Уоррен Мерфи - Вторжение по сценарию
Времени разбираться, что к чему, не было. Он действовал на автопилоте, повинуясь исключительно инстинкту, который никогда не подводил его за всю долгую съемочную карьеру.
Бронзини понял, что с водительского места ему не удастся принять бой с японцами. Отсюда он не имел возможности управлять ни пулеметом, ни орудием для этого потребовался бы целый экипаж. Поэтому он до отказа дернул левый рычаг на себя, и танк начал разворачиваться. Когда в перископе показался окружавший базу забор, за которым до самого горизонта тянулись песчаные дюны, Бронзини надавил на газ. От свободы его отделяла только кучка припавших к земле японских солдат.
– Да провались вы пропадом, вместе с крысами, которые пустили вас сюда, – стиснув зубы, пробормотал Бронзини и направил танк прямо на них.
Стараясь не выпускать из виду забора, он ехал вперед. Японцы, увидев приближающийся танк, бросились врассыпную. Чья-то нога попала в гусеницу, и до Бронзини донесся истошный вопль, но он не обратил на него ни малейшего внимания. Где-то сбоку, прорываясь сквозь грохот очередей, звучал голос Джиро Исудзу, который не переставая, кричал: «Бронзини! Бронзини!».
Внезапно в перископе появились лица двух японцев, которые, встав спиной к ограде, одиночными выстрелами пытались попасть в него сквозь смотровые щели. Пригнувшись, Бронзини до отказа нажал на педаль газа. Т-62 рванулся вперед, как получившая удар кнута скаковая лошадь.
Дуло орудия прошло между стрелявшими и проломило забор, как будто тот был сделан из паутины. Японцы, подстегиваемые криками Исудзу, не отступали, стараясь попасть в прыгающее перед ними отверстие смотровой щели. Одна из пуль залетела внутрь, и, пролетев мимо уха Бронзини, отрикошетила вбок, оставив на спинке сидения отметину. В следующее мгновение танк уже подмял под себя остатки забора вместе с обоими японскими солдатами, чьи крики быстро затихли.
Бронзини направил танк через шоссе, и клацанье гусениц по асфальту сменилось хрустом перемалываемого песка. Теперь он ехал прямо вперед.
Эту тактику пришлось сменить, как только метрах в двадцати перед танком взметнулось облако пыли. В башне глухо прозвучал грохот выстрела. Бронзини резко бросил танк сначала вправо, потом снова влево. Еще один снаряд разорвался чуть сзади. Внутрь кабины посыпался град мелких песчинок.
Петляя между дюнами, Бронзини высунул голову в люк и посмотрел назад.
Около пролома в ограде стояли два Т-62, наводившие свои 125-миллиметровые орудия. Один из танков выбросил сноп огня, и дернулся, слегка откатившись назад. Снаряд пришелся на добрых пятьдесят метров в сторону. Порыв ветра принялся рассеивать поднявшуюся тучу песка, но она не становилось меньше.
Бронзини закрыл крышку люка.
– Песчаная буря, – оскалившись, пробормотал он.
Переключив рычаги, он двинул танк внутрь спасительной песчаной завесы.
Сквозь смотровые щели внутрь залетал песок, так что понять, в каком направлении он едет, было невозможно, но Бронзини не обращал на это внимания. Где-то вдалеке, позади него, прогрохотал выстрел, потом донесся такой же отдаленный звук разрыва. По крайней мере, этот снаряд упал еще дальше от его танка, чем предыдущий.
Выровняв танк, Бронзини постарался держаться прямого курса. Эти япошки могут расстрелять хоть весь свой боезапас, ему плевать. Он ехал сквозь песчаную бурю на закамуфлированном под цвет песка танке. Лучшего и придумать было нельзя, даже если бы он сам написал для всего происходящего сценарий.
Внезапно Бронзини понял, что, в какой-то степени, именно это он и сделал, и сицилийские черты его лица исказились от ярости. Сгорбившись перед выплевывающей горстями песок смотровой щелью, он попытался нашарить защитные очки, которые, как он знал, входили в обязательное снаряжение на всех танках. Наконец ему удалось их нащупать и нацепить на голову. Видно сквозь очки было ничуть не лучше, чем раньше, но теперь, по крайней мере, можно было без опаски выглядывать в перископ. Песчинки, словно сотни маленьких иголок, ударяли ему в лицо, но Бронзини не обращал на это внимания – его терзала совсем другая боль.
Где-то за этим маревом лежала Юма, и там можно было надеяться на помощь. Бартоломью Бронзини поклялся себе, что не остановится, пока не доберется до города.
– Я мог бы сразу догадаться! – бормотал он себе под нос. – Никто не платит чертов миллион долларов за съемки одного-единственного фильма!
Никому, даже мне!
* * *Транспортные «Геркулесы» С-130 разогревали двигатели, грузовые люки в хвосте уже были раскрыты, готовые принять десантников в свои утробы, когда к летному полю на микроавтобусе, в котором был оборудован телетранслятор, подъехал первый помощник режиссера Мото Хонда.
Десантники уже выстроились в ожидании под суровым взглядом полковника Фредерика Дэвиса, в котором, тем не менее, сквозила гордость за своих бойцов. – За дело, ребята, – лающим голосом выкрикнул полковник. – Кино начинается!
Его люди уже успели облачиться в полное камуфляжное обмундирование.
Первый помреж повернул бесстрастное, словно высеченное из камня лицо к Дэвису и отрывисто спросил:
– Ваши люди готовы, порковник?
– Только скомандуйте, – ответил полковник Дэвис. – И не забудьте, я прыгаю первым.
– Понимаю, – сказал Хонда, кланяясь. – Вы прыгать первый. Первый приземлиться.
– Замечательно, – сказал Дэвис. – А как дела у морской пехоты?
– Плохо. База сдана оккупантам.
– Вот это мне нравится! Настоящий, без прикрас, реализм. – Дэвис заметил, что японские операторы уже начали устанавливать камеру. Еще одну держал под мышкой другой японец в военной форме. – Ну что, начинаем съемку?
– Одну минуту. Небольшие изменения в сценарии. Реквизитор напутал с парашютом.
– С каким?
– Любым парашютом. – Заметив, что Дэвис явно его не понимает, Хонда добавил, – С каждым.
– А! Но я считал, что их тщательно проверили как ваши люди, так и мои.
Где этот каскадер, Санни Джо?
– Здесь! – откликнулся Санни Джо Роум, подбегая к ним. – Что-нибудь не так, полковник?
– Маленькая проблема, – объяснил Хонда. – Поменялся сценарий. Мы будем снимать выброс десанта не как ночную сцену. Парашюты нужно... Как это по-английски?
– Заменить?
– Да. Спасибо, заменить. Вместо черных мы привезти белые, дневные.
Полковник Дэвис бросил взгляд на Санни Джо Роума.
– Что скажете? – спросил он с легким беспокойством в голосе. – Мои ребята нашли, что со снаряжением все в порядке.
– Парашюты нормальные, – подтвердил Роум.
– Новые парашюты с той же фабрики, Нишитцу, – заявил Хонда. – Мы использовать только высококачественные материалы. Но нужно торопиться.
– Постой-ка, приятель, – вмешался Роум. – За безопасность во время съемок отвечаю я.
– Мы терять много денег, если произойдет задержка, – подчеркнул Хонда.
– График очень плотный.
– Черт! – расстроено проговорил Роум. – Жаль, что Джима нет поблизости.
Ну ладно, выносите, мы осмотрим их вдвоем. Такой вариант вас устроит, полковник?
– Конечно. Главное, чтобы мы не выбились из графика.
Хонда повел их к фургону, доверху набитому парашютными сумками. Они были уложены так плотно, что Санни Джо Роум и Дэвис с трудом смогли вытащить пару на пробу. Наконец, отдуваясь, они разложили парашюты на земле.
– По-моему, все в порядке, – заметил Роум, перебирая пальцами стропы.
– У меня никаких возражений, – кивнул полковник Дэвис.
По лицу Хонды промелькнула скупая улыбка.
– Очень хорошо, – сказал он. – Выстраивайте людей для замены.
Полковник вернулся к стоявшим в ожидании десантникам. Санни Джо Роум последовал за ним, скрестив на груди огромные ручищи и озабоченно покачивая головой.
– Ребята, – прогрохотал Дэвис. – В сценарий внесены изменения, и нам выдают новые парашюты. Каждый взвод должен выстроиться вон там...
Полковник махнул рукой в сторону фургона, из съемочная бригада в военной форме поспешно вытягивала парашютные сумки. Несколько штук они положили отдельно, но никто не заметил, что они были именно из того внешнего ряда, который только что проверили полковник с Санни Джо.
Десантники выстроились в три шеренги, и, сбросив с плеч свои парашюты, обменяли их на новые.
Римо Уильямс стоял в конце одной из этих шеренг. Поймав взгляд Санни Джо, он незаметно кивнул, и тот вскоре подошел к нему.
– Что происходит? – шепотом спросил Римо.
– Черт, они еще раз поменяли сценарий. Выброс десанта хотели снимать через черный фильтр, как будто дело происходит ночью, а теперь решили от этого отказаться. И получается, что надо выкидывать черные парашюты, и менять их на белые.
– А кто-нибудь проверял эти штуковины? – озабоченно спросил Римо.
– Мы с полковником осмотрели пару.
– И как?
– Не хуже старых. Послушай, если ты волнуешься, то вот тебе совет.
Подумай, сколько всего парашютов? Пятьсот. А сколько из них могут оказаться бракованными? Один, максимум, два. Так что, шансов нарваться на испорченный у тебе чертовски мало.
