Джина Майер - Невидимая угроза
– Почему? – спросил Филипп. – Зачем кому-то его убивать?
– Понятия не имею. – Мориц потер переносицу.
Этот жест вызывал у Филиппа отвращение.
София предложила ему кофе, но Филипп лишь покачал головой. Он не хотел кофе. Он хотел домой. Или хотя бы в отель.
– Что вам известно о нашем отце? – спросил он.
– Как оказалось, почти ничего, – хмыкнул Мориц. – И мать, по сути, тоже ничего не знает. У меня складывается ощущение, что она понятия не имеет о его прошлом. С тобой она не была знакома. Как и с твоей матерью. А о существовании Юлии вообще не догадывалась. Может, если полиция продолжит расследование, объявится еще парочка внебрачных детей.
– Ты знаешь кого-то, кто мог бы знать о прошлом отца, Филипп? – спросила София.
– Я же сам с ним не был знаком.
– Ну, может, твои дедушка и бабушка?
– Умерли. Как и моя мать. – Филипп нахмурился. – Но вообще-то у мамы была лучшая подруга. Она должна была знать отца. Мать и Элла родом из одного села, они вместе ходили в школу.
– А где живет эта Элла? – спросил Мориц.
– В Мюнхене. По крайней мере, мне так кажется. Я ее давным-давно уже не видел.
Собственно, Филипп не виделся с Эллой со дня похорон матери. У могилы Элла сжала его руку: «Я всегда помогу, если буду нужна тебе, Филипп». Но ее помощь ему не потребовалась.
– Ты можешь ей позвонить? Или зайти к ней, когда будешь в Мюнхене? – спросил Мориц.
– Не знаю. Какой в этом смысл?
– Пока не поговоришь, не узнаешь, – заявил Мориц. – Я бы непременно с ней поговорил.
– Ну ты-то конечно, – резко ответил Филипп.
Прозвучало это агрессивнее, чем он намеревался. Мориц удивленно вскинул брови. Он хотел что-то возразить, но сестра опередила его.
– Мориц прав, – мягко заметила она. – Я бы тоже связалась с этой Эллой. Кто-то ненавидит нас. Не только меня и Морица, но и тебя, и Юлию. И нашего отца, конечно. И мне очень хотелось бы узнать, кто это.
– Ладно, – сдался Филипп. – Я с ней поговорю.
София налила себе третью чашку кофе. Она валилась с ног от усталости. Вчера они до полуночи говорили с Филиппом, а потом он вернулся в гостиницу, хотя ему и предложили постелить в гостевой комнате. Сама София почти не спала, как и прошлой ночью.
Этот Филипп был каким-то странным. София не могла понять, как к нему относиться. Очевидно, что братья сразу друг другу не понравились, очень уж агрессивно они реагировали друг на друга. Может, все дело в том, что они так похожи. Оба стремятся действовать, решать проблемы. Альфа-самцы. София зевнула. А теперь еще и эта Юлия появилась. Как и Мориц с Филиппом, она источала самоуверенность. Это они унаследовали от отца. А когда София появилась на свет, запас самоуверенности, похоже, исчерпался и ей ничего не досталось. Да и внешне сестра и братья выглядели намного лучше. Филипп был высоким и темноволосым, как отец. Он также унаследовал высокие скулы и длинный прямой нос. А когда он смеялся, у глаз и рта пролегали складки – в точности как у отца. Правда, смеялся он не очень часто. Внешне Филипп совсем не походил на Морица. Мориц был светловолосым. Открытое, приветливое лицо. А вот Филипп казался каким-то мрачным.
Что до Юлии, то она выглядела просто потрясающе. Стройная, длинноногая, как фотомодель. Блестящие светлые волосы подстрижены под боб-каре, еще и карие глаза – редкое сочетание. Как она смотрела на Софию, когда та открыла дверь! Наверняка она пришла в ужас от того, что София такая толстая и уродливая. «Папа бы тобой гордился», – вдруг подумала София. Замечательная, уверенная в себе, умная дочка. Девушка, которая знает, чего хочет. Дочка, которая добивается своих целей. О такой он всегда мечтал. Да и Филипп ему бы понравился. Филиппу было всего двадцать четыре года, а он уже получил высшее образование и даже создал собственную фирму. И все это – без помощи родителей.
«Вундеркинды, куда ни глянь, – подумала София. – Кроме меня, конечно».
– Уф, этот тип тоже к вам так приставал? – спросила Юлия, когда Беккер закончил допрос. – У меня все время было такое чувство, что он только и ждет, когда же я запутаюсь в показаниях.
Четверо детей господина Ротэ стояли на террасе под навесом. Моросил мелкий дождик, и в тихом перестуке капель по листьям было что-то успокаивающее. У Софии голова кружилась от усталости.
– Да, со мной он повел себя точно так же, – поделился Филипп. – Ему показалось очень странным, что я сразу приехал сюда, хотя никогда и не видел отца. И он раз десять меня спросил, почему я не общался с отцом раньше.
– И? Что ты ему ответил?
– До смерти матери я полагал, что отец умер. А потом… Ну, он же со мной не связался. Ясно было, что он не хочет иметь со мной дела.
– Вы все получили анонимные сообщения от этого V, так? – сменила тему Юлия. – И? Вы подозреваете кого-нибудь?
– Я понятия не имею, кто бы это мог быть, – сказал Мориц. – У вас у всех была указана одна и та же дата?
– «И буду с вами все время до второго июля», – процитировала София.
– Второе июля, точно. Что тогда должно случиться?
– Понятия не имею, – повторил Мориц. – Эта дата что-то значит для кого-нибудь из вас?
Все пожали плечами.
– Может, это день, когда он… – Филипп осекся.
– До второго июля осталась всего неделя, – напомнила София.
– Вот гадство, – откликнулась Юлия.
– Может, выпить чего-нибудь хотите? – предложил Мориц. – Чай? Или пива?
– Нет, не стоит. Мне уже пора. Я остановилась у школьной подруги, она меня уже, наверное, ждет.
– Я тоже пойду. Мне сегодня еще в Мюнхен ехать, – сказал Филипп.
Софии показалось, что он секунду назад принял это решение.
– И помни о том, что нужно поговорить с этой Эллой, – добавил Мориц. – Ну и, может, тебе еще что-то в голову придет. Тогда сразу звони нам. Ты – единственное, что нас связывает с прошлым Йохена в Мюнхене.
– Отличное связующее звено, ничего не скажешь, – презрительно процедил Филипп.
Сев на трамвай, Юлия с облегчением вздохнула. Двое братьев и сестра – это уже слишком. Мориц и София показались ей милыми, но этот Филипп… Кошмар какой-то. С каким отвращением он смотрел на нее каждый раз, когда она что-нибудь говорила! Может, у него проблемы с независимыми женщинами? Наверняка его девушка – серая мышка. И пискнуть при нем не смеет: «Ну конечно, солнышко. Как скажешь». Юлия передернула плечами.
А потом посмотрела на часы. Половина четвертого. В восемь ей нужно будет опять прийти к Ротэ, Мориц и София пригласили ее на ужин. А до этого нужно забросить вещи к Нине. И поболтать с подругой о старых добрых временах.
С Ниной ей говорить не хотелось. И почему только она не сняла номер в гостинице, как Филипп? Юлия решила завтра же утром вернуться в Гамбург. Что ей делать в Дюссельдорфе? Отец пропал, а братья и сестра знали об этом V не больше, чем она сама.
Девушка как раз искала в Гугл-картах на телефоне дорогу к Нине, когда позвонил Кристиан.
– Я уже иду домой, – гордо объявил он. – Наконец-то удалось выбраться пораньше. Не хочешь сходить со мной поужинать?
– Если приедешь в Дюссельдорф, не откажусь.
– Что? В каком смысле?
– Я вдруг решила съездить сюда. Ты же так постоянно поступаешь.
– Слушай… Эй! Ты почему уехала и ничего мне не сказала?!
Юлия задумалась, не рассказать ли ему об исчезновении отца, новой сестре и двух братьях, но решила этого не делать. Не сейчас. Не по телефону.
– Да вот, захотелось навестить школьную подругу.
– Отлично. Могла бы и вчера сказать. Я так радовался, что мы проведем эти выходные вместе…
– Так приезжай сюда. Отправляйся на вокзал, садись на поезд – и уже через четыре часа ты будешь тут, – предложила девушка и вдруг с некоторым удивлением осознала, как сильно ее будоражит мысль об этом. Она действительно хотела, чтобы он приехал! – Я серьезно.
Кристиан помедлил.
– Не-е, – протянул он. – Правда, я вот так спонтанно не могу. И это слишком сильный стресс после тяжелой недели. Не хочу.
– Жаль.
– А мне жаль, что тебя нет рядом.
– Ну, не расстраивайся. Выспишься, отдохнешь. И к следующим выходным будешь в форме. Как раз вот в Бонн и отправишься.
Как едко это прозвучало… Но Юлия больше не могла мириться с его нытьем. Последние дни выдались не из легких, но его не интересовали ее проблемы.
– Ты чего? Я тебя чем-то обидел?
«Нет, не обидел, – подумала Юлия. – Но ты мог бы мне помочь. Мог бы приехать сюда. И поддержать меня».
– Все в порядке, Кристиан, – холодно ответила она. – Увидимся в Гамбурге.
– Когда ты вернешься?
– Еще не знаю. Скоро.
Она повесила трубку. На душе стало еще хуже.
Когда Юлия пришла к Ротэ, Беккер как раз собирался уходить.
– Хорошо, что мы с вами увиделись, – обрадовался он. – Я собирался вам звонить. У нас есть новые данные.
– Какие?
– Появилась свидетельница, видевшая, как ваш отец в среду садился в машину.
