Уоррен Мерфи - Священный ужас
За спиной у Римо раздался резкий оклик:
— Сначала со мной.
Римо повернулся и увидел молодого парня, с которым уже встречался накануне в парке аттракционов.
— А, это ты, — как старого знакомого приветствовал его Римо. — Тарелки принес?
— Они мне не понадобятся, — сказал Фердинанд Де Шеф Хант и приблизился еще на несколько шагов. Теперь его от Римо отделяло не больше пятнадцати футов.
За дверью Шрила Гупта Махеш Дор еще раз посмотрел на часы, потом на монитор и увидел, как зажегся сигнал, показывавший, что трансляция началась.
Пора идти. Время расписано по минутам — ни в коем случае нельзя выбиваться из графика.
Он просунул голову сквозь дверь в соседнюю комнату, где сидели Уинтроп Долтон, В. Родефер Харроу Третий и Клетис Лэрриби.
— Все готово? — спросил Дор.
— Да, Всеблагой Владыка, — ответил Долтон.
Лэрриби кивнул.
— О'кей. Я пошел. Ваш выход через десять минут.
Дор вернулся к себе в комнату, закрыл дверь и через другую дверь прошел по служебному пандусу в небольшую ложу прямо напротив помоста.
Хант, не спуская глаз с Римо, вынул из кармана два маленьких камешка.
— Тарелки. Теперь камни, — произнес Римо. — Когда ты дорастешь до пирожков?
Хант в ответ только улыбнулся. Он аккуратно положил один камень на ладонь, другой сжал кончиками пальцев. Все именно так, как учил его дедушка. Старик говорил Фердинанду о животных, но теперь Хант понял, что он имел в виду людей.
— Некоторые животные отличаются от других, — говорил дед. — Одни сильнее. Одни быстрее. Иногда — хитрее.
— И как можно с ними справиться? — спросил внук.
— Надо сделать так, чтобы их сила обернулась против них самих. — Старик встал и указал в сторону леса. — Видишь его?
— Кого? — спросил мальчик.
— Там притаился дикий кабан. Сильный, быстрый, коварный и хитрый. Он знает, что мы тут и он ждет когда мы уйдем, чтобы и он мог уйти.
— Так что же нам делать, дедушка?
Старик поднял ружье, огляделся и нашел маленький камешек.
— Смотри, — сказал он.
Он подбросил камень высоко в воздух, целясь значительно левее того места, где заметил кабана. Камень мягко приземлился в траву, но сверхчувствительный слух кабана уловил даже этот слабый шорох, и животное метнулось вправо, прочь от звука упавшего камня. Лишь на какое-то мгновение кабан мелькнул в узком проеме между деревьями, но дедушка Де Шеф успел всадить ему в голову пулю.
— Вот так, Ферди, — сказал старик. — Ты заставляешь жертву спасаться от ложной опасности. И тогда жертва раскрывается, и ты делаешь свое дело. — Он нежно улыбнулся мальчику. — Быть может, пока ты этого не понимаешь, но когда-нибудь обязательно поймешь. Что бы там ни говорила твоя мамочка.
— Эй, приятель, я не могу ждать весь вечер. — Голос Римо вернул Ханта на землю.
Без колебания, без размышления Хант отвел правую руку назад, а потом резко выбросил вперед по направлению к Римо.
Камень, который был зажат в кончиках пальцев, полетел первым — в сторону Римо, но двумя дюймами левее его головы.
Второй камень, тот, что лежал на ладони Ханта, отстал от первого всего на один фут, и летел он чуть правее головы Римо, так что, когда Римо попытается уклониться от первого камня, второй попадет ему точно между глаз.
Хант улыбнулся, но улыбка быстро сменилась удивлением, потом — страхом.
Раздался глухой стук, а затем — дикий вопль. Первый камень, просвистев над ухом у Римо, вонзился в лоб одного из стражей в розовом, стоявшего позади Римо. Страж заорал и рухнул на пол.
А Римо так и не шелохнулся, и второй камень продолжал лететь правее его головы, мимо цели. И тут Римо легким движением поднял правую руку и поймал камень большим и указательным пальцами.
Римо посмотрел на камень, потом на Ханта.
— Извини, приятель. Я говорил, что тебе следовало остановиться на тарелках.
Хант попятился.
— Ты собираешься меня убить?
— Придется. Дело есть дело, дорогой, — произнес Римо.
Хант круто повернул и побежал по пандусу к выходу на залитый ярким светом стадион. Римо бросился было за ним, но увидел включенные телекамеры. Он остановился. Не хватало только ему попасть на телеэкран. Хант был уже на поле и бежал к помосту. На бегу он обернулся назад.
В это время Шрила Гупта Махеш Дор стоял в небольшой ложе возле самого поля, скрытый от всех взоров группой окружавших его людей в розовом.
Римо ждал. Хант снова оглянулся. На этот раз Римо пустил камень в полет.
Хант увидел приближающийся камень, поднял правую руку, чтобы перехватить его, но камень ударил в руку, словно молоток по шляпке гвоздя, и, ломая пальцы, круша череп, врезался Ханту в лоб.
Хант упал. Два человека видели, как он падает, и завизжали, но их крики были заглушены ревом преданных, поскольку именно в этот момент Шрила вышел из укрытия и почти бегом затрусил через поле к помосту.
— Всеблагой Владыка! Всеблагой Владыка! — Рев восклицаний покатился по стадиону. Уже мертвое тело Ханта лежало на траве, наполовину скрытое помостом: те двое, которые видели, как он упал, убедили себя, что им померещилось, и присоединились ко всеобщему ликованию.
Римо повернулся к двери. Страж в розовом склонился над телом своего товарища, поверженного камнем Ханта. Римо обошел их и оказался в комнате.
Уинтроп Долтон, В. Родефер Харроу Третий и Клетис Лэрриби разом подняли глаза.
— Эй, парень, что ты тут делаешь? — спросил Долтон.
— Который из вас тут лишний? — спросил Римо.
— Он, — показал Долтон на Харроу.
— Он, — показал Харроу на Долтона.
— Выбираю тебя, — сказал Римо Харроу и ладонью раскроил ему череп до самых челюстей.
— Эй, парень! — закричал Долтон, глядя на падающего Харроу. — Нечего срывать на нас плохое настроение!
— Где он?
— Кто?
— Свами.
Долтон показал на экран телевизора на стене. На экране был Шрила Гупта Махеш Дор. Он с улыбкой выслушал аплодисменты и подошел к микрофону.
— Он там, — сказал Долтон. — А теперь нам пора идти, так что будь добр, уйди с дороги.
— А ты кто такой? — спросил Римо Клетиса Лэрриби. — Ты почему молчишь?
— Ему надо будет много говорить всего через несколько минут, — ответил за него Долтон. — А если ты уж непременно хочешь знать, так он заместитель директора Центрального разведывательного управления.
— А что у тебя в чемодане, дружок? — продолжал допытываться Римо.
— Смотри телевизор, — задиристо ответил Долтон. — Скоро сам все увидишь. Пошли, Клетис, нам пора.
Долтон сделал шаг к двери, но только один. На большее его не хватило, потому что его адамово яблоко вдруг соединилось с шейными позвонками и никак не хотело с ними расставаться. Он упал на пол поверх Харроу.
— Итак, ты и есть то самое «грандиозное событие»? — спросил Римо.
От ужаса Лэрриби не мог выговорить ни слова и только молча кивнул в ответ.
— Но ты сегодня вечером ничего не скажешь, правда ведь? — ласково спросил Римо.
Лэрриби замотал головой. К нему вдруг вернулся голос.
— Не волнуйся, приятель. Я ничего не скажу.
— Посмотри сюда. — Римо жестом указал на мертвые тела. — И не забывай. Я буду за тобой следить.
Лэрриби кивнул.
— Не забуду. Не забуду.
— А чемоданчик я заберу, — сказал Римо.
— Тут государственные тайны, — предупредил его Лэрриби.
— Получишь их назад, как только закончишь свое выступление.
На помосте, перед камерами телевидения, вещавшего на всю страну, Шрила Дор закончил подробное описание того, какую поддержку нашло его простое послание счастья и блаженства миру повсеместно и даже среди служителей одной из исконно американских религий — среди баптистов.
— Но еще более вдохновляющее доказательство истинности моего пути, еще более великая демонстрация всесилия моей правды — это человек, которого я вам сейчас представлю. Этот человек знает все правительственные тайны, и он вам о них расскажет. Он откроет перед вами истину о вашем правительстве, а потом он будет говорить о Божественной Истине.
Он повернулся и увидел поднимающегося на помост Лэрриби.
— Леди и джентльмены, услышьте слово заместителя директора вашего Центрального разведывательного управления. Мой друг и последователь Клетис... ээ... я его зову просто Клетис.
И он широко взмахнул рукой, приветствуя Лэрриби. Раздались отдельные аплодисменты, кто-то заулюлюкал, но большая часть публики ошарашенно молчала.
Лэрриби, глядя прямо перед собой, прошел мимо Шрилы Дора, взял микрофон и окинул взглядом толпу. Тысячи лиц смотрели на него. Он понял, что еще миллионы от одного океана до другого так же пристально следят за ним по прямой трансляции.
Он опустил было микрофон, но вспомнил жесткий взгляд Римо и снова поднес микрофон к губам. Открыл рот и негромко, неуверенно запел:
О, возлюбленный друг наш Иисус!
Все грехи и скорбь несем Ему.
По мере того, как губы его выводили слова старинного церковного гимна, голос Лэрриби становился увереннее. Он закрыл глаза и представил себе, что находится на хорах баптистской церкви у себя дома в Уиллоуз-Лэндинг.
