С. Гилфорд - Короткий триллер
Иногда, поражаясь необычному размеру нор, Мэссон вспоминал неопределенные, пугающие легенды, услышанные им после приезда в старинный Сэлем — город ведьм. Легенды рассказывали о зловещей, нечеловеческой жизни, якобы существующей в заброшенных подземных норах. Времена, когда Коттон Матер искоренял дьявольские секты, поклонявшиеся Гекате и темной Магна Матер и справлявшие ужасные оргии, миновали. Но так же, как тогда, кренились друг к другу закопченные домики с двускатными крышами над булыжными улицами и велись те же разговоры о таинственных подземных пещерах и подвалах, где кроются оскорбляющие Бога тайны и празднуются забытые языческие обряды — в нарушение закона и здравого смысла. Мудрые старики, покачивая седыми головами, уверяли, что в пещерах под старинными кладбищами Сэлема прячутся существа похуже червей и крыс.
И откуда этот необъяснимый страх перед крысами? Маленькие свирепые грызуны не вызывали симпатии у Мэссона, но он уважал их, поскольку сознавал опасность, таящуюся в блестящих, острых словно иглы зубах. И все же он не понимал, почему старые жители испытывают страх перед заброшенными домами, населенными крысами.
До смотрителя доходили слухи о каких-то упырях, обитающих глубоко под землей и способных управлять крысами, манипулируя их ужасными отрядами. Старики шептали, будто крысы — это посланцы, снующие между этим миром и мрачными древними кавернами глубоко под Сэлемом, что тела из могил похищаются ими для ночных подземных пиршеств. Миф о «Гамельнском дудочнике», несущий в себе кощунственный ужас, и черные бездны Авернуса породили адских чудовищ, избегающих дневного света.
Мэссон не верил этим россказням. Более того, он изо всех сил старался скрыть от посторонних само существование крыс. Он понимал, что если начнется расследование, неминуемо вскрытие многих могил. И если несколько изгрызенных гробов можно объяснить действиями крыс, то как объяснить увечья на сохранившихся телах?..
Чистейшее золото, которое используют для зубных пломб, так и остается в зубах, когда человека хоронят. С одеждой дело обстоит иначе, потому что обычно гробовщик поставляет простой и легко узнаваемый костюм. Но золото — не одежда. А иногда появляются студенты-медики или не столь известные доктора, которым нужны трупы и которым все равно, как удалось их раздобыть.
До сих пор Мэссон успешно избегал расследования и яростно отрицал факт существования крыс, хотя те иногда и лишали его добычи. Смотрителя не заботило, что происходит с телами после того, как они побывают в его руках, но он знал, что крысы неизбежно утаскивали покойников сквозь дыру, которую они прогрызали в гробу. Иногда Мэссона беспокоил размер нор, а кроме того, странным казалось, что гробы всегда вскрывались в торце и никогда — сбоку или сверху. Казалось, крысы действовали по указаниям разумного существа…
Смотритель стоял в открытой могиле, выбросив последнюю лопату рассыпчатой влажной земли на высившуюся рядом кучу. Шел дождь — мелкая холодная морось, уже несколько недель сеющая из набухших, черных туч. Кладбище превратилось в болотце из желтой хлюпающей грязи, из которого там и сям неравномерными рядами торчали омытые дождями надгробья. Крысы убрались в свои норы, и Мэссон уже несколько дней не видел ни одной. Все же худое, небритое лицо смотрителя хмурилось: гроб, на котором он стоял, был деревянным.
Похороны состоялись на днях, но Мэссон не осмелился открыть гроб раньше. На могилу регулярно, даже в сильный дождь, приходил родственник покойного. «Но как бы он ни переживал, вряд ли он появится здесь в столь поздний час», — с хитрой ухмылкой подумал Мэссон. Он выпрямился и отложил лопату в сторону.
С холма, на котором находилось старинное кладбище, виднелись тускло мигающие сквозь дождь огоньки Сэлема. Он вытащил из кармана фонарь. Свет ему сейчас понадобится. Взяв лопату, он наклонился и осмотрел защелки гроба.
И вдруг замер: под ногами ощущалось какое-то шевеление и царапанье, будто что-то двигалось внутри ящика. На миг его пронзил суеверный страх, тут же сменившийся яростью, потому что он понял причину шума: крысы снова опередили его!
Охваченный гневом, Мэссон подсунул острый край лопаты под крышку и расшатал ее настолько, что работу можно было довершить руками. Затем направил холодный луч фонаря в ящик.
Дождь стучал по белой атласной обивке — гроб был пуст. Заметив быстрое движение в изголовье, Мэссон посветил туда.
Торцовая стенка гроба была прогрызена, и дыра вела во тьму. Он успел заметить черный ботинок и понял, что крысы опередили его лишь на пару минут. Торопливо плюхнувшись на четвереньки, он попытался было схватить башмак, но фонарь упал в гроб и погас. Ботинок вырвали у него из рук — послышался пронзительный, беспокойный писк. Он снова схватил фонарь и осветил нору. Та была широкой настолько, чтобы принять в себя тело. Мэссон подивился величине крыс, способных утащить человека, но его подбодрила мысль о лежащем в кармане заряженном револьвере. Пожалуй, коснись дело какого-то заурядного покойника, смотритель скорее позволил бы крысам убраться со своей добычей, нежели рискнул бы влезть в узкую нору, но он припомнил особенно изящный комплект запонок и несомненно настоящую жемчужину в галстучной булавке покойного. Не медля ни секунды, он пристегнул фонарь к поясу и влез в нору.
В ней было тесно, но он все же ухитрился понемногу продвигаться вперед. Впереди, в свете фонаря, он видел волочащиеся по влажному полу туннеля ботинки. Мэссон полз быстро, как мог, с трудом протискивая тощее тело между узких стенок.
В туннеле сильно отдавало затхлым запахом падали; он решил повернуть назад, если через минуту не нагонит тело. В мозгу вновь, подобно червям, закопошились прежние страхи, но жадность подгоняла вперед. Он полз дальше, несколько раз миновав входы боковых туннелей. Стены норы были влажными и осклизлыми; дважды за ним обрушивались комья грязи. Когда это произошло вторично, он приостановился, изогнул шею и посмотрел назад. И, конечно, ничего не увидел, пока не отстегнул с пояса фонарь и не направил его назад.
Позади лежали комья земли, и опасность его положения вдруг приобрела реальные очертания. При мысли о возможном обвале пульс его участился, и он решил оставить погоню, хотя почти уже догнал тело, которое волокли невидимые твари. Но он не предусмотрел одного: норы были слишком узкими для него, чтобы развернуться.
Его едва не охватила паника, но, вспомнив последний боковой туннель, он неуклюже попятился и, добравшись до него, засунул в него ноги и продвинулся, пока не появилась возможность повернуться. Затем, не обращая внимания на ушибы и боль в коленях, торопливо устремился назад.
Внезапно ногу пронзила острая боль; он ощутил впившиеся в икру зубы и в отчаянии лягнул. Послышался резкий писк и шорох множества ног. Посветив назад, Мэссон всхлипнул от страха: дюжина огромных крыс уставилась на него глазами-бусинами. Они были уродливы, размером с кошку, а позади них он заметил темную фигуру, быстро скользнувшую в тень, и содрогнулся от немыслимой величины этой твари.
Испугавшись света, крысы на секунду приостановились, но тут же осторожно двинулись вперед; в бледном электрическом свете зубы их казались тускло-оранжевыми. Мэссон потянулся за револьвером, ухитрился извлечь его из кармана и аккуратно прицелился. Положение было неудобным, и он постарался прижать ноги к влажным стенкам норы, чтобы ненароком не всадить в них пулю.
Грохот выстрела на минуту оглушил его, а клубы дыма вызвали сильный кашель. Когда дым рассеялся, оказалось, что крысы исчезли. Он сунул револьвер на место и быстро пополз по туннелю, но они догнали его и набросились вновь.
Множество тварей одновременно насели на ноги, кусая и визжа. Мэссон в ужасе закричал и, выхватив револьвер, выстрелил не целясь, — к счастью, не отстрелив себе ступню… На этот раз крысы отступили не столь далеко, но Мэссон изо всех сил заспешил вперед, держа оружие наготове на случай попытки нападения.
Услышав шорох, он направил назад режущий луч: огромная серая крыса, замерев, следила за ним. Ее длинные, колючие усы подрагивали, а чешуйчатый голый хвост медленно передвигался из стороны в сторону. Мэссон вскрикнул, и животное отступило.
Он двинулся было дальше, но приостановился, ощутив под локтем отходящую вбок нору и заметив впереди бесформенный ком глины. На миг ему показалось, что эта земляная масса рухнула с потолка туннеля, но он тут же распознал в ней человеческое тело.
Это была коричневая, высушенная мумия, и — к великому потрясению Мэссона — она двигалась.
Существо ползло к нему, и в бледном луче света смотритель увидел приблизившееся вплотную, химерически страшное лицо, смахивающее на череп давнишнего трупа, оживленного силами ада. Остекленелые и выпуклые словно луковицы глаза говорили о слепоте мумии. Издав слабый стон, существо устремилось к Мэссону, вытягивая потрескавшиеся, шелушащиеся губы в кошмарной гримасе голода. И смотритель застыл на месте, охваченный первобытным ужасом и отвращением…
