Александрийское звено - Берри Стив

– На, вцепись в него зубами, – велел он, протягивая полотенце женщине.

Ее глаза удивленно округлились.

– Зачем?

– Мне нужно обработать рану, и я не хочу, чтобы кто-то услышал твои крики.

Глаза Пэм раскрылись еще шире.

– А эта штука щиплется?

– Сильнее, чем ты можешь себе представить.

Стефани закрыла сотовый телефон. «Брент Грин лично вышел с нами на связь и отозвал нас». Вот это да! По спине женщины пробежал холодок страха, но самоконтроль, выработавшийся за годы, проведенные в разведке, не позволил охватившим ее чувствам выйти наружу.

Повернув голову к Кассиопее, сидящей рядом с ней на заднем сиденье, она сказала:

– Боюсь, в настоящее время ты – единственный человек, которому я могу доверять.

– Похоже, ты этим разочарована?

– Я тебя почти совсем не знаю.

– Неправда, во Франции ты видела, на что я способна.

Кассиопея была права. Она прошла серьезную проверку.

Стефани знала о том, что темнокожая красавица, родившаяся в Барселоне тридцать семь лет назад, была мусульманкой, но далекой от фанатизма, имела степени магистра в инженерном деле и средневековой истории. Она являлась единственным акционером и собственником трансконтинентального конгломерата со штаб-квартирой в Париже. В конгломерат входило множество международных предприятий различного профиля, общий оборот его исчислялся многими миллиардами долларов. Начало этому бизнесу было положено ее отцом-марокканцем, а Кассиопея впоследствии все унаследовала, но в повседневной деятельности своих предприятий она практически не принимала участия. Она также была председателем Голландского фонда, который тесно сотрудничал с ООН в борьбе со СПИДом и голодом в мире, в первую очередь в Африке.

Из личного опыта общения с этой женщиной Стефани знала, что Кассиопея ничего не боится, а из винтовки умеет стрелять с точностью заправского снайпера. Витт имела деловые отношения с последним мужем Стефани, поэтому знала о ее личной жизни больше, чем той хотелось бы. Стефани безоговорочно доверяла этой женщине – тут вопросов быть не могло. Направив на помощь Стефани именно Кассиопею Витт, Торвальдсен сделал мудрый выбор.

– У меня серьезные проблемы.

– Это я уже поняла.

– И Коттон в беде. Мне необходимо с ним связаться.

– Хенрик не получал от него никаких известий. Малоун обещал позвонить, когда будет готов, но ты ведь знаешь Коттона лучше, чем кто-либо другой!

– Как держится Гари?

– Он такой же, как и его отец, крутой парень. С Хенриком он в безопасности.

– Где Пэм?

– Возвращается в Джорджию. Она прилетела с Малоуном в Лондон, а оттуда должна была отправиться в Америку.

– Израильтяне тоже в Лондоне. Группа наемных убийц.

– Коттон – большой мальчик, он справится. А нам пока нужно решить, как разобраться с твоими проблемами.

Да, в этой головоломке действительно нужно было разобраться. «Брент Грин лично вышел с нами на связь и отозвал нас». Это может объяснить, почему на Капитолийском холме не было видно полицейских. Обычно их там полно.

Поглядев в окно, Стефани увидела, что они находятся рядом с Дюпон-Серкл.

– Нужно убедиться, что за нами нет слежки.

– Удобнее всего это сделать в метро.

Стефани согласилась.

– Куда направимся? – спросила Кассиопея.

Стефани взглянула на очертания духового пистолета, угадывающиеся под жакетом женщины.

– У тебя еще остались эти дротики, которые так ловко усыпляют людей? – осведомилась она.

– Навалом!

– Тогда я точно знаю, куда нам надо ехать.

29

Лондон, 19.30

Малоун сидел в кресле между окном и кроватью, на которой крепко спала Пэм. Ранец Джорджа Хаддада лежал у него на коленях. Он оказался прав относительно антисептика: пока он обрабатывал рану, Пэм морщилась, крепко впившись зубами в полотенце, а по ее щекам катились слезы. И все же она мужественно выдержала это испытание, не издав ни звука. Малоун спустился в бутик, расположенный в вестибюле гостиницы, и купил ей новую рубашку.

Малоун устал, но его «Магеллановы нервы», как он сам называл их, снабжали мышцы неистощимой энергией. В его памяти были живы дни, когда он не ел по несколько дней, в его крови бурлил адреналин, а мысли были заняты только одним: выполнить задание и при этом уцелеть. Ему казалось, что эта гонка – часть его прежней жизни, и с тех пор он больше никогда не испытывал тех ощущений. Но вот они вернулись.

Последние несколько часов казались страшным сном. Вот только когда просыпаешься после приснившегося кошмара, происходившие в нем события кажутся размытыми и смазанными, а каждая минута сегодняшнего дня отпечаталась в его сознании четко, как качественная фотография. Его друга Джорджа Хаддада застрелили прямо на его глазах. Какие-то люди, преследующие только им известную цель, охотились за чем-то, и все это, казалось бы, не имело никакого отношения к самому Малоуну. Тем не менее кто-то из тех же людей похитил сына Малоуна и взорвал его книжный магазин. Нет, это его касалось, да еще как! Он был намерен поквитаться с ними и, подобно Хаддаду, полон решимости расплатиться сполна.

Но для этого ему была нужна информация.

Комментарии Хаддада – и до, и после появления израильтян – были довольно загадочны. Хуже того, он так и не успел толком сообщить о том, что открыл много лет назад и из-за чего Израиль возжаждал его смерти. Надеясь на то, что ответы на эти вопросы находятся в ранце, лежащем у него на коленях, Малоун расстегнул застежки и достал из него книгу, три блокнота и четыре карты.

Книга представляла собой томик восемнадцатого века в обложке из хрупкой тисненой кожи, словно выгоревшей на солнце. Надпись на обложке было не разобрать, поэтому Малоун раскрыл книгу и прочитал название на титульном листе.

Малоун стал перелистывать страницы.

Книга была написана более двухсот лет назад в удивительно педантичном, лишенном красок стиле. Малоун не сумел понять, чем она так важна, и надеялся отыскать ответ в блокнотах Хаддада.

Сначала он мельком проглядел листы, исписанные убористым почерком Хаддада на английском языке, а потом принялся читать более внимательно.

Малоун мало что знал про Пуссена, хотя имя художника, конечно же, было на слуху. К счастью, в одном из блокнотов Хаддада содержалась кое-какая информация о знаменитом французском живописце.