Джеймс Гриппандо - Легкие деньги
Ее глаза заблестели от слез. Все накопилось: гнев, разочарование, страх. Страх за ребенка, отцом которого был Брент.
– О, перестань хныкать, женщина!
– Может… может, я смогу попросить Райана отменить вызов?
– Только не лезь в это дело, хорошо? Ты и так достаточно напортила. – Он снова сел на диван, отодвинув проспекты в сторону. – Я сам все улажу. Они не забудут этот день, когда Брент Лангфорд будет давать им показания!
Глава 30
В районе Переднего хребта Скалистых гор уже стемнело. Тучи с лохматыми краями плыли по ночному небу, будто потрепанные горными пиками, повстречавшимися им на пути в Боулдер.
Эми молча наблюдала за ними, стоя на балконе своей спальни. Грэм с Тейлор на несколько дней переехали к соседям, ожидая, пока поменяют кровати и другую разбитую мебель. Эми убирала квартиру, превращенную в руины, до самого вечера. Мало что удалось спасти. Страховой агент ушел некоторое время назад. Пообещал, что оценщики придут через несколько дней, да только вряд ли это поможет. Большей части мебели уже перевалило за десять лет, никакой остаточной стоимости ей не светило. Агент повторил слова детектива. Это было не простое ограбление. Это было сведение счетов.
Да только что это были за счеты?
Всю свою жизнь Эми великолепно справлялась с задачами – начиная от математических и кроссвордов. Но с тех пор как пришла коробка с деньгами, она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Эми терпеть не могла это чувство, когда не знаешь, что делать. Такое ей довелось испытать только однажды. И было это много лет назад.
Когда умерла ее мать.
– Эми, с тобой все в порядке? – спросила Грэм.
Эми стояла, перегнувшись через балконные перила. Услышав голос бабушки, она оглянулась.
– Да, все нормально. Тейлор уснула?
Грэм тоже вышла на балкон.
– Спит как сурок. Я просто зашла, чтобы посмотреть, чем ты занимаешься.
– Не на что тут особо смотреть, да?
– Ой, ну перестань! Я уже давно хотела избавиться от этого хлама. Все будет хорошо.
Эми улыбнулась:
– Как ты там говорила? О нас позаботится наш ангел-хранитель?
Грэм улыбнулась в ответ:
– Давно я уже такого не говорила. А у тебя хорошая память.
– Я мало что забываю. Только некоторые вещи.
Грэм озабоченно посмотрела на внучку, будто поняв, что та имела в виду.
– Эми, дорогая! Когда случается беда, мы все возвращаемся в прошлое, к другим печалям.
Она кивнула, посмотрев на небо.
– Смотри, Вега!
– Где?
– Прямо над нами. Это самая яркая звезда в созвездии Лиры. Видишь? – Она показала на небо. – С еще четырьмя звездами в виде параллелограмма она образует арфу или лиру.
– Да, – сказала Грэм, – вижу.
– На это созвездие я смотрела в ту ночь, когда умерла мама.
Улыбка Грэм исчезла. Она опустила глаза.
– Я очень плохо помню ту ночь. Некоторые вещи вижу, как сейчас, а некоторые расплываются в памяти. Помню звук выстрела. Помню, как сидела в комнате, в полной темноте, и ждала. Как поднялась на чердак и спустилась, прошла в комнату матери. – Она тяжко вздохнула. – И помню ее руку, свисающую с края кровати.
Она замолчала. Они еще долго стояли в тишине. Наконец заговорила Грэм:
– Мы нашли тебя в детской. Я нашла. Ты свернулась комочком и сильно дрожала. От шока, я думаю. Сидела на подоконнике рядом со своим телескопом.
– Я не помню ничего из этого.
– Это нормально. Так даже лучше.
– Нет, – оборвала она Грэм. – Это сводит меня с ума. Я ничего не могу понять. И никогда не пойму, если не вспомню, что было.
– Это была трагедия. Тебе не стоит возвращаться в прошлое.
– Ты действительно думаешь, что она убила себя?
Грэм сделала такое лицо, будто вопрос удивил ее:
– Да. Никто и не сомневался.
– Я всегда сомневалась.
– Тебе было восемь, Эми. Самоубийство – это не то, что могут понять маленькие девочки.
– Нет, дело не только в этом. Ты подумай, с чего маме стрелять в себя, если я дома?
– Поэтому она и привязала веревкой дверь в твою комнату. И полиция так думает. Она не хотела, чтобы ты вышла и нашла тело.
– Не годится твоя версия, Грэм! Мама поймала меня на чердаке за несколько месяцев до случившегося. Она прекрасно знала, что я могу выбраться из комнаты, если дверь закрыта. Она знала о потолочной панели в моей кладовой.
– Может, забыла. Она была не в себе.
– Но она никогда не думала и не говорила о самоубийстве!
– Да уж, восьмилетние девочки разбираются в этом!
– Я помню наш разговор перед ее смертью. Я попросила рассказать мне сказку. Она ответила, что слишком устала и расскажет сказку следующей ночью. Пообещала, что это будет лучшая история из всех, какие я слышала.
– Кто знает, что было у нее на уме?
– Вряд ли это нормально для женщины, собирающейся покончить с собой. Она даже не попрощалась, Грэм!
– Эми, ты не знаешь, что произошло после того, как она уложила тебя спать.
– Точно! Я не знаю, потому что больше ничего не помню из той ночи. Пытаюсь вспомнить. И знаешь, что происходит? У меня в голове появляются числа. М 57. Тебе известно, что это? Астрономическое обозначение Кольцевой туманности, умирающей звезды, на которую я смотрела в ту ночь. Пытаюсь сконцентрироваться на смерти матери, и все, что выдает мой набитый знаниями мозг, – это М 57, пятьдесят седьмой по счету объект в каталоге туманностей Чарльза Мессье! Это сводит меня с ума, Грэм. Вот посмотри на небо. Можно увидеть то место в созвездии Лиры, где находится Кольцевая туманность. Но саму туманность невооруженным глазом не заметишь. Мы смотрим прямо на М 57, но не видим ее! То же самое получается с причиной маминой смерти. Я смотрю прямо на нее, но не вижу.
Грэм заглянула в ее встревоженные глаза, затем обняла.
– Не твоя вина, что ты не помнишь. Иногда нам не удается понять все. И мы всю жизнь остаемся в неведении.
Эми вытерла слезу, появившуюся в уголке глаза. Она знала, что Грэм пытается утешить ее, но это не помогало. Больше всего на свете Эми боялась именно этого. Так никогда и не узнать, остаться в неведении.
Вместе они повернулись спиной к ночному небу и пошли в дом.
Глава 31
Во вторник ночью Райан позвонил в клинику и прослушал голосовую почту. Он отменил все приемы на неделю и направил пациентов в клинику Ламара. Но все-таки проверил, нет ли чего срочного. Первой была девяностолетняя Марджори Спайдер, она интересовалась, можно ли дать прописанное ей средство от кашля коту, который никак не мог отрыгнуть комочек шерсти. Райан покачал головой. Ох уж этот Пайдмонт-Спрингс! Люди могут позволить раку поедать их изнутри годами и даже не пошевелить пальцем для лечения, но стоит только коту заполучить несварение – и они обязательно позвонят доктору!
Пятое сообщение привлекло его внимание. Оно было от Лиз.
«Райан, звоню только из вежливости. Хотела, чтобы ты знал – мой адвокат решил взять с Брента показания под присягой. Повестку ему уже вручили, но я не хотела, чтобы кто-то из членов семьи давал показания без твоего ведома. Вот и позвонила. Береги себя».
Он закрыл глаза. Вежливость, черт побери! Да она позвонила только, чтобы позлорадствовать! Райан повесил трубку и набрал домашний номер Норма. Тот уже лег в постель – наполовину спал, наполовину досматривал ночные новости. Схватив трубку, он проворчал:
– Алло!
– Прости, что беспокою тебя дома, – сказал Райан.
Норм никак не мог проснуться и говорил, зевая.
– Да, съездил в Боулдер и сделал копии этих дурацких альбомов. Мне понадобится пара дней, чтобы пробить всех одноклассников твоего отца.
– Хорошо. Но я звоню не потому. Мне нужно с тобой поговорить.
– Секундочку, – тихо ответил Норм. Он скатился с кровати и пошел в ванную, чтобы не разбудить жену. – Что случилось?
– Адвокат Лиз собирается допросить Брента, моего зятя.
– Сегодня ночью? – иронично поинтересовался Норм.
– Нет, умник! Но повестку уже вручили. Мне придется поторопиться, если я хочу помешать этому.
– Что ему известно?
– Не все. Но достаточно.
– Введи меня в курс дела. Кто-нибудь еще, кроме тебя и твоей матери, знает о сейфе, о деньгах?
– Насколько мне известно, мама и я – единственные, кто знает о существовании сейфа в «Банко насиональ». Единственный, кто знает о трех миллионах долларов в «Банко дель Истмо», – это я. Но Саре известно о двух миллионах на чердаке. И Бренту тоже.
– Что известно Лиз?
– Трудно сказать. Она разговаривала с отцом за несколько недель до его смерти. Не помню, что она там говорила, но смысл такой: старик вроде как наобещал ей денег.
Норм сел на корзину для белья.
– Так вот они к чему клонят.
– К чему?
– Они попытаются доказать, что деньги – подарок твоего отца при жизни, а не наследство, которое передается после его смерти.
