Юлий Дубов - Большая пайка (Часть вторая)
Какое-то время он сидел неподвижно, чувствуя, как по спине стекает холодный пот, и боясь пошевелиться. Потом он увидел, как ноги на лестнице очень медленно сделали несколько шагов вверх и исчезли из виду. Гера перевел взгляд на свои руки. Они тряслись, знаменитая Пашина финка ходила ходуном. Гера перевел дух, аккуратно положил финку на стол, вытер мокрые ладони о газету и сказал громко:
– Что-то не едут... Сходить, что ли, в сортир...
Он встал из-за стола и нарочито медленно сделал несколько шагов к двери в комнату. По мере того как дверь приближалась, но ничего не происходило, ужас овладевал им все сильнее, и последний метр Гера преодолел прыжком. Куда же он бросил куртку? Здесь? Нет. Где? А, вот она... Ощутив в ладони тяжесть подаренного Пашей полицейского кольта, Гера почувствовал некоторую уверенность. Это он знает, что в доме есть чужие. А они не знают, что он знает... "Иль думал, что я думала, что думал он-я сплю", – усмехнулся Гера, хотя понимал серьезность ситуации. Интересно, сколько их? Двое? Трое? Если гости не догадываются, что он их раскрыл, можно положить одного или двух, прежде чем начнется ответная пальба.
Гера включил фонарик и быстро прошел по комнатам первого этажа. Внизу – никого. Значит, все наверху, и, возможно, на улице отирается еще несколько человек. Но те, кто на улице, неинтересны. Входную дверь он запер за собой автоматически. Черта с два кто-нибудь пролезет в этот дзот. Стоп! А как же эти, которые уже внутри? Они-то каким образом просочились через наглухо запечатанные двери?
Гера задумался. Появление в доме чужих противоречило всем законам природы, и это тревожило. Он не понимал, как такое могло произойти. Но факт есть факт – чужого он видел сам. Значит, дом его не защитит. Надо попытаться понять, что они собираются предпринять. Скорее всего, будут ждать, когда подъедут Саня с Пашей, чтобы взять всех вместе. Гера схватился за телефон, уже зная, что это бессмысленно. Трубка была мертва. Но в то же мгновение он услышал где-то наверху зуммер мобильного телефона, и вслед за этим – через полминуты, не более – по лестнице загромыхали уже не таящиеся шаги нескольких человек.
Когда, сжимая в правой руке кольт, Гера вышел на веранду, его уже ждали Их было трое – в черных джинсах, свитерах, беретах. С удивлением Гера заметил, что все трое были русскими. Какие, к черту, чеченцы! Паша что-то напутал. У высокого в руках был автомат Калашникова, но он уставил его дулом в потолок и стрелять вроде бы не собирался. Остальные двое держали руки в карманах курток.
– Положи-ка ты свою артиллерию на стол, – досадливо проговорил кто-то невидимый.
Оглянувшись, Гера увидел за своей спиной невысокого человечка в куртке. Человечек досадливо морщился, прыскал в нос из аэрозольного баллончика и строил гримасы:
– Положи, как человека тебя прошу. Еще пальнешь ненароком. Или убери в карман. Мы к тебе с серьезным делом...
Гера помедлил, посмотрел на парней и заткнул кольт за брючный ремень. Тот, кто был с автоматом, нагнулся и поставил оружие в угол. Остальные двое расслабились, вынули руки из карманов.
– Ну вот и ладненько. – Человечек с аэрозолем подошел к столу и сел. – Прохватило где-то, черт. Слушай, у тебя аспиринчику здесь не найдется? Свалюсь еще. Дай пару таблеток заради Христа.
– Сейчас, сейчас, – засуетился Гера, чувствуя невероятное облегчение от того, что никто не собирается его убивать. – Где-то была аптечка.
Он кинулся в комнату, захлопнув за собой дверь, и ему стало еще легче и радостнее от того, что никто его не окрикнул, никто из парней не двинулся следом.
"Господи, сделай так, чтобы все обошлось, – приговаривал Гера про себя, – господи, прошу тебя, сделай так, чтобы обошлось..."
Но сегодня был не его день. Когда, держа в руках упаковку аспирина, он распахнул дверь на веранду, на пороге стоял простуженный человечек, а рядом с ним возвышался один из парней. Дуло ТТ смотрело Гере прямо в живот.
– Здорово как, – обрадовался человечек, отбирая из Гериной руки аспирин. – Сейчас приму – полегче будет. Покажи дом-то. Отодвинув Геру в сторону, он вошел в комнату и огляделся.
– Нормально, – одобрил человечек. – Усадьба целая. А это что? Сейф, что ли? Его сузившиеся глаза просверлили Геру насквозь.
– Садись сюда, на стульчик, – пригласил он Геру, ложась на приготовленную для раненого Паши кровать и закидывая руки за голову. – Поговорим. Ключи от сейфа у тебя? Или у приятелей? Только не ври. Я этого не люблю.
Дуло ТТ уперлось Гере в затылок. Он посмотрел в глаза лежащего на кровати человека и понял, что сейчас умрет. Сейчас. Или через десять минут. Или через час. Гера подвинул правую руку ближе к пряжке ремня, почувствовал колебание воздуха, и на голову его обрушился страшной силы удар. Свет погас.
Когда он пришел в себя, пистолета за поясом уже не было Не было пояса, не было брюк. Гера лежал голый на постеленной для Пашки кровати, а рядом сидел мордатый парень и держал в руках два зачищенных с концов провода.
– Голуба моя, – сказал простуженный голос, – ты уж сам решай. Либо сразу скажи, где ключи -тебе ж легче будет, либо... – Человечек сделал знак в сторону мордатого.
Судорога невероятной боли изогнула тело Геры. Это продолжалось всего долю секунды, но, когда затих крик, от которого зазвенели стекла, перед глазами истязаемого побежали радужные круги, а в протопленной комнате резко запахло калом.
– Голуба, – продолжил простуженный, – говори быстренько. Нам ведь недосуг. Да и мучить тебя нету никакой охоты. Опять же посмотри, ты у нас тут обделался немножко, прямо как маленький. А ведь мы еще и не начинали как следует. Где ключики-то? Скажи – и мы уйдем. А то придется дружков твоих подождать. Не по-товарищески получится. Ну так как?
Еще трижды Гера, продолжавший цепляться за жизнь, которая стоила ровно столько же, сколько информация о спрятанных за иконкой ключах, дергался под ударами тока. А потом жизнь перестала быть для него интересной.
– Т-т-там, -– провизжал он, мотая разламывающейся от боли головой, – там, за и-и-и....
Человечек понял, достал ключи, бережно поправив покосившуюся икону.
– Вот и ладно, – по-доброму сказал он, присев на кровать и погладив Геру по мокрым, спутавшимся волосам, – вот и ладно, милый ты мой. Спасибо тебе. Водички попьешь? Валюша, дай водички. Видишь, дрожит весь.
– К-как в-вы в д-дом по-п-пали? – спросил Гера, клацая зубами. Почему-то ему казалось, что важнее этого вопроса ничего нет.
– Как попали? – человечек пожал плечами. – Обыкновенно. Крышу разобрали на хер и попали. Чего тут сложного? Ты мне другое, голуба, скажи. Ты крещеный? Православный?
– Нет, – прошептал Гера.
– Это плохо, – человечек расстроился. – Как же нам быть-то? Повторяй за мной, что ли... Отче наш... иже еси на небесех... Повторяй, милый человек. А то не по-людски будет. Да святится имя твое... Да приидет царствие твое...
Через некоторое время сквозь разобранную крышу к небу взметнулись языки пламени.
Машин на трассе практически не было. Полковник на заднем сиденье лежал тихо – наверное, заснул или потерял сознание. Пасько гнал бронированный джип на предельной скорости, притормозив только дважды – за Подольском и у третьего кольца. Свой пистолет он засунул в бардачок На кой черт нужен пистолет при таком арсенале! Вдавливая в пол педаль газа, Саша изучал расположенные перед ним кнопки и рычаги управления хитроумными приспособлениями. Из всего, что есть в машине, самое практичное – это автоматические винтовки в ружейных портах: попасть, скорее всего, не попадешь, но пугануть получится. А вот против кого могут понадобиться две ракеты, Пасько даже не представлял. Молодец полковник! Они, дураки, еще смеялись, когда Паша пригнал это чудовище. Зато теперь можно плевать на все. При таком доме и при такой тачке никто даже близко подойти не сможет.
У разграбленного ларька, громыхающего на ветру оторванными листами жести, Пасько свернул направо на бетонку. До дачи оставалось километров десять. Он сбросил скорость, сунул в рот сигарету и тихо включил радио.
Вдоль бетонки слева и справа тянулся черный лес. Летом здесь было грибное раздолье. Неподалеку находилась воинская часть, поэтому садовых участков тут не раздавали. Да и в самом лесу можно было без труда напороться на патруль или уткнуться в колючую проволоку, огораживающую участки с надписями "Запретная зона". Когда они ходили здесь, чтобы набрать грибов на супчик, их несколько раз останавливали, но Паша показывал красную книжечку, и этим все заканчивалось.
Впереди, на повороте, там, где с левой стороны лес разрубала ведущая к воинской части просека, показалась какая-то черная громада. Пасько переключил свет, слегка притормозил, вгляделся и не поверил своим глазам. На съезде с бетонки стоял танк. Пушка смотрела прямо на машину.
Перед Пасько распустился оранжево-красный цветок. Грохота выстрела он уже не услышал. Прямое попадание снаряда подхватило броневик, машина перевернулась в воздухе и, снеся несколько деревьев, отлетела в кустарник. Потом раздался взрыв. К темному осеннему небу поднялся огненный столб.
