Ольга Обская - Забыть, чтобы вспомнить
Её взору открылась небольшая комната, не имевшая ни одного окна. Единственным источником света были несколько поднимавшихся с пола столбов тускло мерцавшего синеватого газа, издающего равномерный гул. Глаза, не привыкшие к темноте, с трудом различали детали. Впрочем, множество острых шипов, торчавших из стен, и подозрительно извивавшиеся ленты, свисающие с потолка, не заметить было сложно.
На небольшом возвышении у дальней стены имелось подобие трибуны. Её занимал человек в тяжёлой тёмной мантии. Высокий замысловатый головной убор покрывал голову и делал его обладателя визуально огромным. Не трудно было догадаться — это и есть Благопочтимый.
Напротив трибуны, на расстоянии нескольких метров стояла Мариэлла. Даже темнота не могла скрыть, как малышка взволнована. Она нервно теребила подол платья, и то и дело оборачивалась к отцу, который сидел в сторонке в уютном кресле. Это кресло, в экзотическом мрачном интерьере комнаты, смотрелось чужеродным объектом. Лена догадалась, что его принесли сюда специально для Северина. Видимо, сам король никакого участия в Таинстве принимать не будет, он здесь — сторонний наблюдатель. Уже легче. Значит, всё внимание можно сосредоточить на Благопочтимом.
Лена степенно прошла вглубь комнаты и встала рядом с Фейлиной. Догадывалась, что Таинство Инициализации Наставница и ученица должны пройти рука об руку.
Дождавшись, пока Лена поравняется с Мариэллой, Благопочтимый обвёл присутствующих величественным взглядом и начал напевным басом:
— Нам предписано почитать Наставников наших, ибо они Хранители Сокровенных Знаний. Только им открыты все тайны мира нашего и других миров.
Благопочтимый сделал небольшую паузу, чтобы снова обвести слушателей взглядом, и продолжил:
— Нам предписано радоваться, что живём в те дни, когда отпрыски наши имеют Наставников, ибо были лихие времена, когда никто не мог передать сокровенные знания чадам нашим, и они блуждали впотьмах, не зная выхода.
Благопочтимый вновь прервал речь, чтобы заглянуть каждому в глаза. Впрочем, на Лену мог бы и не смотреть. Она и так была на все сто с ним согласна. Уж как бы она радовалась и почитала, если б у неё был такой Наставник, который показал бы выход из безвыходной ситуации, в которой она трепыхается как рыба в сетях уже какой день.
— Нам предписано благославлять Ключ, особый знак, дарованный, чтобы пометить избранного, ибо без Ключа мы бы не смогли отличить добро от зла.
Новая пауза и взгляд, устремлённый исключительно на Лену, подсказали ей, что Благопочтимый ждёт от неё каких-то действий. Раз речь зашла про Ключ, видимо, сейчас и должна начаться проверка его подлинности. Лена подошла к трибуне и протянула монету священнику. Тот бережно взял медяшку и положил перед собой.
— Нам предписано клеймить позором самозванцев, — голос Благопочтимого стал суров. — Тех, кто попытается, выдать поддельный ключ за настоящий. Пусть три стихии навечно поглотят стоящую передо мной Фею, если она не является истинной Наставницей.
Лена с трудом сдержалась, чтобы не присесть и не закрыть голову руками. Ей показалось, что сейчас в неё ударит молния, или её зальёт кипящая медь, или охватит пламя. Взбудораженное воображение готово было нарисовать ещё много вариантов, как тут в Запасном Мире стихии могут поглощать самозванцев. Однако ничего не происходило. Совершенно ничего.
— Ключ подлинный, — величественно изрёк Благопочтимый.
Он протянул монету Лене. И она степенной походкой вернулась к Мариэлле. Хотя хотелось бежать вприпрыжку. Кажется, самая страшная часть ритуала позади. Сейчас наверно начнётся процедура освящения Наставницы и ученицы, а это уже цветочки — стой себе и слушай, как Благопочтимый басит. Похоже, Найт был прав. Ничего в этом Таинстве Инициации страшного нет.
И действительно священник продолжил ритуал новым песнопением, в котором объявил, что Фея Элен теперь является Наставницей Мариэллы, а та по достижении 18 лет получает законное право претендовать на корону. И что обе они благославенны, и благославенны их родители, и благославенен их путь и бла-бла-бла.
В конце ритуала Благопочтимый обратился к Мариэлле.
— Обычно Таинство Инициации заканчивается уже без ученика. Должна быть применена ритуальная магия трёх стихий, а значит, необходима отрицательная энергия. Как правило, ученик, получивший Наставника, бывает слишком юн, чтобы присутствовать на этом действе. Но Вы, Фейлина, уже почти совершеннолетняя и я посчитал — происходящее не должно травмировать вашу психику. Можете остаться и принять участие.
Мариэлла просияла.
— Жертвенно животное, — величественно произнёс Благопочтимый.
Он поднял с пола и поставил на трибуну какой-то предмет, накрытый чёрной плотной тканью. Затем сдёрнул ткань. На блестящей металлической посудине извивалась змея. В следующую секунду в руках священника оказался кинжал. Клинок блеснул в воздухе и, мгновенно опустившись вниз, отсёк пресмыкающемуся голову.
Лена ощутила боль в ушах от оглушительного звука, порождённого ударом металла о металл. Тошнотворный комок подступил к горлу. Тело покрылось липким потом. Ужасное зрелище. Непонятная, дикая жестокость.
Украдкой глянула на Мариэллу. Та побледнела, но держалась мужественно.
— Мы получили достаточно отрицательной энергии. Начинаем.
Благопочтимый взмахнул руками, и стены запылали. Вернее, огонь изрыгали шипы, которыми были густо утыканы стены. Это было зловещее и одновременно завораживающее зрелище.
Новый взмах — и с потолка вдоль извивающихся лент потекли струи воды.
Огненные и водяные потоки становились всё мощнее и мощнее, они достигли друг друга и переплелись в неистовой борьбе, которая рождала зловещее шипение. Лене начало казаться, что они с Мариэллой попали в эпицентр противостояния, и вскоре против воли окажутся втянутыми в войну стихий.
Но новый взмах маэстро усмирил темперамент огня и воды. Они мгновенно затихли, не оставив и следа.
— Первая и вторая стихия продемонстрировали нам усердие и рвение. Но процесс обучения требует иногда противоположных качеств: кротости и смирения.
Благочестивый поднёс к губам сжатую в кулак руку и дунул на неё — над рукой взмылось крошечное робкое пламя. После перевёл взгляд на Мариэллу и Лену, побуждая повторить действия.
Принцесса поняла, что от неё хочет священник и тут же проделала похожие манипуляции. Над её маленьким кулачком появился огонёк.
Теперь все смотрели на Лену.
— Кротость и смирение, — повторил Благопочтимый с нажимом. Видимо решил, что Фея медлит, потому что не поняла, что от неё хотят.
Нет, Лена прекрасно поняла. Очень даже хорошо поняла, что завершится ритуал должен последним общим фокусом. Маленьким огонёчком — символом кротости. И сделать его легко. Нужна всего-то магия. Простенькая, судя по всему, магия. Не то что Фея, а любая Фейлина, трёх лет от роду, наверно, справилась бы с заданием с лёгкостью. Только Лена понятия не имела, как такой огонёчек наколдовать. Она стояла ни жива, ни мертва. Стояла, проклиная Найта за его подставу. Стояла, в ожидании, когда до всех присутствующих дойдёт, что никакая она не Фея и по ней давно плачет Эурстенцель.
Воображение нарисовало, как её, закованную в наручники или даже кандалы, ведут по мрачному сырому подземелью, чтобы бросить в грязную камеру на съедение тюремным крысам. Нет, Лена не хочет к крысам! Не хочет в кандалах! Надо что-то придумать. Должен быть какой-то выход. Безвыходные ситуации от чувства безысходности. Гони отчаяние — думай! Думай! Думай!
И идея пришла. У Лены в кармане крохотная зажигалка, которую стащила из коллекции Найта. И, видимо, не зря. В бабушкином четверостишии была строчка:
Пригодится позже, верь мне, хоть и выглядит, как хлам.
Очень даже пригодится. Если зажать зажигалку в кулаке так, чтобы наружу торчала лишь крохотная часть, есть надежда, что подвоха не заметят. Ведь в помещении очень темно.
Лена нащупала в кармане заветную вещицу, вынула, поднесла ко рту. Дунула на кулак, подражая действиям Благопочтимого и Мариэллы, и одновременно чиркнула колёсиком, дающем искру. Есть! Пламя взвилось над кулаком.
— Кротость и смирение, — дождавшись того, чего хотел, забасил Благопочтимый, — эти качества помогут там, где рвение и усердие бессильны.
Как же жжётся. Лена, боясь разоблачения, оставила свободной слишком маленькую часть зажигалки. Пламя оказалось близко к руке. У Мариэллы и священника огонь тоже практически касался кожи, но видимо их магическое пламя не оказывало такого неприятного воздействия, как настоящее. Благопочтимый продолжал басить о качествах необходимых в процессе обучения, а Лена молилась, чтобы тот поскорее заткнулся и закончил дурацкий ритуал. Когда жжение стало практически нестерпимым, священник наконец-то задул свой огонёк и дал знак, что остальные могут последовать его примеру. Таинство было завершено и Лена, собрав остатки самообладания, вежливо распрощалась с присутствующими, первой вышла из комнаты и помчалась в свои апартаменты, мечтая поскорее опустить руку в холодную воду, чтобы унять боль.
