Владимир Сухарев - Стая
— А что ты, Павлик Терентьев, в церковь-то не пошёл? — спросил по привычке сам себя Кривцов, — доставил бы удовольствие девушке, а заодно и грехи бы свои замаливать начал. Так тебе, Павлик, грехи твои и простят. Дожидайся. Если бы было так просто снова стать человеком, наверное, ты бы давно из церкви не вылезал. Так ведь, Павлик? Но тебе известно, что твои грехи не замолить никогда. Поэтому, что толку в церковь идти. Только нормальным людям мешать.
Тут из храма выбежала женщина, а за ней ещё несколько человек. Двое мужчин почти на руках несли старушку. Женщина бросилась к Кривцову:
— Молодой человек, вы на машине?
— Да, — ответил Кривцов.
— Ради Бога, помогите! Маме стало плохо, довезите нас с ней до города. Ей в больницу надо. Боюсь, что «скорая» пока приедет, будет поздно.
Кривцов на секунду замялся. Потом сказал:
— Но я здесь не один, я жену дожидаюсь. Она выйдет из церкви, а меня нет.
— Созвонитесь, в крайнем случае. Вы разве не слышали, мама умирает. Понимаете, человек умирает. Разве могут быть какие-нибудь причины отказать ему в помощи?
Кривцов распахнул дверцу машины.
— Садитесь, только быстрее.
Двое мужчин усадили старушку на заднее сиденье Кривцовской «девятки». Женщина тоже уселась рядом со старушкой. Кривцов завёл двигатель и поехал по направлению к городу.
— В какую больницу везти? — спросил он, не оборачиваясь.
— В кардиологию, на Пушкинской.
— Понял, — ответил Кривцов и прибавил скорость, — это почти на выезде, ехать туда полчаса. Успеем?
— Должны успеть, обязаны, — почти прокричала женщина.
— Что же вы больную мать в церковь повели, да ещё и ночью?
— Если бы она была моей матерью, я бы её не повела.
— А кто же она вам?
— Никто. В храме народу битком, воздух спёртый. Старушка почти рядом со мной стояла и молилась, а потом упала. Единственное, что успела сказать — «сердце».
— Почему же вы мне сказали, что она ваша «мама».
— А что я должна была сказать? Вы и после «мамы» не сразу согласились.
— Верно.
Кривцов замолчал. У него в голове всё запуталась. Он и случайная женщина, а ещё двое мужиков, которые с ним не поехали, спасают постороннюю, не знакомую им старушку. Разве такое возможно? Сколько таких старушек просят подаяние на входе в крупные супермаркеты? И если бы сидящая на заднем сиденье старушка упала бы в другом месте, никто бы и внимания не обратил.
— Почему вы решили ей помочь? — спросил Кривцов, — потому что она упала в церкви?
— Вы — больной? — ожесточилась женщина, — считаете, что я преследую какие-то меркантильные интересы? Хотя бы перед Богом? Наверное, ещё и денег с меня в конце попросите? Хотя бы на бензин?
— Извините, — ответил Кривцов, — просто я отвык от того, чем мы с вами сейчас занимаемся.
— Если вы отвыкли, ещё не означает, что отвыкли все. Хотя в ближайшем будущем так и будет.
— Не будет, — уверенно сказал Кривцов, — вы же останетесь. А святых всегда немного.
— Вы из меня святую хотите сделать? — удивилась женщина, — когда люди друг другу помогают — это норма, но уж никак не святость.
Они замолчали. Вскоре Кривцов подъехал к больнице. Он сбегал в приёмный покой, привёл санитаров, а потом вместе со случайной знакомой убедился, что старушку поместили в реанимацию.
— Ну, что поехали обратно? — спросил Кривцов женщину, когда все хлопоты закончились.
— Нет, спасибо. Я, пожалуй, не поеду. Служба скоро кончится, всё равно не успеем.
— Самое главное мы уже успели.
— Это верно, — улыбнулась женщина, — прощайте. Я пойду домой, а вы поезжайте за женой, а то, действительно, беспокоиться будет.
— Давайте я вас до дома довезу, — предложил Кривцов.
— Нет, не нужно, я тут недалеко живу. Как хоть вас зовут, спаситель?
— Павел, — ответил правду Кривцов.
— Как апостола, — улыбнулась женщина, — а меня Татьяна. — Всего хорошего, Павел.
Кривцов махнул ей рукой и направился к машине. К храму он вернулся, когда служба уже закончилась, народ почти весь разошёлся. Машины с площадки разъехались и, поэтому стоящую в сторонке растерянную Ольгу он сразу обнаружил.
— Ты куда пропал? — спросила Ольга, усаживаясь на переднее сиденье.
— В город ездил, — ответил Кривцов.
— В салоне лекарствами пахнет, — потянула носом Ольга, — это, наверное, ты повёз ту старушку, которой стало плохо, в больницу?
— Да, попросили.
— Я так и подумала, сразу.
— Почему же ты не удивляешься? — спросил Кривцов.
— Почему я должна удивляться? Ведь русские своих в беде не бросают. Не так ли мы с тобой решили? — Ольга поцеловала Кривцова в губы, — ну, поехали домой?
— Поехали. Только, речь мы тогда в Аэропорте вели о том, что русские своих не бросают на войне.
— Беда — более широкое понятие. Так что, твоя война в неё вполне уберётся.
Ночью, насытившись друг другом, они лежали, укрывшись одеялом и тихо разговаривали. Кривцов снова пытался завести разговор о жизни за границей. Хоть это не вязалось с тем, что только что между ними происходило, тянуть дальше уже не было времени. Моня может позвонить в любую минуту.
— Оль, а если бы у тебя был выбор жить оставшуюся жизнь здесь или за границей, что бы ты выбрала? — спросил Кривцов.
— Чего это тебя так волнует? — полусонным голосом отвечала Ольга, — ты ревнуешь меня к тому немцу? Не переживай, я люблю только тебя и останусь с тобой здесь.
— Я не об этом. Если нам с тобой жить не здесь, а за кордоном?
— Это как? — встрепенулась Ольга.
— Ну, если, например, у меня есть возможность уехать навсегда. Ты поехала бы со мной?
— Олег, — Ольга даже присела на кровати, — откуда у тебя такая возможность? Я же не слепая. Ты же не богач, не олигарх. Я вижу, что эта квартира не твоя, машина у тебя отечественная. Если тебя и могут послать за границу, то только на работу. Но это ведь не навсегда? Зачем мне следовать за тобой, если ты скоро вернёшься. Я тебя дождусь, рабочая виза больше чем на полгода не выдаётся, значит, ты будешь приезжать.
Кривцов встал с кровати и заходил по комнате.
— Оля, — наконец сказал он, присев на краешек кровати, — я тебе как-то говорил, что работа у меня есть, и она очень хорошо оплачивается. Сейчас я решил эту работу оставить, ну, типа, на пенсию выйти. Моя работа нравилась не всем, и оставаться в стране мне нежелательно. За время работы я заработал целое состояние, которое хранится в одном немецком банке. Этих денег хватит на безбедную жизнь там до конца дней. Причём хватит и нашим детям, а может и внукам. Поэтому, если у тебя виза ещё не закрыта, поехали со мной. Не обязательно поселяться в большой и развитой стране. Я предпочёл бы маленькую, и подальше от Европы, где-нибудь на берегу океана.
В комнате воцарилось молчание. Ольга тоже присела в кровати, а потом тихо заплакала.
— Ты чего? — спросил Кривцов.
Ольга вытерла ладонями слёзы и, запинаясь, проговорила:
— Почему всё это опять мне? Чем я так прогневила Бога?
— О чём ты?
— Как о чём, Олежек? Если у тебя полно денег за границей, если ты хочешь уехать навсегда, если тебе в нашей стране лучше не оставаться, если всё это срочно, то вывод только один. Деньги твои не честные. И ты зовёшь меня тратить их вместе с тобой? И ты ждёшь от меня положительного ответа?
— Ты неверно всё поняла, — сказал Кривцов, — я прошу тебя мне поверить. Прошу поверить, что я буду любить тебя всю жизнь, что буду заботиться о тебе и никогда тебя не обижу.
— Спасибо, только ты не ответил на мои вопросы.
— Хорошо. Деньги в нашей стране честно зарабатывают только те граждане, которые не могут себе позволить даже думать о загранице. Таких большинство, согласен. Заработать много денег честно невозможно по определению. Я тут исключением из правил не являюсь.
— И всё же? Почему ты должен уезжать?
— Я не могу тебе сейчас это сказать.
— Тогда я не могу поехать с тобой, — Ольга снова заплакала.
— Оль, не надо, прошу тебя, — Кривцов погладил её по голове, — ты же не перестанешь меня любить, если я не совсем честно заработал свои деньги? Хотя это ещё вопрос.
— Не перестану. Можно же начать всё с начала.
— Правильно, — вздохнул с облегчением Кривцов, — вот давай вместе и начнём.
Ольга легла в кровать и протянула ему руки:
— Иди ко мне. Давай завтра обо всём поговорим. Должен же быть какой-то выход. Вместе его и поищем. Но только завтра, а сегодня я не хочу ничего. Только тебя.
Кривцов лёг с ней рядом. Он успел подумать, что всё ещё может получиться, и ему одному ехать не придётся. Она всё поймёт, а может быть, и простит.
ГЛАВА 31
Кривцов подъехал к своему дому, когда уже совсем стемнело. Припарковав машину он посмотрел на свои окна. На кухне горел свет, значит, Ольга была дома.
