Джорджо Фалетти - Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)
Он свернул направо по указателю и, огибая территорию кампуса, понял, что территория эта едва ли не больше самого города.
Так они ехали, пока крепостная стена не переросла в высокое здание, от которого веяло средневековьем, хотя архитектурный стиль Джордан затруднился бы определить. Перед ними открылись три арки; самая широкая из них оказалась въездными воротами в колледж, с будкой охранника под ней.
Джордан остановился в тени арки и снял шлем. Охранник, в светло-коричневой форме, коротко стриженный, с красной рожей, напоминавшей окорок, и выправкой морского пехотинца, вышел им навстречу.
– Добрый день. Я Джордан Марсалис. Мне к ректору Хугану.
Кристофер был лично знаком с ректором Вассара, Трейвисом Хуганом. По реакции охранника стало ясно, что телефонный звонок брата возымел свое действие. Он улыбнулся Джордану и его спутнице, и красная рожа сразу стала симпатичной.
– Здравствуйте, мистер Марсалис. Меня предупредили. По-моему, ректор сейчас на поле для гольфа. Прошу вас, пройдите туда, я сообщу ему на пейджер. – Вытянув руку, он начал давать объяснения: – Проедете по аллейке и направо. Там стоят щиты с указателями. Справа будет поле для гольфа, а перед ним столовая. За ней площадка, где можно поставить мотоцикл.
Джордан повесил шлем на руку и не спеша покатил по аллейке, обсаженной деревьями, за которыми расстилался безупречный английский газон.
Перед ними сурово громоздилось темное здание колледжа с белыми глазницами окон – центральная часть и два крыла, видимо пристроенных позднее.
Две таблички на фасаде напоминали о том, что колледж был основан в 1881 году от Рождества Христова стараниями его создателя Мэтью Вассара.
На коньке крыши развевался американский флаг. Должно быть, все здесь призвано напоминать студентам о том, как почетно жить и учиться в столь престижном учебном заведении столь великой страны.
Колыбель познаний и патриотизма в одном лице.
Когда-то Джордан тоже гордился своей принадлежностью к великому государству. Но мало-помалу гордость сменили робкие сомнения, а те растворились в постоянном недоумении.
Они свернули направо, как им велел охранник, миновали другие сооружения комплекса, обозначенные на щитах: театр, бассейн, спортзал, теннисный корт. Собственное поле для гольфа убедило Джордана в том, что сто тысяч в год здесь берут не зазря.
Наконец, они достигли указанной площадки, и Джордан заглушил мотор.
Лиза слезла на землю, стянула шлем, расправила плечи. Темные волосы вырвались наружу, словно подземный источник, и Лиза, пытаясь пригладить, еще больше растрепала их.
Тогда она тряхнула головой, и волосы ленивым каскадом заструились по спине, подсвеченные солнечными лучами. У Джордана мелькнула нелепая мысль: вот сейчас она обернется, и я окаменею под ее взглядом. Но когда она с улыбкой повернулась к нему, подумал, что эти лучистые глаза способны обратить в камень саму Медузу.
– Как хорошо!
– Что?
Лиза неопределенно махнула рукой.
– Все. День, солнце, дорога, мотоцикл. Это дурацкое место. Неужели это колледж? Многие были бы счастливы отдохнуть здесь хотя бы недельку.
– Нам придется ограничиться одним днем. Зато бесплатно.
Джордан зашагал к невысокому зданию, окруженному живописной, якобы неухоженной растительностью. Бок о бок с Лизой они молча дошли до столовой.
Их быстрым шагом обогнала девушка в ярких леггинсах и зеленой майке. Через плечо она перебросила связанные шнурками кроссовки, а на ногах у нее были сабо на ремешке. Рыжие крашеные волосы будто горстями набросали ей на голову. Вне этой обстановки ее можно было бы принять за бездомную бродяжку, а здесь она выглядела как экстравагантная девица из очень богатой семьи. При взгляде на нее Джордан живо представил себе своего племянника.
Впрочем, на свой лад, быть может, и эта девушка была бездомной.
Следом за ней они поднялись по нескольким ступеням к застекленной двери и вошли в огромный пищевой блок, выкрашенный в светло-желтые приятные тона. Молодежь занималась кто чем: одни работали, обслуживая зал, другие сидели за столиками и оживленно беседовали.
Особой роскошью столовая не отличалась, но на стене слева, на самом виду, был банкомат. Рыжая девица направилась прямо к нему, вставила в прорезь карточку. Оборванцы, богема, хип-хоп, усмехнулся про себя Джордан, однако у каждого есть кредитная карточка и на счету наверняка предостаточно.
При их появлении все мужские головы с идеальной синхронностью повернулись к Лизе. Гул разговоров мгновенно смолк. Если бы Джордана так не удручал этот факт, он бы заметил, что девицы в зале поглядывают на него с не меньшим интересом.
В тот же миг застекленная дверь вновь открылась, и на пороге появился человек с мешком клюшек для гольфа за плечами. Ростом почти с Джордана, лет шестидесяти, реденькие волосы неопределенного цвета, несколько длиннее обычного. Глаза скрыты за очками без оправы, весь облик человека, много знающего и вполне собой довольного, спокойного, получившего от жизни все, чего хотелось, а что ему не дано, так это и не нужно.
Он с улыбкой приблизился к ним.
– Джордан Марсалис, надо думать. А я Трейвис Хуган, ректор этого беспокойного заведения.
Джордан пожал протянутую руку.
– Очень приятно. Это Лиза Герреро.
Глаза Хугана живо заблестели, и он задержал руку Лизы в своей на миг дольше, чем требовали приличия.
– Мадам, вы словно чудное виденье. Ваше явление на этой грешной земле убеждает нас, простых смертных, в том, что бывают чудеса на свете. А стало быть, у меня еще есть надежда научиться играть в гольф.
Лиза, откинув голову назад, засмеялась.
– Если вы так же преуспели в гольфе, как в комплиментах, то скоро войдете в десятку мастеров.
Ректор сокрушенно покивал.
– Оскар Уайлд говорил: беда не в том, что мы стареем снаружи, а в том, что внутри остаемся молодыми. Поверьте, это не утешает, но, так или иначе, благодарю.
Джордан не объяснил Лизе цели их приезда. Но после обмена любезностями Лиза с присущим ей чутьем поняла, что дело весьма важное и мужчин лучше оставить вдвоем.
– Пока вы беседуете, я осмотрю ваши владения, если не возражаете.
Хуган жестом вручил ей несуществующие ключи от колледжа.
– Попробовал бы я возразить. Административный совет тут же потребует моей отставки.
Лиза открыла дверь и вышла. Двое входящих парней посторонились, пропуская ее, остолбенело посмотрели вслед, переглянулись и решительно двинулись за ней.
Хуган, заметив их маневр, улыбнулся.
– Ну, может быть, не в полном смысле чудо, но вроде того. Вы счастливый мужчина, мистер Марсалис.
Джордан мог бы сказать ректору, что Лиза тоже мужчина и потому он совсем не счастливый, но, конечно, промолчал.
Покончив с шутками, Трейвис Хуган дал Джордану понять, что он в курсе дела.
– Кристофер предупредил меня о вашем визите, и я по голосу понял, как его надломила смерть сына. Мне искренне жаль мальчика, и я от души надеюсь, что здесь вы узнаете что-либо полезное для вашего розыска.
– Я тоже надеюсь.
– Пройдемте ко мне в кабинет. Там нас никто не потревожит.
Когда они вышли из столовой, Джордан сквозь стеклянную дверь увидел Лизу под деревом со шлемом в руке. Она что-то жестами показывала белке, с любопытством взиравшей на нее с нижней ветки.
Улыбка Лизы показалась ему счастливой.
23
Кабинет ректора оказался именно таким, каким его Джордан и представлял. Здесь пахло кожей, деревом и хорошим трубочным табаком. Джордан спросил себя, что настоящее, а что показушное в этой иллюстрации из «Сатердей ивнинг пост». Обстановка сделала бы честь любому торговцу «модернариатом». Единственным диссонансом были жидкокристаллический экран и клавиатура компьютера.
Хуган уселся за большой письменный стол у окна, выходящего на аллею, по которой недавно прошли Джордан и Лиза, но сперва опустил жалюзи, чтобы солнце не било собеседнику в глаза. В приемной он попросил быстроглазую девчонку-секретаршу ни с кем его не соединять. Та черкнула что-то в календаре и успела метнуть на Джордана зазывный взгляд, прежде чем они скрылись за дверью.
От недавней легковесности Трейвиса Хугана не осталось и следа. Джордан понял, что на этого человека можно положиться и что он не зря занимает свой пост. Сидя против него в этом внушительном кабинете, Джордан утвердился в своем первом впечатлении о ректоре.
Сколько, наверное, молодых ребят сидело в кресле, где сейчас сидит он, ожидая ректорского внушения. Быть может, и Джеральд когда-то со скучающим видом выслушивал проповеди Трейвиса Хугана.
– Вы правы.
– Что, простите?
– Вы спросили себя, бывал ли ваш племянник в этом кабинете. Да, бывал, и не раз.
