Джефф Лонг - Стена
— Энни… — проговорил он.
— Я вовсе не пытаюсь вернуть ее, — сказал Хью Льюису.
— Тогда кончай это, напарник. Это было бы большой ошибкой. Мы уходим со стены.
Хью позабавила последняя фраза — «уходим со стены». Они находились на высоте добрых полумили от земли. Он улыбнулся в ответ.
— Я не шучу. Все обращено против нас и непрерывно меняется. Началось с одного, перешло в другое и так далее, — настойчиво сказал Льюис. — Взгляни правде в лицо. Мы были обречены на поражение еще до того, как покинули равнину.
Хью продолжал рассматривать Огастина. Он сам вышел из пустыни со столь же красными глазами, как у этого парня, такими же растрескавшимися губами и голосом, похожим на скрежет проржавевшей жести. Но он не был Огастином, а Энни — ее призрак — находилась не так уж далеко от этих девушек, убитых Эль-Кэпом. Льюис же, вероятно, никогда не сможет понять, насколько ненужной вещью в конце концов оказывается память.
Что-то брало Хью за душу. Эти женщины, троянки, что-то нашептывали ему. Неважно, о чем они говорили, все равно он почти ничего не мог разобрать. И чем пристальнее он вслушивался, тем меньше понимал. Но он ощущал, как его влечет к ним. Его манила сама тайна. Она вытягивала его из самого себя, из его кокона одиночества.
Он измельчал после исчезновения Энни, а разве так должна была повернуться жизнь? Где чувство освобождения? Где новая любовь, открытый перед ним мир, вторая жизнь? Как и раньше, он делал свою работу, после нее шел домой, разогревал замороженные обеды, смотрел передачи Си-эн-эн и готовился к очередному спасительному бегству в горы. Собственная никчемность даже давала некоторое облегчение, оказавшись, по-видимому, единственной карой, которую ему предстояло претерпеть за то, что он потерял ее в пустыне. И при всем при том случившееся связывало его настолько сильно, что временами он с трудом мог заставить себя думать. Он должен был сделать нечто большее. Вот что он хотел расслышать в шепоте исчезнувших троянок.
Там его что-то ждало. Или ничто. Он покорил достаточно много вершин для того, чтобы доподлинно представить себе пустоту, которую найдет, но и это было лучше, чем та пустота, что ждала внизу.
К этому все и сводилось. Он еще не разобрался с пропастью. Или пропасть не разобралась с ним. Он пожал плечами.
— Ладно, — сказал он Огастину.
Огастин лишь кивнул в ответ. Льюис весь перекосился.
Говорить было больше нечего. Каждый из них принял свое решение, и теперь оставалось только переждать ночь. Огастин включил рацию, и рейнджер сообщил, что пожар у подножия Эль-Кэпа потух и температура быстро снижается. Они уже обнаружили в пещере два обугленных трупа, возможно Джошуа и Кэсс.
Огастин спросил, не было ли третьего трупа. Хью оценил то, что он сделал это открыто, перед всеми. Третий труп должен был бы принадлежать пропавшей Анди, и его обнаружение отменило бы необходимость броска вверх, в Глаз Циклопа. Ответ отрицательный, сказал рейнджер. Но они завтра утром пошлют в этот район поисковую группу.
Огастин изложил свой новый план. В динамике рации потрескивали статические разряды. Понял тебя, ответил рейнджер. Льюис и Джо могут завтра спокойно спускаться. На дороге их кто-нибудь подберет. По дороге непрерывно мотаются рейнджеры.
Альпинисты без всяких споров разделили снаряжение. Льюису и мальчику для спуска требовались три веревки, один «кабан», кое-какое железо и кварта[23] воды. Пятнадцать или двадцать спусков по веревке до земли потребуют серьезного внимания — слишком уж много несчастных случаев происходит во время спусков — и некоторого времени. Но в любом случае к полудню они окажутся на земле.
Хью упаковал для похода к троянкам оставшиеся четыре галлона, еду и бивачные принадлежности. Огастин заметил, что лишний груз только задержит их. Хью не стал спорить и молча продолжал укладывать рюкзак.
— Ладно, будь по-вашему, — сказал Огастин.
Альпинисты разошлись спать по разным островам.
Температура постепенно снижалась. Уже не чувствовалось лихорадочного жара, а было просто тепло, как в хорошую летнюю ночь. Звезд, конечно, еще нельзя было рассмотреть. И вершины. Вообще ничего. Адская, кромешная мгла.
Через некоторое время на карниз Хью взобралась громоздкая неповоротливая фигура. Это был Льюис, измученный долгими раздумьями, истерзанный угрызениями совести и полный раскаяния.
— Ты только скажи, Хью, — прошептал он, — и я пойду с тобой.
Хью угадывал в нем неподдельное страдание. Возвращайся в свой магазин, к своим букинистическим книгам, своим поэтам и тишине, хотел он сказать, но, конечно же, сказал совсем другое:
— Ты поступаешь правильно.
— В таком случае почему я чувствую себя побитой собакой?
— Не думай о себе плохо, — сказал Хью. — Мы с тобой хорошие парни.
— Дух подталкивает меня идти с тобой, а плоть не пускает, — оправдывался Льюис.
— Не переживай, все равно идти нужно вдвоем, — успокоил его Хью. — А ты со своим коленом сильно задерживал бы нас. — Коленом, которое на самом деле было совершенно здоровым.
— Здесь все не так просто, — продолжал Льюис. — Что-то там есть этакое…
— Думаешь?
— Причем какое угодно, но только не хорошее. Скорее дерьмовое и становится все дерьмовее. Мальчишка вылетает из дыма, весь окровавленный, какие же его первые слова? «Не подпускайте его ко мне». Огастина. И я подумал, что, возможно, в этом вся суть. Возможно, вся история крутится вокруг Огастина.
— Огастин не был виновником падения. Он не заставлял Джошуа нападать на нас. Он не зажигал этот пожар.
— Стоит упасть одной костяшке домино, как тут же падают все остальные.
— Льюис, ты становишься чрезмерно суеверным и подозрительным.
— Нет, ты сам подумай. Вина живет своей собственной жизнью. У нее есть и ноги, и руки, и лицо. Она вырывается из-под контроля. Она кричит по ночам. Что, если эта пакость преследует его?
— Наподобие обострения психического заболевания? По-твоему, мы видим проекцию въявь души грешника?
Льюис скорчил гримасу.
— Ты не можешь не признать, что он чем-то одержим.
— Но я не верю в вину, — сказал Хью.
Льюис недоуменно развел руками. Под его могучими мышцами пряталась хрупкая основа, и он ничего не мог с этим поделать. Он боялся. Рэйчел покинула его, Хью шел дальше в горы, а он оставался в свободном падении. Да еще и полный чувства вины.
— Восхождения, предназначение… Хью, у меня совершенно не осталось куража на такие вещи. Не знаю, что ты хочешь там найти. Эти девочки были ровесницами моих дочерей. — И это тоже, подумал Хью. О его девочках давным-давно не было ни слуху ни духу. Его дом опустел.
— Ты должен идти вниз, — сказал Хью, — с высоко поднятой головой. Думай о девочках. Все еще образуется.
— Я никогда в жизни не бросал тебя. И подумать не мог, что так поступлю.
— Это не ты, а я бросаю тебя. — Хью попытался разрядить ситуацию, обратив все в шутку. — Только иду в неверном направлении.
— Я теперь даже не понимаю, где верх и где низ.
— Знаешь что, — сказал Хью, — ты должен позаботиться о малыше. А я позабочусь об Огастине. Мы с тобой должны сделать так, чтобы они выбрались из того, во что вляпались.
— Я буду ждать тебя.
— Внизу, в баре, — подхватил Хью. — Тоник и бесплатный арахис. Мы еще доведем бармена до белого каления.
Льюис услышал в этих словах прощание. Эль-Кэп завладеет его душой точно так же, как ею сейчас владеет Рэйчел, но это случится позже. А сейчас все закончилось. Он вздохнул и побрел назад к своему спальнику.
Той ночью Хью приснилась женщина, закопанная в песке прямо под ним. Он принялся копать, и это оказалась Энни… живая. Она лежала там, нагая, молодая, прекрасная. Ее руки раскрылись, чтобы обнять его. Он произнес ее имя. Когда она ответила, из ее рта посыпался песок. Она сразу постарела. Потом превратилась в скелет. Хью попытался оторваться от остова, но он вцепился ему в руку.
Он содрогнулся всем телом и проснулся. Было холодно, но он весь покрылся потом.
Его рука зарылась в песок, и там что-то держало его за запястье. Он отчаянно дернулся… Это оказалась всего лишь одна из спрятанных им веревок.
17
На заре с Архипелага двинулись в путь две группы. Одна вверх, другая вниз.
— Береги себя, — сказал Льюис, стиснув Хью в медвежьих объятиях.
— Это для меня всегда главная задача, — ответил Хью.
— Я серьезно: будь осторожен. Что-то носится в воздухе. Может быть, ты и сам чуешь это, может быть, и нет, я не знаю. И этот мотив мне не нравится.
— Я слышу только взмахи крыльев ангелов, — сказал Хью.
Еще одна из их старинных поговорок.
— Будь осторожен. — Льюис немного помолчал. — С ним.
— Ты об Огастине? — уточнил Хью. — Он одержимый, но не сумасшедший.
