдало до последней буквы, был договор с фашистской Германией. Этот альянс распался лишь после того, как Гитлер, вопреки надеждам советского руководства, напал вместо Англии на Россию.
Вслушиваясь в звуки орудийных залпов, ощущая мощь танков, прокладывающих себе путь по раскисшей грязи, именуемой в Сорнике дорогами, Рабинович испытывал ни с чем не сравнимое чувство. До сих пор он пуще всего на свете боялся оказаться в числе убиваемых и преследуемых, теперь же им владело странное возбуждение. Он бросался на передовую. Он подбадривал лучших командиров. Он находился в самой гуще боя, изрыгая проклятия в адрес бойцов, отставших от своей колонны.
К середине дня остатки прославленных бронетанковых войск из России были разбросаны по равнинам и джунглям Сорники. Вслед за знаменитыми русскими боевыми вертолетами «Олень» генерал Омерта поднял в воздух весь спой флот, чтобы поучаствовать в кровавой бойне, и только тогда, дождавшись подходящего момента, Рабинович позволил своим войскам использовать реактивные установки, чего до сих пор всячески избегал, желая усыпить бдительность противника. Самолеты один за другим вспыхивали в небе Сорники, словно шутихи.
– Я только одного боюсь, Чиун, – погибнуть от руки какого-нибудь убийцы, – сказал Рабинович, повернувшись к своему телохранителю, облаченному в черное кимоно, как и подобает Мастеру Синанджу, стоящему на поле брани рядом с императором.
– Разве Великий Ван может погибнуть от руки убийцы? – удивился Чиун.
– Кто знает... Но твой долг позаботиться о том, чтобы этого не произошло.
– Разве я не прошел всех испытаний, прежде чем подняться на высшую ступень мастерства?
– Считай, что ты должен пройти еще одно.
– Какое? – спросил Чиун.
– Самое важное.
– Но почему?
– Потому что я так велю.
– Разве Великий Ван, давая своему ученику возможность лицезреть себя, не должен снизойти до ответа на его вопросы? Разве само ваше имя не есть ответ на все вопросы?
– Ты опять морочишь мне голову своими штучками?
Чиуна насторожили не столько странные речи Вана, сколько то, что учитель упорно избегал говорить с ним по-корейски. Для Чиуна это служило знаком явного неодобрения. Он не понимал, чем заслужил такую немилость, но поклялся себе любой ценой исправить ошибку, в чем бы она ни состояла.
Догнать войска Рабиновича не составило труда: ни одна армия в мире не может двигаться незаметно для окружающих. Смит прибыл в Сорнику с документами сотрудника министерства обороны. Воздух здесь был горячим и влажным. Смит задыхался, то и дело ему приходилось останавливаться, чтобы прийти в себя. Какой-то сержант принес ему стакан воды и помог найти некое подобие тени – островок влажного мха под деревом, куда со всех сторон устремлялись комары и огромные летающие жуки, еще не известные науке. И те, и другие жалили немилосердно. Смит вспомнил фронтовые годы. Правда, в то время он был молод и не нуждался в постоянных передышках.
Пистолет 45-го калибра казался ему тяжелее, чем когда-либо, а поскольку он висел у него на груди слева, проходящие мимо солдаты принимали Смита за какого-то секретного агента. Ему не хотелось предстать в таком виде перед Рабиновичем и Чиуном. Чиун, конечно, не особенно удивится, но великий гипнотизер, увидев перед собой возможного агента, наверняка отреагирует немедленно, а это никоим образом не входило в планы Смита, который собирался обмануть его относительно своих намерений.
Смиту предстояло сбить с толку и Чиуна: обычный человек не в состоянии уследить за движением рук Мастера Синанджу, не говоря уже о том, чтобы их остановить.
– Скажите, – обратился Смит к сержанту, – вы не могли бы достать для меня камуфляжную форму? С этим пистолетом я смахиваю на какого-то агента. Совсем ни к чему, чтобы сотрудника министерства обороны принимали за агента ЦРУ, вы так не считаете?
– Так точно, сэр, – ответил сержант.
Он был из старослужащих, и Смит понимал, что если кто-то и может ему помочь, то лишь этот тертый калач.
Сержант вернулся только к вечеру и беспомощно развел руками:
– Извините, сэр. Форму для вас найти не удалось.
– Вы хотите сказать, что интенданты не располагают лишней одеждой?
– Так точно, сэр. Операция четко спланирована. У Железного Генерала каждая пуля на счету.
– Что вы говорите?! – воскликнул Смит.
Он не рассчитывал услышать столь приятную новость. Рабинович где-то совсем рядом.
– Наш командир держит все под личным контролем. А теперь нам пора двигаться дальше, сэр, если вы хотите попасть на передовую и увидеть его. Мы и так уже потеряли много времени, разыскивая для вас камуфляж.
– Полагаю, догнать Рабиновича не составит особого труда. Я лучше подожду его здесь.
– Но он сказал, что не остановится, пока не захватит столицу Сорники.
– Не думаю, чтобы в настоящий момент это было возможно.
– Наш генерал полностью сломил сопротивление неприятеля. Он уничтожил все его боевые вертолеты.
– Вы не раздобудете для меня какую-нибудь палатку, в которой я мог бы устроиться на ночь? – попросил Смит. – Если, конечно, таковые имеются.
– Не знаю, сэр. У нас здесь все на строгом учете.
– Ясно, – вздохнул Смит. – По-видимому, мне предстоит закоченеть нынешней ночью. Разбудите меня, если к утру здесь появится Рабинович, или Железный Генерал, как вы его называете.
Ван покатывался со смеху.
– Напрасно вы обвиняете меня в излишней серьезности, – проворчал Римо. – Я только и знаю, что шутить, черт возьми. Мир устроен весьма забавно, и я не боюсь об этом говорить.
Римо чувствовал, как в нем вскипает злоба. Он понял это по своему дыханию. Давать волю злобе не менее губительно, чем страху. Эти чувства подчиняют себе все остальные.
– Послушайте! – взорвался он. – Я ждал двадцать лет, чтобы увидеть Великого Вана, боялся, что не удостоюсь такой благодати. И вот наконец моя мечта сбылась – и что же? Вы пилите меня похлеще Чиуна! Чиун – тот действительно все принимает всерьез. Он считает, что если не сделает того-то и того-то, Дом Синанджу рухнет к чертовой матери. Он носится с идеей женить меня на корейской девушке ради продолжения нашего славного рода. Честное слово! Чем не сводня?
– Почему ты злишься?
– Потому что вы меня разочаровали, – огрызнулся Римо. – Не оправдали моих надежд. Честно говоря, Чиун дал мне намного больше, чем вы.
– Весь мир для тебя ничто в сравнении с Чиуном. Если бы ты не любил его, то никогда не научился бы такой прекрасной технике удара. Только от любви рождается что-то хорошее.
– Да, я уважаю Чиуна и люблю его. Ну что, вы довольны? Смотрите, не лопните от смеха, – проговорил Римо, глядя прямо в лицо хихикающему толстяку. – Но я не считаю его совершенством. В нашем языке есть слово «псих». Я считаю, что оно как нельзя лучше подходит нашему дорогому Мастеру Чиуну.
– А как насчет человека, одержимого желанием спасти мир?
– Извините, я меньше всего думал о спасении мира. Я всего лишь пытался спасти свою страну.
– Сколько людей ее населяет? Двести двадцать миллионов?
– Около того.
Римо осточертела эта квартира с ее великолепно оборудованной кухней, роскошной гостиной, ванной и телевизорами в каждой комнате. Но больше всего ему осточертел толстый жизнерадостный Ван с пузом, в котором сосредоточился весь холод Вселенной.
Между тем Ван остался доволен. Все, что ему было нужно, – это увидеть удар Римо. Любой Мастер Синанджу по одному удару мог судить о силе человека. Римо вышел за дверь. Ван последовал за ним.
– Знаешь, в мое время население всего мира насчитывало порядка двухсот миллионов человек. Америка и есть для тебя весь мир.
– Уже нет, – сказал Римо.
Служители, подметающие двор, с интересом поглядывали на его спутника. Значит, они тоже видят Великого Вана, подумал он.
– Тогда скажи мне: кто в большей степени псих – тот, кто пытается спасти от исчезновения род великих убийц, или тот, кто пытается спасти страну?
– Мне кажется, ваш визит несколько затянулся. Спасибо за все и прощайте.
– Но ты еще не задал мне своего вопроса, – напомнил Ван.
– Ладно, когда вы уберетесь отсюда восвояси?
