Бренда Новак - Убежище
Хоуп посмотрела на сестру через спинку дивана:
— Ее?
— Я думаю, это девочка.
— А если нет, ты будешь разочарована?
— Нет, конечно.
— Хочешь узнать пол ребенка на ультразвуке?
Фейт подошла к плите, чтобы проверить готовящуюся в духовке еду — мясной рулет, как предположила Хоуп.
— А это просто определить?
— Это зависит от того, в каком положении ребенок. Судят по картинке, на которой видно, что внутри твоей матки.
— Пусть лучше будет сюрприз, — сказала Фейт, ее голос звучал нечетко, поскольку она смотрела в другую сторону.
Хоуп вспомнила, как впервые узнала, что у нее будет девочка. Болезненное открытие, сильно подтолкнувшее ее к решению отдать ребенка на удочерение. В то время она до смерти боялась снова оказаться в Супериоре или просто на улице. Хоуп не хотела рисковать своей девочкой, не хотела, чтобы та росла в такой же обстановке, что и она сама. Не хотела, чтобы святые братья контролировали ее жизнь.
— Ты расскажешь, что с тобой сегодня случилось такого ужасного? — спросила Фейт.
— Не было ничего ужасного. Я просто привыкаю к своей работе в центре.
— И чем ты сегодня занималась?
— Помогала Ким Ширман — это наш бухгалтер — перерывать кучу бумаг, чтобы доказать, что центр заплатил одному поставщику, который утверждает, что не получил чек. А потом вместе с Триш носила кое-какие вещи наверх, на склад.
— А как насчет Паркера Рейнольдса? Как он сегодня к тебе относился?
— Как будто у меня бубонная чума, — проворчала Хоуп.
— Ты шутишь! Почему это?
— Возможно, я скоро это выясню. Мы с ним вместе едем в Таос на этой неделе.
— Зачем?
Хоуп объяснила ей и затем спросила:
— Ты переживешь, если я на время уеду?
— Конечно. Если возникнет проблема, я всегда могу позвонить Джине. На самом деле она сама мне сегодня звонила. Хотела узнать, все ли в порядке.
— Уже? Что ж, это приятный сюрприз.
Осознав, что Фейт вытаскивает из духовки обед, Хоуп встала, чтобы помочь сестре.
— Джине может не понравиться, что я уезжаю в Таос и оставляю тебя одну.
— А ты надолго уедешь?
— Думаю, это будет не дольше обычного рабочего дня. Фейт закатила глаза и поставила в духовку мясной рулет.
— Тогда ей не с чего сердиться. Со мной все будет в порядке. — Она пошуровала в духовке и вытащила из нее пару больших печеных картофелин. — Ой, чуть не забыла. Нам сегодня звонили, — сказала она. — Мистер Дитс звонил.
— Мой бывший домовладелец? Как он узнал наш номер?
— От агентства по недвижимости, я думаю.
— И чего он хотел?
— Узнать, куда пересылать твой залог за дом. У Хоуп кровь застыла в жилах.
— Но ты ведь ему не сказала, правда? Фейт прошла мимо нее с картошкой в руках.
— Конечно нет. Я сказала, что он может переслать деньги в агентство по недвижимости, и мы заберем их оттуда.
Агентство находится не так далеко. Если Эрвину удастся узнать хотя бы его адрес, это приведет его в Инчантмент…
— Хоуп? Я правильно сделала? — спросила Фейт. — Я должна была ему что-то ответить. Тысяча двести долларов — большая сумма. Я подумала, что она может тебе понадобиться.
— Ты все сделала правильно, — сказала Хоуп, хотя воображение рисовало самое худшее. — Его устроил твой ответ?
— Более или менее. Ему показалось очень странным, что я не дала ему наш адрес. Он сказал, что кое-кто о тебе спрашивал и интересовался, все ли у тебя в порядке.
Хоуп закрыла дверцу духовки.
— Он говорил, кто именно спрашивал?
— Парень по имени Джеф.
Бедный Джеф. Надо бы позвонить ему и сообщить, что она не вернется в Сент-Джордж.
— И все?
Фейт стала собирать со стола выкройки, отрезы ткани и ножницы.
— Нет, звонил еще один парень, но он не назвался.
— Он сказал, чего хотел? — Хоуп открыла ящик со столовыми приборами, намереваясь взять оттуда ножи и вилки.
— Он только спросил, куда ты уехала. Сказал, что твой кот снова забрался к нему в мусорный ящик и он хочет вернуть его тебе.
У Хоуп перехватило дыхание.
— Что?
— Видимо, Оскар влез в мусорный контейнер.
— Я поняла. А что ты сказала мистеру Дитсу?
— Передать этому человеку — если он еще раз позвонит, — что Оскар не твой, а мистера Париса, который живет в соседнем доме.
Фейт со своим шитьем отправилась в гостиную, сетуя, что зря они не взяли Оскара с собой. Но Хоуп не отвечала. Она отчаянно перебирала в уме имеющиеся возможности. Может, кто-то нашел кота, похожего на Оскара, и решил, что он принадлежит Хоуп. При этом он должен был знать о ней достаточно, чтобы связаться с мистером Дитсом. Но почему он тогда сказал, что кот залез в мусорный ящик снова? Хоуп никогда раньше не жаловались на кота. И все соседи знали, что Оскар принадлежит мистеру Парису.
А кроме того, почему этот человек не назвал своего имени?
Глава 13
Паркер посмотрел на телефонный аппарат, потом на листок, где он перед уходом с работы набросал номер Хоуп. После собрания персонала прошла уже почти неделя. Он весь вечер собирался ей позвонить, но не хотел разговаривать при Далтоне. Это заставило бы его еще сильнее чувствовать свою вину… и был риск, что во время разговора с матерью Далтона тот спросит: «Пап, а кто это?» Паркер знал, что никогда не скажет, что она была особенной для кого-то из них.
Прижав трубку плечом, Паркер стал набирать номер. Но, даже не набрав его до конца, он нажал на рычажки и рухнул обратно на диванные подушки. Он не хотел разговаривать с Хоуп даже без Далтона. Не хотел ее видеть, не хотел с ней разговаривать, не хотел даже вспоминать ее вопросы, которые он оставил без ответа. А что, если Хоуп захочет познакомиться с Далтоном? Или Далтон захочет познакомиться с Хоуп? Она кажется милой и держится очень хорошо, учитывая, что с ней случилось в прошлом. Может, он не должен держать их на расстоянии?
А как он может не держать, если в противном случае рискует сыном? Он не хочет, чтобы Далтон оказался замешан в прошлое Хоуп. Теперь с ней Фейт, и они в бегах. Значит, она до сих пор не порвала полностью с Супериором и странными людьми, которые там живут. Зачем ему ввязывать в это сына?
Он снова взялся за телефон и на этот раз дождался гудков.
«Хоуп просто одна из сотрудниц центра, — сказал себе Паркер. — Считай так и веди себя соответственно».
— Алло?
— Хоуп?
— Да?
— Это Паркер Рейнольдс.
— Я слушаю.
Его имя встретили без энтузиазма, но после того, как он с ней обращался с самого ее приезда, это было неудивительно.
— Я не слишком поздно звоню?
— Нет.
— Я насчет нашей поездки в Таос.
— Дайте подумать. Вы хотите ее отменить.
Такая прямота застала его врасплох. Он не мог отменить поездку и отчаянно нуждался в ее помощи. Но это не означало, что ему этого не хотелось.
— Почему ты так в этом уверена?
— И вы еще спрашиваете? — сказала она со смешком. — Даже согласившись, что мы можем быть друзьями, вы с тех пор мне и слова не сказали.
Паркер перевел взгляд на телевизор, в котором несколько минут назад выключил звук.
— Я был занят.
— Точно.
Где бы ему подучиться актерскому мастерству?
— Ничего личного, — сказал он. И услышал ее вздох.
— Может, вы скажете мне, что все-таки изменилось? Мы с вами прекрасно ладили. Я всегда считала, что небезразлична вам.
Она и была небезразлична. И сейчас тоже. И это тоже было проблемой.
— Ничего не изменилось.
— Я похожа на идиотку?
— Нет. Дело не в тебе, ясно? — Он с трудом сглотнул слюну. — Просто мне нужно кое с чем разобраться в личной жизни. И только.
— Почему-то, разбираясь со своей жизнью, вы ладите со всеми, кроме меня.
— Ты здесь недавно. Может, я застенчив.
— Я этому не верю, но не могу и заставить вас меня полюбить, так что, думаю, это оправдание тоже сойдет. Мне просто хотелось бы знать, что там с проектом по СВМС.
— У нас поездка в Таос завтра утром, если ты не возражаешь.
— Можно было предупредить меня пораньше, — сказала Хоуп.
Он откладывал звонок ей до последнего момента.
— Знаю, но мне сначала нужно было согласовать все встречи. Если ты не можешь ехать, я найду кого-нибудь другого. — Он задержал дыхание, надеясь на лучшее.
— Думаю, я смогу. Мне только нужно узнать, не может ли Фейт побыть в центре на волонтерских началах. Или попросить Джину ее проведать, — сказала она. — Я не могу оставить ее одну.
— Ты боишься, что у нее могут начаться роды?
— Нет. Ультразвук показывает, что до них еще пара недель, и я не думаю, что у нее могут начаться преждевременные роды. Нет никаких признаков.
Паркер уже собирался спросить, о чем она тогда волнуется, но в комнату вошел Далтон, зевая и потирая глаза.
— Папа?
