Дин Кунц - Подозреваемый
Наполненный голосами хаоса и запахом эвкалиптов ветер сек дорожку тенями деревьев.
На кнопку он нажимать не стал. Не тешил себя ложной надеждой, просто хотел убедиться, что его догадка верна.
Как он и думал, дверь не заперли. Войдя в холл, Митч закрыл ее за собой.
Справа и слева из зеркал на него смотрели бесконечное число Митчей, у всех на лице читался ужас, крушение привычного мира.
В доме не царила тишина, потому что ветер тряс стекла окон, завывал под сливами, ветки эвкалиптов терлись о стены.
В кабинете Дэниэля пол усыпали осколки стеклянных выставочных полок, на которых стояли полированные шары из дерьма динозавров, сами шары раскатились по кабинету, будто полтергейст поиграл ими в бильярд.
Комнату за комнатой Митч обошел первый этаж, зажигая свет там, где он еще не горел. По правде говоря, он ничего не ожидал найти на этом этаже и не нашел. Он говорил себе, что не хочет что-либо упустить, но на самом-то деле тянул время, собираясь с духом перед тем, как подняться на второй этаж.
У лестницы он остановился, услышал свой голос: «Дэниэль», — отца он позвал негромко, потом — мать: «Кэти», — не повысив голоса.
Понятное дело, никто ему не ответил, так что не оставалось ничего другого, как преодолевать подъем. Каждая ступенька давалась с огромным трудом. А ветер тем временем еще усилился. Окна жалобно позвякивали, с трудом выдерживая его напор, стропила скрипели.
В коридоре на втором этаже какой-то черный предмет лежал на полированном дереве пола. Формой он напоминал электрическую бритву, но только больше размером. С одного конца, на расстоянии в четыре дюйма, торчали два металлических штыря.
После короткого колебания Митч поднял предмет. На боковой поверхности увидел кнопку включения. Когда нажал на нее, штыри соединила ослепляющая белая дуга электрического разряда.
Он держал в руках тазер, электрошокер, оружие самозащиты. Но едва ли Дэниэль или Кэти пытались воспользоваться им, чтобы защитить себя.
Скорее всего, тазер принес с собой Энсон, с ним и напал на них. Разряд тазера обездвиживал человека на несколько минут, мышцы отказывались ему служить, потому что выводилась из строя нервная система.
И хотя Митч знал, куда ему нужно идти, он снова попытался оттянуть этот момент и направился в главную спальню.
И здесь горели все лампы, за исключением настольной. С разбитой лампочкой, она валялась на полу, сброшенная на пол во время борьбы. Рядом лежали и подушки, простыни сбились.
Похоже, спящих в этой кровати очень уж грубо разбудили.
У Дэниэля была целая коллекция галстуков, и сейчас штук двадцать лежали на полу. Яркие шелковые змейки.
Заглядывая в другие двери, но не осматривая помещения за ними, Митч целенаправленно двинулся к комнате, которая находилась в конце более короткого из двух коридоров второго этажа.
Снаружи дверь в эту комнату ничем не отличалась от других, но, открыв ее, он увидел перед собой вторую дверь. Покрытую звукоизолирующим материалом и обтянутую черной материей.
Митча била дрожь, он боялся взяться за ручку этой двери. Поскольку думал, что более никогда не вернется сюда, не переступит этот порог.
Вторая дверь открывалась только снаружи, не изнутри. Он повернул ручку. Резиновое уплотнение по периметру чвакнуло, когда он толкнул дверь от себя.
Внутри не было ни ламп, ни выключателей. Митч зажег фонарь.
После того как Дэниэль самолично выложил пол, стены и потолок слоем звукоизоляции толщиной в восемнадцать дюймов, комната за дверью превратилась в лишенную окон камеру площадью в девять квадратных футов. Пол и потолок разделяли шесть футов.
Плотная черная материя, которая покрывала все поверхности, всасывала в себя свет фонаря.
Ограничение информации, поступающей в мозг посредством органов чувств… Они говорили, что это не наказание, а средство повышения концентрации, улучшения мыслительных процессов. Метод стимулирования мозга, а не пытка. Многочисленные исследования свидетельствовали о действенности метода.
Дэниэль и Кэти лежали бок о бок: она — в пижаме, он — в трусах. Руки и ноги обоим связали галстуками. Связали крепко, материя впивалась в кожу.
Чтобы еще больше ограничить подвижность жертв, один галстук, туго натянутый, связывал галстучные оковы, охватывающие лодыжки и запястья.
Кляп им в рот не вставили. Возможно, Энсон хотел с ними поговорить.
Никакой крик не мог покинуть учебную комнату.
Хотя Митч оставался у порога, тишина буквально засасывала его внутрь. Глохли и звуки его учащенного, хриплого дыхания.
Он более не слышал завывания ветра, но не сомневался в том, что ветер не утих.
Смотреть на Кэти ему было куда тяжелее, чем на Дэниэля, но и не так тяжело, как он ожидал. Если бы он мог все это предотвратить, то встал бы между родителями и братом. Но что сделано, то сделано. И он испытывал печаль, а не отвращение, уныние, а не отчаяние.
На лице Дэниэля, в его открытых глазах читался не только ужас. Еще и недоумение. В последние мгновения своей жизни он, должно быть, задавал себе вопрос: как вышло, что его палачом стал Энсон, единственный из детей, триумфально реализовавший разработанные им методы воспитания?
Систем и методов воспитания молодого поколения существовало множество, но они никогда не становились мотивом для убийства, во всяком случае, для убийства мужчин и женщин, посвятивших себя их созданию и совершенствованию.
Обездвижив Дэниэля и Кэти разрядом тазера, связав их галстуками Дэниэля, поговорив с ними, Энсон зарезал обоих. Митч отвел глаза от ран.
Орудиями убийства послужили садовые ножницы и штыковая лопата.
Митч их узнал, потому что и ножницы, и лопату Энсон позаимствовал из его гаража.
Глава 38
Митч закрыл тела в учебной комнате, а сам сел на верхней ступеньке лестницы, чтобы обдумать свои дальнейшие действия. Страх, шок и одна банка «Ред була» не могли очистить мозг от тумана усталости столь же эффективно, как это сделали бы четыре или пять часов крепкого сна.
Ветер вел отчаянную осаду дома. Стены трещали, пытаясь устоять перед его напором.
Митч заплакал бы, если б мог позволить себе такую роскошь, как слезы, но едва ли сказал бы, о ком плачет.
Он никогда не видел, чтобы Дэниэль или Кэти плакали. Они верили, что эмоции следовало заменять логикой и «комплексным анализом».
Как он мог оплакивать тех, кто никогда не плакал сам, кто говорил, говорил и говорил, пытаясь словами вытеснить чувства при разочарованиях, неудачах, даже утрате близких?
Ни один человек, который знал правду об этой семье, не стал бы осуждать его, если бы он заплакал, жалея себя, но последние такие слезы он пролил в пять лет, а потом более не плакал, не хотел доставлять им такого удовольствия.
И он не стал бы оплакивать брата.
Жалость, которую ранее он испытывал к Энсону, испарилась, как дым. Испарилась не здесь, не в учебной комнате, а в закрытом багажнике коллекционного «Крайслера».
Поездка на север от Ранчо-Санта-Фе лишила его последних заблуждений. Брат, которого он знал, которого любил, никогда не существовал. Митч любил не настоящего человека, а маску, нацепленную на себя социопатом, любил фантом.
И теперь Энсон воспользовался возможностью отомстить Дэниэлю и Кэти, повесив преступления на младшего брата, которого, по его разумению, уже никто и никогда бы не нашел.
Не получив выкупа, похитители убили бы Холли, возможно, бросили бы ее тело в море. А отвечать за ее убийство пришлось бы Митчу, и вероятно, еще за убийство Джейсона Остина.
Такая череда убийств стала бы находкой для газетчиков и телевизионщиков. А если бы он пропал (на самом-то деле его труп лежал бы в могильнике в пустыне), то репортеры искали бы его долгие недели, если не месяцы.
Со временем он мог стать легендой, вроде Д. Б. Купера,[26] угонщика самолета, который десятилетиями раньше спрыгнул на парашюте с полученными деньгами, после чего никто ничего о нем не слышал.
Митч подумал о том, чтобы вернуться в учебную комнату и забрать ножницы и лопатку. Мысль, что придется вытаскивать орудия убийства из тел, вызвала отвращение. За последние часы ему пришлось заниматься и более неприятными делами, но он не мог заставить себя вернуться.
Кроме того, умница Энсон наверняка оставил и другие улики, помимо садовых инструментов. Их поиск отнял бы время, которого у Митча не было.
Часы показывали шесть минут четвертого. Менее чем через девять часов похитители должны были позвонить Энсону, чтобы сообщить дальнейшие инструкции.
До крайнего срока, полночь со среды на четверг, из изначальных шестидесяти часов оставалось сорок пять.
Но все могло закончиться и раньше. Незапланированное развитие событий требовало новых условий, и Митч собирался их выставить.
![Дин Кунц - Вызов смерти [= Шоу смерти]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)