Майкл Коннелли - По сценарию мафии
– Да, с этой может получиться.
Вскрытие тянулось еще десять минут. Всего Алисо отнял у Салазара пятьдесят минут – больше, чем многие другие. Босх взглянул на планшетку на столе и сообразил, что сегодня Салазар проводил одиннадцать вскрытий.
Патологоанатом вымыл пули и поместил в пакет для улик. И, передавая Босху, сказал, что сообщит, как только будут готовы результаты анализов. Добавил, что синяк на щеке трупа, по его мнению, появился за четыре-пять часов до смерти. Это показалось Босху очень странным – никак не вписывалось в ход событий. Значит, кто-то ударил Алисо еще в Лас-Вегасе, а убил в Лос-Анджелесе.
Босх поблагодарил Салазара, назвав его, как и многие коллеги, Салли, и вышел. В коридоре Босх кое-что вспомнил и возвратился к дверям патологоанатомички. Просунув голову, он увидел, что Салазар заворачивает тело в простыню, тщательно следя, чтобы не упрятать под ткань ярлычок на пальце ноги.
– Слушай, Салли, у него ведь был геморрой?
Патологоанатом с удивлением поднял голову.
– Нет, а почему ты интересуешься?
– Нашел в машине тюбик с противогеморроидальным средством. В бардачке. Наполовину пустой.
– М-м-м… нет, геморроя у него нет.
Босх хотел переспросить, но решил, что Салли может обидеться. Поэтому он попрощался и ушел.
Любая деталь способна повлиять на расследование дела. Ни одну нельзя упустить, ошибочно истолковать или забыть. Босх шагал к выходу из владений коронера, но тюбик с противогеморроидальным средством, который он обнаружил в «роллс-ройсе», не давал ему покоя. Если Тони не страдал от болезни, кому принадлежало лекарство и зачем его держали в машине? Можно, конечно, посчитать данное обстоятельство несущественным, но это не в стиле Босха. Он полагал, что каждая мелочь имеет значение для расследования. Каждая.
Его настолько поглотили мысли, что, лишь миновав стеклянные двери и спустившись по лестнице на стоянку, он заметил Карбоуна. Тот стоял и курил. Перед тем как они расстались, детектив ОБОП выпросил у Босха два часа, чтобы раздобыть пленки. Но Босх не сказал ему, что едет на вскрытие. Следовательно, Карбоун позвонил Биллетс или кому-нибудь еще, и ему сообщили, что он у коронера. Босх не стал задавать вопросов – не хотел показывать, что его волнует, как легко нашел его обоповец.
– Босх!
– Да?
– Кое-кто желает с тобой побеседовать.
– Кто? Мне нужны пленки!
– Тут неподалеку, в машине.
Карбоун провел Босха во второй ряд, где стоял автомобиль со включенным мотором и поднятыми затемненными стеклами.
– Забирайтесь на заднее сиденье.
По-прежнему не показывая озабоченности, Босх приблизился к машине и открыл дверцу. Из глубины ему улыбнулся Леон Фицджералд. Он был высоким – более шести с половиной футов – и упирался коленями в водительское сиденье. В нарядном костюме, между пальцев зажат окурок сигары. Фицджералду было под шестьдесят, но черные волосы благодаря краске отливали синевой. Из-под очков в металлической оправе смотрели светло-серые глаза. Кожа казалась белой, словно тесто.
– Добрый день, – кивнул Босх.
Он не был знаком с начальником обоповцев, но часто видел его на похоронах полицейских и в телевизионных репортажах. Фицджералд всегда сам представлял свою службу – ни один из его подчиненных никогда не показывался перед камерами.
– Детектив Босх, – начал он, – я вас знаю. Наслышан о ваших подвигах. Мне не раз предлагали вас в качестве кандидата в мое подразделение.
– Почему же вы меня не позвали?
Карбоун сел на место водителя, и машина тронулась с места.
– Я же вам сказал, я вас знаю, – ответил Фицджералд. – Вы бы никогда не ушли из своего отдела. Он – ваше призвание. Разве я не прав?
– Пожалуй.
– Таким образом, мы подошли к убийству, которое вы расследуете в настоящее время. Дом!
Одной рукой Карбоун передал на заднее сиденье коробку из-под обуви. Фицджералд поставил ее Босху на колени, тот открыл и обнаружил, что она наполнена аудиокассетами.
– Из телефона Алисо?
– Разумеется.
– Как долго велось прослушивание?
– Девять дней. Но оно оказалось весьма продуктивным. Теперь кассеты ваши.
– А что вы хотите взамен?
– Я? – Фицджералд посмотрел в окно. – Я хочу убийцу. Но еще желаю, чтобы вы вели себя благоразумно. Нам и так досталось в последние годы. Незачем вывешивать на всеобщее обозрение грязное белье.
– Вам нужно, чтобы я помог сохранить в тайне незаконную деятельность Карбоуна?
Все промолчали. Каждый понимал, что Карбоун поступил так по приказу. Его, не исключено, отдал сам Фицджералд.
– В таком случае вы готовы ответить на некоторые вопросы?
– Естественно.
– Зачем вы установили «жучок» в телефон Тони Алисо?
– Мы узнали кое-что о нем и решили выяснить, правда это или нет.
– Что же вы узнали?
– Алисо нечист на руку, проходимец, отмывает деньги для мафии трех штатов. Мы завели на него дело. Но только начали работать, как его убили.
– Почему вы отказались от расследования, когда я позвонил?
Фицджералд пыхнул сигарой, и салон наполнился дымом.
– На этот вопрос, детектив, нелегко ответить. Достаточно сказать, что мы предпочли остаться в стороне.
– Подслушивание проводилось незаконно?
– Законы штата таковы, что очень сложно собрать необходимую информацию для получения разрешения на запись. Федералам – им проще. Но мы не можем и не хотим полагаться в нашей работе на них.
– Это тем не менее не объясняет, почему вы отказались от расследования. Забрали бы его у нас, полностью взяли под свой контроль все, что требовалось скрыть. Поступали бы, как вам заблагорассудится. Никто бы не узнал о незаконных подслушиваниях.
– Вероятно, мы совершили ошибку.
Босх понял, что его и коллег недооценили. Фицджералд считал, что незаконное проникновение останется незамеченным, а следовательно, и участие в этом деле ОБОП. Теперь в руках Босха появилось мощное средство воздействия на Фицджералда. Стоит ему обмолвиться начальнику полиции о незаконном подслушивании, и тот избавится от шефа ОБОП.
– Что у вас есть еще на Алисо? – спросил Босх. – Мне важно все. Если я, не дай Бог, заподозрю, что вы что-то утаиваете, ваши маленькие шалости станут известны. А я непременно узнаю.
Фицджералд отвернулся от окна и взглянул на Босха:
– По-моему, вы заблуждаетесь, считая, что будете прохлаждаться, а все карты сами приплывут к вам в руки.
– Открывайте те, что на руках у вас.
– Послушайте, детектив, я намерен сотрудничать с вами, но, если вам придет в голову навредить мне или моим людям при помощи той информации, которой вы располагаете, у меня найдутся средства навредить вам гораздо круче. Вспомним хотя бы, что прошлую ночь вы провели с имеющей судимость женщиной.
Его слова повисли в воздухе вместе с сигарным дымом. Босх был удивлен и разъярен, но заставил себя сдержаться и не придушил Фицджералда.
– Существует запрет на общение полицейских с преступниками. Не сомневаюсь, вам об этом известно и вы сознаете необходимость подобной меры. А теперь представьте, что о вашем свидании все узнают. Ваша работа окажется под угрозой. И где тогда окажетесь вы и ваше расследование?
Босх не ответил. Он смотрел в ветровое стекло. Фицджералд наклонился к нему и прошептал в ухо:
– Это то, что мы узнали о вас всего за час. А если покопаться денек? Недельку? И дело, дружок, не только в вас. Можете передать лейтенанту, что в управлении не жалуют лесбиянок, особенно если такие истории выплывают наружу. Теперь о ее подруге: она может пойти на повышение, как-никак ведь чернокожая. А лейтенанту, если угодно знать мое мнение, еще служить и служить в Голливуде. – Фицджералд откинулся назад и промолвил: – Детектив Босх, мы поняли друг друга?
– Поняли.
Босх завез извлеченные из черепа Алисо пули в баллистическую лабораторию на Бойл-Хейтс и вернулся на работу к шести, когда детективы готовились к совещанию в кабинете лейтенанта. Его познакомили с Расселлом и Кулкеном из отдела по борьбе с мошенничеством. Здесь же присутствовал помощник окружного прокурора. Мэттью Грегсон занимался особыми обвинениями – организованной преступностью, проступками полицейских и иными проблемами.
Босх рассказал собравшимся о том, что удалось выяснить в Лас-Вегасе, о вскрытии и своем визите к оружейникам. Баллистики обещали дать заключение к десяти часам утра. Но он не упомянул о встрече с Карбоуном и Фицджералдом. И не из-за угрозы Фицджералда – как Босх себя убеждал, – а потому что добытую информацию не следовало обнародовать, особенно в присутствии прокурора. Биллетс, судя по всему, придерживалась того же мнения и не задавала вопросов.
Когда Босх закончил, слово взяла Райдер. Она доложила, что встретилась с аудитором налогового управления, которому поручили работу со студией «ТНА», и узнала очень немного.
– У них существует особая программа работы с осведомителями. Источник сообщает о финансовых махинациях и получает проценты, если управление обнаруживает уход от уплаты налогов или какие-либо иные финансовые нарушения. С этого началось. Однако загвоздка в том, что на сей раз информация поступила анонимно. Хиршфилд, сотрудник налогового управления, сказал, что осведомитель не требовал проценты. Они получили письмо на трех страницах, в нем объяснялось, каким образом отмывает деньги Тони Алисо. Но он не может показать его мне, поскольку, как он заявил, хотя подписи нет, требования программы – исключительная конфиденциальность, а по особенностям языка письма существует вероятность установить личность автора.
