Джеймс Паттерсон - Ведьма и колдун
Дурацкое объявление: вероятно, его писал Тот, Кто Составляет Дебильные Таблички.
Однако я увидела и то, что имел в виду Уит. Нечто в рельефе местности, в очертаниях горизонта было знакомо и мне тоже. Я напряглась. Сходство приводит к… паранойе?
— Что это? — спросил Уит, останавливая фургон у обочины трассы и указывая на некий силуэт в отдалении, торчащий над бесконечным, правильным и упорядоченным полем.
— Дерево? — подсказала я.
Под ложечкой у меня заныло от ужаса. Зачем Новому Порядку оставлять одно-единственное дерево?
Мы выбрались из фургона и молча двинулись к этому дереву, Феффер следовала за нами. Мы прошли через несколько полей и пересекли несколько дорог: под слоем пыли проглядывалась желтая разметка, видно было, что это заброшенные улицы.
На то, чтобы добраться до дерева, нам понадобилось около получаса, и все это время ощущения под ложечкой только усиливались.
Однако тошнота подступила, лишь когда я увидела на дереве скворечник. Наш скворечник. Тот скворечник, что папа построил для нас с Уитом и для нашей мамы. Он висел там же, где и всегда, на высоте шести метров от земли на толстом дубе, на нашем заднем дворе.
Сколько раз в прошлом я задирала голову и смотрела на этот раскидистый дуб? Папа говорил, что он рос там сто лет или больше. Мы с Уитом лазили на него, когда были маленькими. При помощи его желудей Уит отрабатывал навыки игры в бейсбол, и иногда они со звоном отлетали на соседскую крышу. А еще он однажды упал с этого дерева, сломал ногу — словно она состояла из хрупкой арахисовой скорлупы.
А теперь это дерево одиноко возвышалось на окраине поля, недавно засеянного под эгидой Нового Порядка.
Все вокруг, все дома, в том числе наш, исчезло.
ГЛАВА 102
Уисти
— Где наш дом? Где мама с папой? — прошептала я, глядя на то, как на ветру колышется кукуруза там, где мы прежде жили, где мы выросли, где мы были так невероятно счастливы — не считая разве что дней моего школьного заточения.
Я помнила, что мама говорила, когда мы возвращались после каникул. Каждое слово.
Север, запад, юг, восток —
Дом всегда посереди.
Дом — лучшая из всех дорог —
Говори «любовь» и входи.
Если честно, я никогда по-настоящему не понимала это стихотворение, а последняя строчка и вовсе казалась мне бессмысленной. Нужно говорить о любви? Про любовь? Или кого-то зовут «Любовь» и мама просит ее говорить?
Я снова пробормотала про себя это четверостишие. Оно казалось мне столь же загадочным, сколь и все остальное, случившееся с тех пор, как моя нормальная жизнь превратилась в кошмар.
— Говори «любовь» и входи, — задумчиво промолвил Уит.
— Говори «любовь»… — повторила я, и сердце мое болезненно заныло. А потом… — Погоди-ка. Говори «любовь»!
Я сделала шаг вперед — туда, где прежде было наше крыльцо.
— Любовь, — произнесла я громко. — Любовь.
А потом я ахнула, потому что перед нами начала материализоваться из воздуха призрачная тень. Это был наш дом — сотканный из тумана, прозрачный, но вполне реальный. Память о нашем доме, самая суть его — все было здесь, вплоть до плюща, карабкающегося по южной стене, и старого, сдувшегося футбольного мяча Уита.
А потом дверь открылась — и сердце тяжело подпрыгнуло у меня в груди.
— Пожалуйста, только не Тот, Кто Избран, — взмолилась я.
ГЛАВА 103
Уисти
— Мама, — прошептала я, когда ее силуэт стал спускаться по ступенькам. — Папа…
Они подошли к нам, и, конечно, нам захотелось их обнять. Но мы не могли: все было в точности как тогда, когда Уит пытался обнять Селию.
Меня посетило ужасное озарение.
— Вы — Сумеречные Создания? — спросила я, и голос мой исказился: я готова была зареветь. — Вы умерли?
— Мы не умерли, Уисти, — ответила мама. — Мы просто находимся в другом месте. Ты скоро увидишь нас настоящих. Я надеюсь.
— Мама, — повторила я.
Когда услышала эти ее слова, меня охватило такое ликование, что я чуть снова не упала в обморок. Могут ли быть эмоции сильнее? Я протянула к ней руки и снова попыталась ее обнять.
— Почему тогда я не могу до тебя дотронуться?
— Мои дорогие, — промолвила мама, настоящая мама. — Мы живы, поверьте мне. Но мы сейчас не здесь. Сегодня нас привело к вам колдовство… Чье-то колдовство.
Тут к разговору присоединился папа:
— Важно, чтобы вы знали: мы гордимся вами. Тем, как вы держались в тюрьме. Тем, как вы спасали детей. Как вы вели себя с этим злым, недостойным судьей. И с Тем, Кто Думает, Что Он — Тот, Кто. Вы справились просто потрясающе.
— Вы двое — настоящее и будущее, — сказала мама с улыбкой. — И теперь мы знаем, что вы все это можете. Это была только разминка.
— Разминка… перед чем? — растерянно спросила я. — Я всего лишь хочу вернуться домой.
Мама задумчиво улыбнулась.
— Увидишь. Но прежде, Уисти, ты должна поверить в то, что ты очень-очень хорошая ведьма. А еще однажды ты станешь знаменитым музыкантом.
— А ты — очень-очень хороший колдун, Уит, — заверил моего брата отец. — А еще, веришь ты или нет, ты будешь крупным писателем.
Уит выглядел ошеломленным.
— Мне казалось, тот факт, что я — колдун, — это уже нечто сногсшибательное, папа. Но… еще и писатель? Ты, наверное, шутишь.
— Тот журнал у тебя? — спросил папа, по-прежнему очень серьезно, и взглянул на меня. — А твоя барабанная палочка? Вы ведь все это не потеряли?
Я кивнула и показала палочку. А Уит вытащил из-за пояса журнал. Мы пускались на всевозможные ухищрения, чтобы сохранить эти предметы, но ради чего? Потому что мне суждено стать музыкантом? А Уиту — Уиту?! — крупным писателем? Кому есть дело до писателей и музыкантов в эти темные дни?
Мама протянула руку к моей потертой, грязной палочке.
— Ладно, Уисти, ты доказала, что готова. Верни этой палочке ее истинный вид.
К тому моменту я уже привыкла падать в обморок, однако мысль о том, что придется проделывать это на глазах у родителей, была мне ненавистна.
— Мама, — запротестовала я, — ты ведь знаешь, у меня по этой части… не очень выдающиеся результаты.
— Но теперь-то я здесь, с тобой. Ты можешь заглянуть мне в глаза. Там скрыты все тайны.
Когда вы в последний раз по-настоящему глубоко заглядывали в глаза своим родителям? Готова поспорить, вы не помните. Ну может, это было в младенчестве, когда вы смотрели друг на друга глупыми, ошарашенными глазами. Так вот, вы удивитесь, когда услышите, что происходит, когда вы в них заглядываете. Это пугает, но в хорошем смысле. Я больше ничего вам не скажу. Просто однажды сами попробуйте.
— Говори «любовь» и входи, — пробормотала мама.
Я так и поступила. А когда я снова взглянула на барабанную палочку, оказалось, что она стала темной и гладкой. Да, вы правильно поняли. Она превратилась в настоящую волшебную палочку, какая и полагается ведьме.
Вероятно, вы тоже, подобно мне, считали, что волшебная палочка — выдумка из сказок. Ну так вот: и вы, и я ошибались. Я, увидев, что произошло, потеряла дар речи, а такое со мной очень редко случается.
— А теперь ты, Уит. Открывай книгу и смотри на меня.
Папа положил руки на плечи Уиту, и мы с мамой смотрели, как они безмолвно беседуют друг с другом, а страницы книги тем временем заполняются уроками, пояснениями, заклинаниями — всем тем, что нужно знать ведьме и колдуну.
Уит шепнул мне:
— Я рад, что не оставил ее в тюрьме.
— Мы вас обоих очень любим, — сказала мама. — Но теперь мы должны вас покинуть.
— Мы вас любим, — крикнул папа. — Прощайте. По крайней мере на время.
— Нет! Останьтесь! — воскликнула я, но мама с папой уже начали растворяться в воздухе. — Мама! Я люблю тебя! Вернись! Пожалуйста, не покидайте нас так быстро! Пожалуйста!
А потом родители вдруг исчезли. И дом наш тоже. И даже скворечник.
Я опустилась на колени. Светило солнце. Феффер облизала мне лицо. Собаки знают, что им надо делать в подобных ситуациях, ведь так?
Наконец я поднялась на ноги, а Уит обнял меня и долго не отпускал.
— Потрясающая книга, — сказал он. — Взгляни. Вот я про что.
Он сунул мне под нос отрытую книгу. Я шмыгнула носом и посмотрела. Действительно потрясающе.
«Как расхорёчить кого-нибудь» — вот что там было написано причудливыми буквами. Я нахмурилась и стала читать дальше:
— «Если вы случайно превратили кого-нибудь в хорька и не хотите, чтобы он оставался в таком обличье, сначала нужно…»
Я взглянула на Уита.
— Пожалуйста, вырви эту страницу, ладно?
— Не буду. Когда-нибудь этот хорек вполне может стать приличным человеком. Как бы там ни было, — продолжал он, потянув меня за рукав, — нам предстоит масса дел: нужно спасать детей, сокрушать Новый Порядок… слышишь, ведьма?
