Майкл Коннелли - Пылающая комната
В девяностых Гарри не раз встречался с Гасом Брэйли, хотя они никогда не вели дела вместе. Теперь отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями не существовало, а Брэйли, судя по всему, вышел в отставку еще в прошлом веке.
Босх приглушил музыку, взял мобильник и просмотрел список своих контактов. Он знал только одного человека, который работал в то время в особо тяжких, – Рика Джексона, тоже пенсионера. У Гарри был его телефон, и он надеялся, что Джексон его не изменил: так поступали многие копы после того, как отправлялись на покой. Он набрал номер, и Джексон ответил после второго сигнала:
– Рик слушает.
– Привет, это Гарри Босх. Помнишь меня?
Джексон рассмеялся:
– Как дела, братишка?
Босх тоже засмеялся:
– Ты давно на пенсии? Еще с девяностых? Если я скажу это своей напарнице, она подумает, что я прибыл на машине времени.
– Обожаю девяностые. Чем занимаешься, Гарри?
– Чем занимаюсь? Работаю в субботний вечер и ломаю себе голову, знаешь ли ты некоего Гаса Брэйли.
– Конечно, знаю. Старина Гас, чертов сукин сын. Крутой парень.
– Он еще жив?
– Ну да. Я тут вступил в группу бывших детективов, и мы встречаемся раз в месяц за обедом. Правда, я бываю нечасто, но Гаса как-то видел. Кажется, он приезжал из Палм-Спрингс. А зачем он тебе?
– Я просматриваю одно из его старых дел и хочу с ним поговорить. Знаешь его номер?
– Где-то был. Сейчас загляну в контакты. Я прочту его по громкой связи, а потом снова возьму трубку, ладно?
– Ладно. С картотекой – уже все?
– Угу.
Босх подождал, пока Джексон просмотрит список контактов и громко произнесет номер. Гарри записал его на полях карты.
– Ну что, готово? – Джексон снова поднес трубку ко рту.
– Готово, – ответил Босх. – Спасибо. Как трава?
Гарри мало знал о гольфе, но часто слышал, как спортсмены задают этот вопрос.
– Неплохо, – ответил Джексон. – Много играю, практикую… в общем, все отлично. Хочу перейти на нижние номера.
Босх понятия не имел, что это значит, и предпочел промолчать.
– Не скучаешь? – спросил он. – По делу, по работе?
– Пока нет, – отозвался Джексон. – И вряд ли буду. А ты когда уходишь, Гарри?
– Не знаю. Может, через год. Стараюсь об этом не думать.
– Тебе надо заняться гольфом, дружище. Я тебя научу.
– Гольфом? Ладно. Если что, я дам тебе знать.
Босх с трудом представлял себе эту картину, особенно шорты, в которых ходят гольфисты. Он в жизни не носил шорт.
– Знаешь, – продолжал Гарри, сменив тему, – мы тут были в Талсе и виделись с Риком Чайлдерсом. Хороший парень, передает тебе привет.
– Книга отзывов! – воскликнул Джексон. – Черт возьми, ее нужно напечатать! Вы попробовали тамошние пироги?
– Честно говоря, у нас не было времени.
– Не важно. Говорю вам, книгу надо напечатать. А гонорар поделим поровну.
– Ладно, мы заплатим тебе пирогами.
Оба рассмеялись. Босх еще раз поблагодарил Рика и пообещал не пропадать. Дав отбой, он тут же набрал номер, который дал ему Джексон.
Брэйли не ответил, и звонок переключился на автоответчик. Босх оставил свои имя и телефон и сказал, что хочет поговорить об одном деле, которое Брэйли расследовал в 1993-м. Потом Гарри повторил свой номер и отключил связь.
Босх взял карандаш и постучал им по столу. Все повернулось совсем не так, как он рассчитывал. Эта история его зацепила. К тому же в деле появился новый след, и детектив не мог его оставить. Хорошо бы Брэйли поскорее позвонил.
Гарри снова прибавил громкость – как раз вовремя, чтобы послушать «Стеллу при звездах», – и вернулся к работе. Он без труда покончил с газетными статьями. Через несколько дней после пожара волна публикаций угасла и превратилась в жидкий ручеек, регулярно отмечавший повороты следствия, которое быстро зашло в тупик. Босх перешел к другим папкам и бегло пролистал результаты вскрытия и снимки жертв. Выглядели они чудовищно и довольно однообразно, но Босх просмотрел их все. Он вспомнил татуировку на руке Сото и сопоставил ее с именами жертв. Гарри знал, что теперь они останутся в его памяти навсегда, не важно, с татуировкой или без.
Через час Босх снова позвонил Брэйли, хотя прекрасно знал, что если бы тот получил сообщение, то перезвонил бы в ответ. Как ни странно, на звонок ответили:
– Да?
Босх снова убавил музыку.
– Это Гас? Гас Брэйли?
– Да. Кто говорит?
– Детектив Гарри Босх. Я недавно оставил сообщение.
– Ну да, я его получил.
Босх помолчал.
– И не хотели мне перезванивать?
– Нет, почему, хотел. Просто сидел тут и думал, что такого могло быть в девяносто третьем. Тогда много чего случилось.
– Ограбление «ЭЗ-банка» на бульваре Уилшир. Помните?
– «ЭЗ-банк»… ах да, помню. «День матери». Две винтовки «АР-пятнадцать».
– Точно. Я сейчас работаю дома, без доступа к архивам, и пытаюсь разобраться, что к чему. Вы кого-нибудь арестовали по этому делу?
Повисла пауза.
– Босх? Я тебя вспомнил. Убойный отдел, верно? Зачем тебе ограбление двадцатилетней давности?
– Все правильно, я из убойного. Но сейчас работаю над «глухарями» и расследую одно дело, в котором нужна информация из первых рук. Так вы кого-нибудь взяли, Гас? Кто был подозреваемым?
Брэйли продолжал молчать, видимо переваривая информацию.
– Как ты получил этот номер, если сидишь дома и сейчас субботний вечер?
– От Рика Джексона. Позвони ему, если хочешь. Он замолвит за меня словечко.
– Даже не знаю, парень. Субботний вечер… согласись, звучит как-то стремно. Кто работает над «глухарем» в субботу?
Босх еще помнил полицейский жаргон девяностых.
– Стремно или нет, но Рик за меня поручится. Так ты поможешь, Гас?
Гарри знал, что получить копию досье по ограблению такой давности маловероятно. Дела о грабежах не хранятся долго, и скорее всего оригинальный материал уже уничтожен. Во время массовой оцифровки архивов в департаменте сканировали только те дела, которые имели шансы попасть в суд. Поэтому теперь Босх мог полагаться только на Брэйли.
– Мы не раскрыли дело, – ответил наконец Брэйли.
– Ты хорошо его помнишь? – спросил Гарри.
– А ты хорошо помнишь дела, которые не смог раскрыть? Вот и я тоже. Еще как помню. Грабежи или убийства – «висяки» всегда сидят в печенках.
– Согласен. Сколько тогда взяли?
– Я помню все до цента. Двести шестьдесят шесть тысяч двести долларов.
Босх присвистнул:
– Ты шутишь. В таком районе?
– В «День матери» там обналичивали по триста-четыреста чеков. Сам прикинь.
– И ребята с «АР-пятнадцать» были в курсе?
– Само собой – не надо родиться гением, чтобы это понять. Но мы решили, что их навел кто-то из своих. Только не смогли это доказать. Парень, на которого мы нацелились, обзавелся адвокатом раньше, чем мы успели зачитать ему права.
– Охранник?
– Как ты догадался?
– Не знаю. Просто мелькнула мысль, когда читал отчет в газете.
– Ты же сказал, у тебя нет доступа к архиву.
– Верно. Это длинная история, Гас, но сейчас все, что у меня есть, это выпуск газеты за тот день. Когда я его читал, мне пришло в голову, что если бы я искал кого-то из своих, то подумал бы на охранника. Ты помнишь, как его зовут?
– Нет. Родни кто-то там. Он был белым американцем, и грабители тоже были белыми и говорили без акцента. А тот паренек, Родни, спал с девчонкой за кассой. Это мы выяснили. Кстати, именно она открыла дверь бандитам.
– Думаешь, она тоже в этом замешана?
– Нет, поскольку перед тем, как открыть дверь, кассирша включила бесшумную сигнализацию. Едва увидела, что из машины выходят люди в масках, сразу нажала кнопку. Поэтому мы ее вычеркнули из списка. Но сначала здорово ее прессовали, пока не убедились, что девчонка ни при чем. Она открыла дверь, потому что бандиты приставили пушку к голове ее дружка. Поэтому мы взялись за него, решив, что он мог ее подставить. Парень знал, что она впустит бандитов, когда увидит его избитым и с автоматом у виска. Но у нас ничего не вышло. Может, Родни все это устроил, может, нет.
– А других подозреваемых не было?
– В то время не было. Но позже, когда по телевизору показывали бойню в Северном Голливуде, мы увидели этих ребят. Они были белыми, работали вместе, носили лыжные маски и стреляли из «АР-пятнадцать».
Брэйли имел в виду знаменитую уличную перестрелку 1997 года возле здания «Бэнк оф Америка» в Северном Голливуде. Тогда двое хорошо вооруженных и экипированных мужчин почти час сражались с отрядами полиции, устроив, пожалуй, самое масштабное столкновение с силами правопорядка за всю историю страны. Его действительно показывали по телевизору в прямом эфире. В итоге было выпущено три тысячи пуль и подстрелено восемнадцать копов и гражданских, а двое бандитов убиты. Этот кровавый полдень в мельчайших деталях изучали все курсанты Полицейской академии. После него лос-анджелесская полиция пересмотрела свои нормативы по видам и мощности оружия, которое сотрудники должны были носить с собой или возить в машине. А в тот день все пришли к мению, что двое грабителей разгромили всю местную полицию.
