Игорь Мирецкий - Архивариус (СИ)
Денис отхлебнул полстакана, после чего кивнул.
– Отлично, – продолжала Мирослава. – А теперь скажи. Это будешь ты? В том углу.
– Ну, я, конечно. Кто ж еще?
– Так. А теперь случай номер два. Представь, что сволочные инопланетяне, пока ты будешь разобран на атомы, успеют за всё то же мгновение подменить каждый атом на точно такой же, но взятый откуда-то еще. Углерод заменят на такой же точно углерод, водород – на водород, железо – на железо и так далее. А старые атомы распылят по всей Вселенной. Тогда это будешь ты? Собранный в том углу.
На этот раз Денис чуть помедлил с ответом.
– Да. Это буду я. Ведь атомы в моем организме и так постоянно заменяются на новые. Даже в нейронах головного мозга, где-то я читал, происходит метаболизм, в результате которого атомы постоянно заменяются свежими.
– Превосходно, – сказала Мирослава. – То есть если ты будешь знать, что с тобой через минуту проделают такое, то ты будешь мысленно готов, что вскоре окажешься в том углу? Ты не будешь говорить: «Это не я окажусь там, это мой клон окажется»?
– Нет, не буду так говорить.
– Очень хорошо. Теперь случай номер три. Предположим, что тебя не станут разбирать по атомам, а просто, оставив тебя сидеть тут, во мгновение ока занесут в кафе атомы, аналогичные твоим, и соберут в том углу твою точную копию. Это будешь ты?
– Нет, – даже не задумывается Денис. – Я же остаюсь сидеть, где сидел! Поэтому там будет копия, а здесь – я.
– И последнее, – хитро улыбнулась Мирослава. – Случай номер четыре. Одновременно со сборкой в углу твоей точной копии – ты, сидящий тут, превращен в атомную пыль и распылен по всей Вселенной. Что тогда?
Денис призадумался.
– Тогда... я умру, – сказал он. – А в углу будет копия.
– А что ж ты не говорил этого про случай номер два? – торжествовала Мирослава. – Там ведь было ровно то же самое! Напомнить? Твои родные атомы в том случае распыляются по Вселенной, а в углу в то же мгновение собирается нечто из новых атомов. И тогда ты назвал это нечто собой!
– Ну, хорошо, хорошо. Допустим, что по твоим софизмам всё именно так и выходит...
– Что значит «софизмам»? – обиделась Мирослава. – Это самая обычная логика, а не софизмы.
– Ладно, пускай по логике так входит. Но тогда ответь мне вот на что. Я сижу тут, значит, и пью медовуху. И знаю, что через минуту эти твои злобные инопланетяне смастерят мою «поатомную копию» в том углу, а меня не тронут. Окей. Но как же я могу представлять, что очутюсь в том углу – то есть увижу угол вблизи, а этот столик и вас троих увижу вдалеке – если точно знаю, что останусь при этом сидеть здесь с вами?! Понимаешь? Не раздвоюсь же я, чтобы одновременно видеть и так, и эдак! – Денис усмехнулся и долил себе еще. – Следовательно, мое «Я» продолжится здесь. Не в клоне. Не в клоне, запомнила? А это означает, что и в случае моей гибели при изготовлении клона – будет то же самое. Мое «Я» не перескочит в клона! Что и требовалось доказать.
«Нет, не по зубам он ей», – констатировал Ингви.
– С научной точки зрения, – невозмутимо ответила Мирослава, – «Я» суть порождение конкретного тела. И если не брать в расчет случаи психических расстройств, то одно тело дает одно «Я». С этим ты согласен?
Денис кивнул.
– Именно поэтому, – продолжала Мирослава, – ты и не можешь себе представить, как это так: ты будешь и там, и тут. Ведь тело-то сейчас одно. Как же такое можно представить, имея одно тело? Ясно, что никак. Но если будет два тела, то каждое из них будет иметь по одному «Я». Одно будет там, а другое тут. А вот что же представлять себе непосредственно перед таким расщеплением... – Мирослава задумалась. – Ну, я бы это объяснила вот как. Ты сидишь, считаешь до десяти и знаешь, что на счет десять в том углу появится твоя копия. Раз, два, три, четыре, пять... Глаза закрыты. Шесть, семь, восемь, девять... На счет десять открываешь глаза. И видишь – вдалеке сидят Мирослава, Ингви, Филипп спит на столе. И ты сам там. Такой, каким себя в зеркале видишь. Но что это значит? А только то, что именно копия порождает данное «Я», то есть «Я-наблюдателя». С равной вероятностью всё могло быть и иначе! Шесть, семь, восемь, девять... На счет десять открываешь глаза. И видишь – рядом Мирослава, Ингви, Филипп спит на столе. А в дальнем углу кафе – ты сам, в одиночестве. И что это значит? А только то, что оригинал, а не копия, порождает данное конкретное «Я».
– С равной вероятностью, говоришь? – переспросил Денис. – Пятьдесят на пятьдесят что ли?
– Сто на сто, – улыбнулась Мирослава. – Ведь неизбежно тело-копия будет порождать «Я», идентичное оригиналу. И неизбежно тело-оригинал будет порождать «Я», идентичное копии.
– То есть я, открыв глаза, неизбежно увижу всё и так, и эдак? Нет, уж извини. Не могу себе такого представить. Мне столько не выпить.
– И я уже объяснила, почему не можешь.
Спор явно зашел в тупик. Каждый оставался при своем.
– А вообще забавно, конечно, – сказал Денис после долгой паузы, – если Архив-Служба на самом деле именно так и воскрешает людей.
– Что ты хочешь сказать? – удивленно уставился на него Ингви.
– Ну, если у всех физиков и правда такой подход, как у Мирославы, то почему бы им не пользоваться этим более дешевым способом?
– Но ведь Голос объяснил, как происходит воскрешение! Разве тебе он этого не говорил?
– Ну, говорил, конечно...
– Полагаешь, они могут врать нам?
– Дело не во лжи, – присоединилась Мирослава. – Вот и ты, и я были каждый по месяцу в Архив-Службе... Кстати, Денис, а ты был?
– Был восемь раз уже. Я тут давно живу, – с важным видом сказал он.
– Ну вот, мы все трое, значит, там были, – продолжала Мирослава. – Но что-нибудь помним? Нет. Подписывали бумагу? Подписывали. Знали, что подвергнемся внушению? Знали. А что если служителю внушают, что воскрешение происходит путем искривления пространства-времени и затем посылают в роли Голоса на беседу с воскрешенным? Тогда и мы сами, если были Голосами, могли десяткам и даже сотням людей вешать лапшу на уши – искренне полагая, что так оно всё и обстоит на самом деле.
– Но зачем им скрывать правду? – не понимал Ингви.
– Да вот хотя бы из-за таких, как ты, дружище. – Денис, громко рассмеявшись, похлопал Ингви по плечу. – Я-то сам, если бы мне сказали, что я клон умершего Дениса, скорее всего не очень сильно горевал бы по этому поводу. А если у человека твои взгляды? Что тогда? Давай-ка прикинем. Ингви умер, его душа улетела на Небеса... и жила она там себе на Небесах кучу столетий... Кстати, встретилась с душой Мирославы через какое-то время. В общем, хорошо его душе было там летать среди ангелов, лучше не придумаешь... И вдруг – бац! – создают мерзопакостные ученые на Ремотусе «поатомную копию» мозга Ингви, каким он был в последнее мгновение жизни, и запихивают это дело в выращенное тело. Но как же душа? Она-то что, должна покинуть райские кущи и рвануться на грешную землю... тьфу, в смысле Ремотус... и вселиться в этого клона?
Ингви ничего не ответил.
– А если душа и может сделать такое, – весело продолжал Денис, – то почему же тогда воскрешенный Ингви ничего не помнит о столетиях блаженства на Небесах? Словно и не было их вовсе. Не иначе как душа его осталась там среди ангелов, а тут прогуливается по улицам богомерзкий клон, не имеющий души. О как!
– Всё проще, – спокойно ответил Ингви. – Архив-Служба наверняка пыталась изготавливать клонов. Раз уж Мирослава считает это оптимальным научным решением. Но – как я уже говорил вам – это оказалось невозможным. То, что у ученых получилось с шимпанзе... как там его звали? Адольф?
– Рудольф, – поправила Мирослава.
– ...то не получилось с человеком, – подытожил Ингви. – Вот и всё. И никаких конспирологических версий не требуется. И так всё очевидно.
Денис и Мирослава переглянулись, снисходительно улыбаясь.
– Эх, – вздохнул Денис, – а вообще здорово было бы поработать там у них в Архив-Службе, но сохраняя при этом ясность сознания и твердость воли. Да еще запомнить бы всё. Любопытно, что у них там на самом деле творится.
– Я слышала от одной коллеги, – сказала Мирослава, почему-то делая голос потише, – ей знакомый корейский биолог сказал... что к нему в лабораторию в Сеуле как-то раз наведывался сам Исаак Ньютон. И интересовался он как раз блокировкой внушения и защитой от стирания воспоминаний.
– Это еще кто такой? – спросил Ингви.
– Ньютон-то? Физик. Гениальный физик. Я с ним, кстати, тоже имела удовольствие один раз перекинуться парой слов на симпозиуме в Тель-Авиве, – похвасталась Мирослава. – В общем, не хотел он сначала говорить корейцу, зачем этим всем интересуется. Но в итоге признался, что мечтает оказаться в Архив-Службе со свежей головой, как он выразился, и запомнить всё.
– И что кореец? – поинтересовался Денис. – Помог ему?
