Клайв Касслер - Шпион
С коротким поклоном в сторону Дороти Фальконер поднял тост за Артура Ленгнера.
— За героя, который создал орудия «Мичигана». Лучшие двенадцатидюймовые орудия в мире. И предвестник будущего. Всему флоту будет не хватать его.
Белл посмотрел на Дороти. Лицо ее было освещено радостью: такой образцовый офицер, как Фальконер, при всех назвал ее отца героем.
— Пусть Артур Ленгнер покоится с миром, — закончил капитан Фальконер, — зная, что эта страна спокойно спит под охраной его пушек.
В заключение председатель совета Нью-йоркской военно-морской верфи подарил драгоценный кулон дочери министра флота, той самой, что разбила бутылку шампанского о борт «Мичигана», выпуская корабль в жизнь. Направляясь на помост, промышленник тепло пожал руку передавшему ему кулон человеку в элегантном европейском сюртуке. И прежде чем застегнуть подвеску на шее девушки, воспользовался случаем, чтобы похвалить ювелирную промышленность Ньюарка, соседа Камдена.
Предвидя давку на пути в Нью-Йорк, Белл заплатил камденскому детективу Барни Джорджу, чтобы добыл полицейский катер; тот перевез их через реку в Филадельфию, а там патрульная полицейская машина довезла их до станции Бродвей. Они сели в нью-йоркский экспресс и прошли в вагон-гостиную, где заказали бутылку шампанского, чтобы отпраздновать благополучный спуск, срыв планов саботажника и неизбежную поимку японского шпиона.
Белл знал, что сегодня он был слишком заметен, чтобы пытаться проследить за возвращением Ямамото в Вашингтон. Напротив, он поручил Ямамото лучшим филерам Ван Дорна, каких смог быстро отыскать, а они были поистине очень хороши в своем деле.
— Что скажешь о Фальконере? — спросил Белл у Марион.
— Лоуэлл — очаровательный человек, — ответила она и загадочно добавила: — Он разрывается между тем, чего хочет, что видит и чего боится.
— Загадочно. Что это значит?
— Дредноуты.
— Очевидно. Чего же он боится?
— Японцев.
— Неудивительно. А что он видит?
— Будущее. Торпеды и подводные лодки, которые сделают ненужными его дредноуты.
— Для человека, которого терзают разные опасения, он выглядит чрезвычайно уверенным в себе.
— Это вовсе не так. Он без умолку говорил о своих дредноутах. Потом лицо его неожиданно изменилось, и он сказал: «Во времена рыцарства наступило время, когда доспехи рыцаря стали такими тяжелыми, что его приходилось сажать на лошадь с помощью подъемного крана. Именно в это время появились самострелы, стрела из которых пробивала доспехи. Невежественного крестьянина за один день можно было научить убивать рыцаря. А в наши дни, — сказал он, для выразительности похлопав меня по колену, — то же самое делают торпеды и подводные лодки».
— Он не упоминал о полетах аэропланов в Китти Хок?[28]
— О да. Он внимательно следил за ними. Флот видит в них потенциал для разведки. Я спросила, а что если вместо пассажира аэроплан понесет торпеду? Лоуэлл побледнел.
— В его речи ничего бледного не было. Ты заметила, как улыбались сенаторы?
— Я встретила твою мисс Ленгнер.
Белл ответил на ее неожиданно пристальный взгляд.
— Что ты о ней думаешь?
— Она положила на тебя глаз.
— Поздравляю ее — у нее хороший вкус. Что еще ты о ней думаешь?
— Думаю, что за своей красотой она очень хрупкая и нуждается в спасении.
— Это работа Теда Уитмарка. Если он справится.
В том же экспрессе «Пенсильвания рейлроуд», но в двух вагонах перед ними, ехал в Нью-Йорк шпион. То, что некоторые назвали бы местью, он рассматривал как контрнаступление. До сегодняшнего дня «Детективное агентство Ван Дорна» раздражало его, но не было серьезным препятствием. И до сего дня он довольствовался наблюдением за ним. Но сегодняшний срыв отличного плана уничтожения «Мичигана» означал, что агентством пора заняться. Ничто не должно помешать его нападению на Великий белый флот.
Когда поезд прибыл в Джерси-Сити, шпион следом за Беллом и его невестой вышел из вокзала и наблюдал, как они уезжают в красном локомобиле; работник гаража ждал их с включенным двигателем. Шпион вернулся на вокзал, прошел к причалу паромов и на пароме «Сент-Луис» компании «Пенсильвания рейлроуд» переправился через реку, вышел на Кортленд-стрит, прошел несколько шагов к Гринвич, потом сел в надземку на Девятой авеню. Вышел он в Адской кухне и пошел в салун Командора Томми, где обычно и бывал Томми, предпочитая его своим новым заведениям.
— Брайан О'Ши! — бурно встретил его главарь гангстеров. — Виски с содовой?
— Что у тебя есть на ван дорнов?
— Этот подлец Гарри Уоррен и его парни вынюхивают тут, я же тебе говорил.
— Пора тебе разбить несколько голов.
— Минутку. Дела идут отлично. Кому нужна война с ван дорнами?
— Отлично? — саркастически спросил О'Ши. — Это как же? Ждешь у железки, пока тебя выгонят с Одиннадцатой авеню?
— Я видел, что скоро погонят, — возразил Томми, закладывая большие пальцы за жилет и принимая горделивый вид хозяина магазина. — Поэтому и подружился с Хип Синг.
Брайан О'Ши скрыл усмешку. Как думает Томми, кто послал к нему Хип Синг?
— Не помню, чтобы Хип Синг были известны любовью к сыщикам. Скоро ли китайцы столкнутся с ван дорнами, действуя на этой территории, как на своей?
— Почему ты так говоришь, Брайан?
— Посылаю сообщение.
— Пошли телеграмму, — ответил Томми. Он рассмеялся. — Вот это смешно. «Пошли телеграмму». Мне нравится.
О'Ши достал из жилетного кармана свое глазное долото. Томми перестал смеяться.
— Цель сообщения, Томми, заставить другого человека задуматься о том, что ты можешь с ним сделать.
О'Ши поднес долото к свету, полюбовался, как блестит его острие, и надел на большой палец. Потом посмотрел на Томми. Главарь банды отвел взгляд.
— Мысли о том, что ты можешь с ним сделать, заставляют его мешкать. Вот в чем сила, Томми: заставь его задуматься, и ты победишь.
— Ладно, ладно. Мы разобьем несколько голов, но я не убиваю детективов. Не хочу войны.
— Кто еще тут вынюхивает, кроме парней Гарри Уоррена?
— Хип Синг заметили нового ван дорна, шныряющего по Чайнатауну.
— Нового? Что значит нового? Молодого?
— Нет, нет, он не юнец. Серьезный молодчик, но не из города.
— Новичок в Нью-Йорке? Зачем им вызывать в Нью-Йорк парней не из города? Это не имеет смысла.
— Он приятель сукина сына Белла.
— Откуда ты знаешь?
— Один из парней видел их вместе на Бруклинской военной верфи. Он не из Нью-Йорка. Похоже, Белл его специально вызвал.
— Он тот самый. Томми, я хочу, чтобы за ним очень внимательно следили.
— Зачем?
— Хочу послать Беллу весточку. Дам ему, о чем задуматься.
— Я не позволю своим «гоферам» убить кого-нибудь из ван дорнов, — упрямо ответил Томми.
— Ты позволил Уиксу попытаться убить Белла, — заметил О'Ши.
— Ледяной — это другое. Ван дорны решили бы, что это личная вражда Уикса с Беллом.
Брайан «Глазник» О'Ши презрительно посмотрел на Томми.
— Не волнуйся. Мы оставим на трупе записку «Томми Томпсон не виноват».
— Перестань, Брайан.
— Я прошу тебя последить за ним.
Томми Томпсон сделал еще глоток из стакана. Посмотрел на долото на большом пальце О'Ши и виновато отвел взгляд.
— Полагаю, — недовольно сказал он, — не согласиться нельзя.
— Следи за ним. Но не трогай.
— Хорошо. Хозяин барин. Приставлю к нему лучших теней. Мальцов и копов. Никто не замечает мальцов и копов. Они просто есть, как пустые пивные бутылки на обочине.
— И вели своим мальцам и копам следить за Беллом тоже.
Джон Скалли бродил по Бауэри и по узким извилистым улочкам Чайнатауна. Он разглядывал длинные косицы на головах китайцев, смотрел на путаницу пожарных лестниц и веревки с развешанным бельем, дивился вывескам ресторанов и чайных — иными словами, притворялся деревенщиной, впервые попавшим в большой город. И только успел, казалось, найти то, что искал, в обличье тощей проститутки, вынырнувшей с Бауэри, как два головореза, появившихся оттуда же, пригрозили ему ржавым ножом и кастетом и потребовали денег.
Скалли вывернул карманы. На тротуар выпала пачка купюр. Бандиты схватили ее и убежали. Они не знали, как им повезло: хладнокровный детектив не считал, что ему достаточно угрожают, чтобы отказаться от маскировки и открыть огонь из спрятанного в жилете «браунинга».
Женщина, свидетельница ограбления, сказала:
— С пустыми карманами ничего от меня не жди.
Скалли надорвал подкладку своего пальто и достал конверт. Заглянув в него, он сказал:
— Да ты глянь. Нам обоим хватит на ночь.
При виде денег женщина повеселела.
— Что скажешь, если мы для начала промочим горло? — щедро предложил Скалли в заведении Маккаллахана на углу Гэтем-стрит. После того как выпили виски и заказали еще, Скалли небрежно спросил:
