Питер Страуб - Глотка
Рэнсом шел все быстрее и быстрее, он был уже в квартале от больницы. И тут синяя машина вдруг прибавила газу и промчалась мимо него. Я решил, что водитель заметил меня в зеркало заднего вида, и мысленно обругал себя за то, что не позаботился даже запомнить его номер. Но тут водитель снова удивил меня, остановив машину напротив больницы. Я увидел, как, повернув голову, он ищет отражение Рэнсома в боковом зеркальце.
Я прибавил шагу.
Рэнсом свернул на узкую дорожку между двумя высокими заборами, ведущую к входу для посетителей Шейди-Маунт. Дверца синей машины открылась, и водитель вышел на тротуар. Он начал переходить улицу, и я отметил про себя, что это человек примерно моего роста, который ходит, чуть выставив вперед живот. Хвост из седых волос падал ему на спину. Широкие плечи его были расправлены, пиджак от костюма сидел немного мешковато. Я также разглядел, что у него широкие бедра и массивный тяжелый живот. Он двигался так, словно плывет в густом, душном воздухе.
Я достал блокнот и записал номер его автомобиля и его марку – «лексус». Перейдя улицу, мужчина последовал за Джоном. Он дал ему достаточно времени, чтобы зайти в лифт. Я прибавил шагу, и, когда свернул на дорожку, за толстяком как раз закрывалась дверь входа для посетителей. Я побежал по дорожке и открыл входную дверь. Толстяк не успел еще дойти до лифтов. Я прошел через почти пустой вестибюль и коснулся сзади его плеча.
Он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, в чем дело, на лице его отразилось раздражение, и мужчина повернулся ко мне всем корпусом.
– Я могу быть вам чем-то полезен? – спросил он. У него был голос типичного уроженца Миллхейвена – мужчина говорил монотонно и немного в нос.
– Почему вы следите за Джоном Рэнсомом? – спросил я.
Он осклабился, при этом я заметил, что улыбается только нижняя половина его лица.
– Вы, должно быть, сошли с ума.
Он стал отворачиваться, но я поймал его за руку.
– Кто поручил вам следить за Джоном Рэнсомом?
– А кто вы, черт побери, такой?
Я назвал ему свое имя.
Толстяк оглядел пустой вестибюль. Двое клерков за длинным столом сидели, уткнувшись в мониторы своих компьютеров, и притворялись, что не подслушивают. Нахмурившись, толстяк повел меня от лифтов в другой конец вестибюля, где стояло несколько стульев. Затем он выпрямился и оглядел меня с ног до головы, словно решая, как со мной лучше обращаться.
– Если вы действительно хотите помочь этому парню – Рэнсому, – сказал он наконец, – я думаю, вам лучше убраться туда, откуда вы приехали.
– Это угроза?
– Вы ничего не понимаете. Мне не о чем с вами разговаривать, – с этими словами мужчина повернулся ко мне спиной и быстро направился к лифтам.
– А что если один из этих нервных клерков позовет полицию, – сказал я ему вслед.
Он снова повернулся ко мне. Физиономия его покраснела.
– Так ты хочешь видеть полицию, ты, старый осел? Так вот – я работаю на полицию.
Он залез в задний карман брюк и вынул оттуда увесистый бумажник. Раскрыв его, толстяк показал мне золотистый значок, какие дают обычно женам полицейских и добровольным помощникам полиции, которые надеются поступить в академию.
– Выглядит впечатляюще, – сказал я.
Уперев указательный палец мне в грудь, толстяк приблизил свою красную физиономию к моему лицу.
– Ты не знаешь, во что ввязываешься, ты, чертов идиот.
Потом он прошел мимо меня и вышел из здания. Я видел в окно, как он засовывает бумажник обратно в карман, идет по дорожке, переходит улицу, даже не заботясь о том, чтобы оглянуться, нет ли вокруг машин. Открыв дверцу своего «лексуса», он втиснулся внутрь.
Он захлопнул дверцу, включил двигатель и поглядел в окно, чтобы убедиться, что я по-прежнему наблюдаю за ним. Казалось, лицо его занимало все окно машины. Выехав на Берлин-авеню, он прибавил газу.
Выйдя на тротуар, я увидел удалявшиеся фары его машины. Сверкнув тормозными огнями, он остановился на светофоре двумя кварталами ниже. Потом «лексус» проехал еще один квартал и свернул налево. Толстяк не посчитал нужным включить при этом мигалку. На дороге не было больше машин, ночь казалась черной и огромной.
Я снова прошел между заборами и вошел в здание больницы.
15
Прежде чем я успел войти в лифт, к стоянке для машин перед отделением скорой помощи подъехал полицейский фургон. Красные и синие огни отбрасывали блики по всему коридору, сменяя друг друга с частотой кодов азбуки Морзе. Клерки по-прежнему сидели за своей перегородкой. Из машины вылез лысеющий мужчина с огромным носом. Детектив прошел через раздвижные стеклянные двери. К нему тут же кинулась молоденькая медсестра. Детектив сказал что-то, чего я не расслышал, подхватил ее на руки и, нашептывая что-то ей на ухо, пронес по ступенькам, а потом опустил в начале длинного коридора. Согнувшись пополам, как видно от смеха, медсестра замахала руками ему вслед, потом выпрямилась и поправила форму.
Внимательно разглядывая меня, детектив двигался в мою сторону.
Я остановился, ожидая его приближения. Войдя в вестибюль, он тут же сказал:
– Давайте, вызывайте лифт, не надо стоять здесь вот так. – Он махнул в сторону кнопок. Клерки, внимательно наблюдавшие за происходящим, улыбнулись сначала ему, потом друг другу. – Вы ведь собирались вызвать лифт, не так ли?
Я кивнул, подошел к ближайшему лифту и нажал на кнопку.
Детектив махнул головой клеркам. Лицо его казалось неподвижным, но глаза при этом сверкали.
– Ведь это не вы звонили нам? – спросил он меня.
– Нет, – сказал я.
– Тогда все в порядке.
Я улыбнулся, и огонь в его глазах вдруг медленно потух, словно театральные лампы. Он был настоящим комедиантом с одутловатым лицом и в неглаженном костюме.
– Полиции вообще не следует выезжать на вызовы в больницу, – у него было лицо, способное без особых мимических движений выразить тончайшие оттенки чувств и эмоций. – Не соблаговолите ли зайти внутрь? – Перед нами как раз открылись двери лифта.
Я вошел в кабину, полицейский последовал за мной. Я нажал кнопку третьего этажа. Когда лифт остановился, полицейский вышел первым и пошел по коридору, ведущему к палате Эйприл Рэнсом. Я пошел за ним. Мы проследовали мимо поста медсестер, свернули в следующий коридор. Из палаты Эйприл вышел молодой офицер в форме.
– Ну? – вопросительно взглянул на него детектив.
– Есть шанс, что это действительно произойдет, – сказал полицейский. На табличке его было написано «Томпсон» – Кто это, сэр? – спросил он, глядя на меня.
Детектив тоже поглядел на меня.
– Кто это? Я не знаю, кто это. Вы кто?
– Я – друг Джона Рэнсома, – сказал я.
– Как быстро распространяются новости, – заметил детектив, заходя в палату.
У дальнего конца кровати стояли Джон Рэнсом и доктор, напоминавший студента-первокурсника. Рэнсом выглядел словно загипнотизированный. Заметив меня, он поднял глаза, затем посмотрел на детектива и снова на меня.
– Тим? Что происходит?
– Действительно, что происходит? – поддержал его детектив. – Почему у нас здесь собралось больше народу, чем у «Братьев Маркс»? Вы звонили этому человеку?
– Нет, я не звонил ему, – сказал Джон. – Мы обедали вместе.
– Понимаю, – сказал детектив. – Как миссис Рэнсом?
– О, хммм...
– Хороший ответ, решительный, – заметил детектив. – Доктор?
– Миссис Рэнсом проявляет явные признаки улучшения, – голос его напоминал толстую планку из темно-коричневого дерева.
– Она действительно сможет сказать нам что-нибудь или мы зря собрались здесь?
– Налицо определенные признаки улучшения, – повторил врач, голос его словно принадлежал кому-то другому, побольше и постарше, стоявшему за его спиной.
Джон затравленно посмотрел на меня.
– Тим, появилась возможность, что Эйприл очнется.
Детектив встал у него за спиной. И сказал, обращаясь ко мне.
– Я – Пол Фонтейн, и нападение на жену мистера Рэнсома тесно связано с делом об убийстве, которое я веду.
– Тим Андерхилл, – представился я.
Он склонил набок свою продолговатую голову.
– Тим Андерхилл. Я читал одну из ваших книг. «Расколотый надвое». Дурацкая книжка, но смешная. Мне понравилось.
– Спасибо, – сказал я.
– Итак, что же вы собирались сказать мистеру Рэнсому, если, конечно, это не что-то такое, что вы желали бы скрыть от отдела по расследованию убийств.
Я внимательно посмотрел на него.
– Вы не могли бы записать номер одной машины?
– Томсон, – кивнул полицейскому Фонтейн, и тот достал из кармана блокнот.
Я продиктовал ему номер машины из моего блокнота.
– Это синий «лексус». Его водитель следил весь день за мной и Тимом. Когда я остановил его только что в вестибюле больницы, он показал мне игрушечный полицейский значок и поспешил ретироваться.
– Хм, хм, – пробормотал Фонтейн. – Это интересно. Я постараюсь выяснить этот вопрос. Вы не запомнили каких-нибудь особых примет этого человека?
