Жан-Кристоф Гранже - Полет аистов
Вскоре справа показался поворот на площадь Ацмаут, откуда начиналась улица Герцль, вотчина огранщиков алмазов. Я поставил машину и дальше отправился пешком. Не пройдя и сотни метров, я попал в оживленный квартал, где царила атмосфера восточного базара: толкотня, шум, аромат благовоний. Густую тень узеньких улочек там и сям пронизывали солнечные лучи, пробивавшиеся между полками лавок и сквозь щели глухих ставен. Запахи фруктов смешивались с запахами пота и специй, люди стремительно сновали взад и вперед, непрестанно толкая друг друга. Киппы, словно черные солнца, постоянно мелькали в толпе.
Я обливался потом, но не мог снять куртку: под ней был спрятан одолженный мне Сарой «Глок-21» в кобуре, пристегивающейся с помощью липучки. Я подумал о молодой еврейке, которая, наверное, тоже прошла здесь несколько часов назад, со своими алмазами и сверхсовременным оружием. На углу улицы Смиласки я нашел тех, кого искал: огранщиков алмазов.
Пропитанные пылью мастерские тесно жались друг к другу. Пронзительно скрежетали шлифовальные круги. Здесь все подчинялось законам кустарного производства. Перед каждой дверью сидел человек, спокойный и сосредоточенный. Я остановился у первой же лавочки и принялся задавать вопросы: «Вы не видели высокую молодую женщину со светлыми волосами? Не предлагала ли она вам крупные необработанные алмазы высокого качества? Она хотела оценить алмазы или продать их?» Всякий раз я получал только отрицательные ответы, и на меня с опаской смотрели из-за стекол очков или линзы монокулярной лупы. Меня встречали с неприкрытой враждебностью. Алмазных дел мастерам не нравились расспросы. И рассказы тоже. Их интересовали только камни и их качество. Им было все равно, что с алмазами было раньше и что происходит с ними сейчас. К половине первого я обошел весь квартал, но так ничего и не узнал. Оставалось еще несколько лавчонок, и мой визит в Нетанию можно было считать законченным. Без пятнадцати час я в последний раз задал свои вопросы: моим собеседником оказался старик, превосходно говоривший по-французски. Он остановил крут и спросил: «Молодая женщина с сумкой для гольфа?»
Сара приходила сюда накануне вечером. Она положила алмаз на стойку и спросила: «Сколько?» Исаак Книклевич рассмотрел алмаз на свет, проверил его блеск, положив камень на лист бумаги, и убедился в том, что по прозрачности и чистоте этот камень не имеет себе равных. Старик предложил свою цену. Сара согласилась, не торгуясь. Исаак опустошил свой сейф и таким образом, как он признался, совершил очень выгодную сделку. Между тем Исаак знал, на что идет. Он понимал, что эта встреча — только начало целой вереницы событий.
Он сознавал, что подобный камень, купленный без соответствующих документов, мог принести кучу неприятностей. Он отдавал себе отчет, что рано или поздно в его дверь постучит какой-нибудь человек вроде меня или кто-то другой, из официальных инстанций. Он также понимал, что ему, возможно, придется расстаться с камнем — если только он не успеет его огранить.
Исаак был уже старым человеком, с орлиным профилем и очень короткой стрижкой. Квадратный череп и широкие плечи придавали ему сходство с персонажем картины художника-кубиста. В конце концов он предложил мне пообедать и встал, но потолок в лавчонке был такой низкий, что ему пришлось стоять согнувшись, как и мне с самого начала нашего разговора. Исаак, наверное, многое мог бы мне рассказать. А Сара была далеко от меня. Я вытер пот с лица и последовал за огранщиком по лабиринту узеньких улочек.
Вскоре мы очутились на маленькой площади, над которой был устроен навес из вьющихся растений. В зеленой прохладе стояли столики небольшого ресторанчика. Вокруг шумел многолюдный базар. За прилавками что-то горланили торговцы, толкались локтями прохожие. Вдоль глинобитных светло-зеленых стен теснились лавочки, тоже кишащие людьми: шумное обрамление для столь же шумного центра базара. Исаак протиснулся через толпу и уселся за столик. Справа несло тошнотворным запахом крови. Среди зловония клеток и летавших по воздуху перьев какой-то человек методично рубил головы курам — сотням кур. Кровь текла ручьем. Возле мясника стоял здоровенный раввин, весь в черном, и невнятно что-то бормотал, держа в руках Тору. Исаак улыбнулся:
— Видно, вы, молодой человек, еще не привыкли к тому, как живут евреи. Вы знаете, что такое «кошерная пища»? Все, что мы едим, должно пройти обряд благословения. Расскажите-ка лучше вашу историю.
— Исаак, я не могу ничего вам сказать. Женщине, которую вы вчера видели, угрожает опасность. Я и сам в опасности. Вся эта история представляет собой реальную угрозу для тех, кто имеет к ней хоть какое-то отношение. Поверьте мне, ответьте на мои вопросы и держитесь подальше от всего этого.
— А та девушка, вы ее любите?
— В данном случае это не главное, Исаак. Ну да ладно, скажу: я ее люблю. До безумия. Скажу еще, что вся эта история любви весьма запутанна, в ней много чувств и много жестокости. Вы довольны?
Исаак снова улыбнулся и заказал дежурное блюдо. Что касается меня, то запах птиц напрочь отбил у меня аппетит. Я попросил принести чай.
Огранщик алмазов продолжал:
— Что я могу для вас сделать?
— Расскажите мне об алмазе, который принесла девушка.
— Это превосходный камень. Не слишком крупный — несколько каратов, — но необычайной чистоты и прозрачности. Цена алмаза зависит от четырех характеристик: веса, чистоты, цвета, формы. Алмаз вашей подруги был совершенно бесцветным и абсолютно прозрачным. Ни малейших включений, ничего. Просто чудо.
— Если вы полагаете, что его происхождение вызывает подозрения, зачем тогда вы его купили?
Исаак просиял:
— Это же моя профессия — гранить алмазы. Вот уже сорок лет, как я режу, раскалываю, полирую камни. Тот алмаз, о котором мы говорим, — это серьезный вызов такому мастеру, как я. Огранщик играет решающую роль в том, насколько хорош будет бриллиант. Неловкое движение — и все кончено, сокровища больше нет. И, напротив, если работа пойдет хорошо, камень станет еще прекраснее, богаче, великолепнее. Когда я увидел тот алмаз, я понял, что небо посылает мне уникальную возможность сотворить шедевр.
— Сколько стоит подобный камень до огранки?
Исаак поморщился:
— Дело здесь не в деньгах.
— Ответьте: мне очень нужно знать цену этого камня.
— Трудно сказать. От пяти до десяти тысяч американских долларов, я думаю.
Я представил себе, как аисты Бёма стремительно мчатся высоко в небе, доставляя драгоценный груз. Каждый год они возвращались в Европу, устраивались в своих обычных гнездах, на крышах домов в Германии, Бельгии, Швейцарии. И приносили миллионы долларов каждую весну.
— Что вы думаете о происхождении этого алмаза?
— В течение всего года лучшие необработанные алмазы попадают на алмазную биржу, завернутые в сложенные листки бумаги. Никто не знает, откуда они. Неизвестно даже, из земли их достали или из воды. Алмаз не имеет ни имени, ни родины.
— Камень столь высокого качества — штука редкая. Наверное, все знают, на каких приисках добывают такие алмазы.
— Да. Однако сегодня алмазных разработок становится все больше и больше. Разумеется, по-прежнему они ведутся в Южной и Центральной Африке. Но появились и другие — в Анголе, в России, — и они очень перспективны.
— Предположим, камень вытащили на поверхность. Где можно продать ценный необработанный алмаз?
— В единственном месте на свете — в Антверпене. Все, что не проходит через компанию «Де Бирс», то есть от двадцати до тридцати процентов мирового рынка алмазов, продается на бирже в Антверпене.
— Вы объяснили это той девушке?
— Конечно.
Итак, моя Алиса отправилась в путешествие. В Антверпен. Исааку принесли дежурное блюдо: жареные биточки из бобов с пюре из турецкого горошка, заправленным оливковым маслом. Невозмутимо спокойный Исаак набросился на питу.
С минуту я изучал его. Судя по всему, он готов был просветить меня по всем вопросам, не ставя никаких условий. Когда он искоса поглядывал на меня, я не прочел в его глазах ничего, кроме терпения и внимания. Я понял, что его уже ничем нельзя удивить. Опыт огранщика алмазов, которым он обладал, подобен бездонному сосуду Данаид. Исаак повидал на своем веку достаточно сорвиголов, пропащих людей и одержимых, вроде меня.
— А как все организовано в Антверпене?
— Это впечатляющее зрелище. Помещения биржи охраняются не хуже Пентагона. Там ты чувствуешь, что на тебя со всех сторон направлены камеры наблюдения. Там не существует политических пристрастий, нет духа соперничества. Значение имеет только качество камней.
— Какие препятствия могут возникнуть при продаже таких ценных камней? Человека могут обвинить в организации нелегальных поставок, в контрабанде?
