Дэн Браун - Ангелы и демоны
Лэнгдон выпрямился.
— Прошу вас, садитесь, — сказал камерарий и сам придвинул три стула к своему столу.
Лэнгдон и Виттория сели, Оливетти остался стоять.
Камерарий занял свое место за столом и, скрестив руки на груди, вопросительно взглянул на визитеров.
— Синьор, — сказал Оливетти, — это я виноват в том, что женщина явилась к вам в подобном наряде…
— Ее одежда меня нисколько не беспокоит, — ответил камерарий устало. — Меня тревожит то, что за полчаса до того, как я должен открыть конклав, мне звонит дежурный телефонист и сообщает, что в вашем кабинете находится женщина, желающая предупредить меня о серьезной угрозе. Служба безопасности не удосужилась мне ничего сообщить, и это действительно меня обеспокоило.
Оливетти вытянулся по стойке «смирно», как солдат на поверке.
Камерарий всем своим видом оказывал на Лэнгдона какое-то гипнотическое воздействие. Этот человек, видимо, обладал незаурядной харизмой и, несмотря на молодость и очевидную усталость, излучал властность.
— Синьор, — сказал Оливетти извиняющимся и в то же время непреклонным тоном, — вам не следует тратить свое время на проблемы безопасности, на вас и без того возложена огромная ответственность.
— Мне прекрасно известно о моей ответственности, и мне известно также, что в качестве direttore intermediario я отвечаю за безопасность и благополучие всех участников конклава. Итак, что же происходит?
— Я держу ситуацию под контролем.
— Видимо, это не совсем так.
— Взгляните, отче, вот на это, — сказал Лэнгдон, достал из кармана помятый факс и вручил листок камерарию.
Коммандер Оливетти предпринял очередную попытку взять дело в свои руки.
— Отче, — сказал он, сделав шаг вперед, — прошу вас, не утруждайте себя мыслями о…
Камерарий, не обращая никакого внимания на Оливетти, взял факс. Бросив взгляд на тело убитого Леонардо Ветра, он судорожно вздохнул и спросил:
— Что это?
— Это — мой отец, — ответила дрожащим голосом Виттория. — Он был священником и в то же время ученым. Его убили прошлой ночью.
На лице камерария появилось выражение неподдельного участия, и он мягко произнес:
— Бедное дитя. Примите мои соболезнования. — Священник осенил себя крестом, с отвращением взглянул на листок и спросил: — Кто мог… и откуда этот ожог на его… — Он умолк, внимательно вглядываясь в изображение.
— Там выжжено слово «Иллюминати», и вам оно, без сомнения, знакомо, — сказал Лэнгдон.
— Я слышал это слово, — с каким-то странным выражением на лице ответил камерарий. — Но…
— Иллюминаты убили Леонардо Ветра, чтобы похитить новый…
— Синьор, — вмешался Оливетти, — но это же полный абсурд. О каком сообществе «Иллюминати» может идти речь?! Братство давно прекратило свое существование, и мы сейчас имеем дело с какой-то весьма сложной фальсификацией.
На камерария слова коммандера, видимо, произвели впечатление. Он надолго задумался, а потом взглянул на Лэнгдона так, что у того невольно захватило дух.
— Мистер Лэнгдон, — наконец сказал священнослужитель, — всю свою жизнь я провел в лоне католической церкви и хорошо знаком как с легендой об иллюминатах, так и с мифами о… клеймении. Однако должен вас предупредить, что я принадлежу современности. У христианства достаточно подлинных недругов, и мы не можем тратить силы на борьбу с восставшими из небытия призраками.
— Символ абсолютно аутентичен! — ответил Лэнгдон, как ему самому показалось, чересчур вызывающе. Он протянул руку и, взяв у камерария факс, развернул его на сто восемьдесят градусов.
Заметив необычайную симметрию, священник замолчал.
— Самые современные компьютеры оказались неспособными создать столь симметричную амбиграмму этого слова, — продолжил Лэнгдон.
Камерарий сложил руки на груди и долго хранил молчание.
— Братство «Иллюминати» мертво, — наконец произнес он. — И это — исторический факт.
— Еще вчера я мог бы полностью с вами согласиться, — сказал Лэнгдон.
— Вчера?
— Да. До того как произошел целый ряд необычных событий. Я считаю, что организация снова вынырнула на поверхность, чтобы исполнить древнее обязательство.
— Боюсь, что мои познания в истории успели несколько заржаветь, — произнес камерарий. — О каком обязательстве идет речь?
Лэнгдон сделал глубокий вздох и выпалил:
— Уничтожить Ватикан!
— Уничтожить Ватикан? — переспросил камерарий таким тоном, из которого следовало, что он не столько напуган, сколько смущен. — Но это же невозможно.
— Боюсь, что у нас для вас есть и другие скверные новости, — сказала Виттория.
Глава 40
— Это действительно так? — спросил камерарий, поворачиваясь к Оливетти.
— Синьор, — без тени смущения начал коммандер, — вынужден признать, что на вверенной мне территории имеется какой-то неопознанный прибор. Его изображение выводит на экран одна из наших камер наблюдения. Как уверяет мисс Ветра, содержащаяся в нем субстанция обладает громадной взрывной мощью. Однако я не могу…
— Минуточку, — остановил его камерарий. — Вы говорите, что эту вещь можно увидеть?
— Да, синьор. Изображение поступает с беспроводной камеры № 86.
— В таком случае почему вы ее не изъяли? — Теперь в голосе священника слышались гневные нотки.
— Это очень трудно сделать, синьор. — И, встав по стойке «смирно», офицер пустился в объяснения.
Камерарий внимательно слушал, и Виттория чувствовала, как постепенно нарастает его тревога.
— Вы уверены, что таинственный прибор находится в Ватикане? — спросил священнослужитель. — Может быть, кто-нибудь вынес камеру за границу города и передача идет извне?
— Это невозможно, — ответил Оливетти. — На наших внешних стенах установлена электронная аппаратура, защищающая систему внутренней связи. Сигнал может поступать только изнутри. В противном случае мы бы его не получали.
— И я полагаю, — сказал камерарий, — что в настоящее время вы используете все свои ресурсы для обнаружения пропавшей камеры и таинственного прибора?
— Нет, синьор, — покачал головой Оливетти. — Для обнаружения камеры придется затратить несколько сотен человеко-часов. В настоящее время у нас возникли иные проблемы, связанные с вопросами безопасности, и при всем моем уважении к мисс Ветра я сомневаюсь, что крошечная капля вещества может оказаться столь взрывоопасной, как она утверждает.
— Этой капли достаточно, чтобы сровнять Ватикан с землей! — не выдержала Виттория, окончательно потеряв терпение. — Неужели вы не слышали того, что я вам говорила?
— Мадам, — произнес Оливетти, и в голосе его прозвучали стальные ноты, — мои познания в области взрывчатых веществ весьма обширны.
— Ваши познания устарели, — таким же твердым тоном парировала Виттория. — Несмотря на мою одежду, которая, как я успела заметить, вас чрезмерно тревожит, я являюсь одним из ведущих ученых-физиков в знаменитом центре изучения элементарных частиц. Я лично сконструировала ловушку, которая предохраняет антивещество от аннигиляции. И я вас предупреждаю, что если вы за шесть часов не найдете сосуд, то вашим гвардейцам в течение следующего столетия нечего будет охранять, кроме огромной воронки в земле.
Оливетти резко повернулся к камерарию и, не скрывая ярости, бросил:
— Синьор, совесть не позволяет мне продолжать эту бессмысленную дискуссию! Вы не можете тратить свое драгоценное время на каких-то, извините, проходимцев! Какое братство «Иллюминати»?! Что это за капля, способная всех нас уничтожить?! Чушь!
— Basta, — произнес камерарий. Это было произнесено очень спокойно, но всем показалось, что звук его голоса громом прокатился по комнате. В кабинете папы повисла мертвая тишина. — Грозит ли нам опасность или нет? — свистящим шепотом продолжил священник. — «Иллюминати» или не «Иллюминати», но этот предмет, чем бы он ни был, не должен находиться в стенах Ватикана… особенно во время конклава. Я хочу, чтобы его нашли и обезвредили. Немедленно организуйте поиски!
— Синьор, даже в том случае, если мы отправим на поиски всех гвардейцев, осмотр комплекса зданий Ватикана займет несколько дней. Кроме того, после разговора с мисс Ветра я поручил одному из моих подчиненных просмотреть новейший справочник по баллистике. Никаких упоминаний о субстанции, именуемой антивеществом, он там не обнаружил.
Самодовольный осел, думала Виттория. Справочник по баллистике! Не проще было бы поискать в энциклопедии? На букву «А».
— Синьор, — продолжал Оливетти, — если вы настаиваете на осмотре всего комплекса зданий, то я решительно возражаю.
— Коммандер, — голос камерария дрожал от ярости, — позвольте вам напомнить, что, обращаясь ко мне, вы обращаетесь к Святому престолу. Я понимаю, что мое теперешнее положение вы не воспринимаете всерьез, но по закону первым лицом в Ватикане являюсь я. Если я не ошибаюсь, то все кардиналы в целости и сохранности собрались в Сикстинской капелле, и до завершения конклава вам не надо тревожиться за их безопасность. Я не понимаю, почему вы не желаете начать поиски прибора. Если бы я не знал вас так хорошо, то мог бы подумать, что вы сознательно подвергаете конклав опасности.
