Роберт Сойер - Вычисление Бога
— Но каким образом создатель мог форсировать наступление ледникового периода? — спросил Холлус.
— Вполне можно предположить, что для завершения мелового периода он обрушил на каждую из наших планет по астероиду. Или в конце пермского периода он мог разбить на части парочку таких астероидов, чтобы вокруг планет образовались кольца. При правильной ориентации они могли заметно затенить поверхность планеты — температура понизилась, и началось мощное оледенение. Или же он мог создать пылевое облако, которое окутало эту часть Галактики, одновременно заслонив все три планеты — нашу, вашу и вридов — одновременно.
— А как насчёт остальных массовых вымираний? — спросил Холлус.
— Ещё примеры ювелирной настройки. Скажем, в конце триасового периода вымирание позволило динозаврам — или их аналогам — стать доминирующей формой жизни на трёх планетах. Без этого доминирования млекопитающие — или теплокровные октопеды на третьей планете Бете Гидры, или живородящие предки Т-кна на второй планете Дельты Павлина — не могли быть принуждены к ведению ночного образа жизни, который способствовал развитию больших мозгов. Если ты не доминируешь, для выживания тебе нужно хорошенько постараться.
Было несколько странно осознавать, что гигантский паук с готовностью взял на себя роль адвоката дьявола, стараясь придумать новые контраргументы своим же воззрениям:
— Но ведь единственное прямое свидетельство того, что после зарождения жизни Создатель управлял эволюцией — совпадение дат массовых вымираний на третьей планете Беты Гидры, на второй планете Дельты Павлина и на третьей планете Солнца. Да, конечно, он мог сходным образом управлять развитием жизни на шести покинутых планетах, которые мы посетили, но мы не смогли найти этому однозначных доказательств.
— Что же, наверное, разум правда может возникать в нашей Вселенной по воле случая, — сказал я. — Даже по чистой случайности астероиды врезаются в планеты раз в десять миллионов лет или около того. Но абсолютно немыслимо получить несколько разумных форм жизни одновременно, если только кто-то не поигрался с календарём. Причём вмешательство должно было быть не разовым, а многократным. Вновь обращаясь к кухонной метафоре — конечно, салат мог бы получиться по чистой случайности сам собою: скажем, ветер мог собрать в кучу растительную массу. Может быть, и стейк мог бы сам собою возникнуть, если бы молния поджарила корову определённым образом. Вино могло образоваться само — виноград скопился в одном месте и забродил. Но без множества целенаправленных усилий получить всё это вместе одномоментно — бокал вина, салат и стейк — абсолютно исключено!
— Но тогда возникает вопрос — почему Бог хотел возникновения нескольких разумных видов одновременно, — заметил инопланетянин.
Я задумчиво почесал подбородок:
— Хороший вопрос.
— О да! — согласился Холлус.
Мы поразмыслили над этим ещё некоторое время, но так и не пришли к удовлетворительному ответу. Уже было почти пять часов вечера.
— Холлус? — позвал я его.
— Слушаю.
— Я хочу тебя кое о чём попросить.
Стебельковые глаза остановились.
— Да?
— Я хотел бы попросить тебя прийти ко мне домой. Я хочу сказать, позволь мне взять проектор домой, чтобы ты мог появиться там.
— С какой целью?
— Это… мы, люди, так делаем. Мы приглашаем друзей на обед. Ты мог бы встретиться с моей семьёй.
— Друзей… — сказал Холлус.
Внезапно я почувствовал себя идиотом. По сравнению с Холлусом я примитивное создание; даже если бы его психология позволяла ему чувствовать привязанность к остальным, по отношению ко мне у него, конечно, не было тёплых чувств. Ведь я — всего лишь средство для достижения цели.
— Прошу прощения, — сказал я. — Не хотел навязываться.
— Ты не навязываешься, — сказал Холлус, и стебельки его глаз заплясали. — Я рад, что по отношению ко мне ты чувствуешь то же, что и я к тебе. Буду очень рад встретиться с твоей семьёй и прийти к тебе в гости.
Я с удивлением почувствовал, что мои глаза увлажнились.
— Спасибо. Большое спасибо, — сказал я. — Конечно, если хочешь, я мог бы попросить их прийти сюда. Вовсе необязательно идти ко мне домой.
— Нет, нет, — сказал Холлус. — Мне самому бы этого хотелось. Твоя семья состоит из супруги Сюзан, правильно?
Он несколько раз слышал, как я говорил с ней по телефону.
— Да. И сына Рики, — сказал я, разворачивая фоторамку на столе, чтобы Холлус мог на него взглянуть.
Стебельковые глаза уставились на карточку.
— Его лицо не похоже на твоё.
— Мы его усыновили, — пожав плечами, сказал я. — Он не мой биологический ребёнок.
— А, — сказал Холлус. — Буду рад с ними встретиться. Как насчёт сегодняшнего вечера?
Я улыбнулся: Рики будет в восторге.
— Сегодня — просто чудесно, — сказал я.
16
Бросив взгляд на Джей-Ди Эуэлла, Кутер Фолзи сконфуженно нахмурил брови.
— Что ты хочешь сказать — «наша цель уже мертва»?
Эуэлл всё ещё сидел на краю кровати в номере мотеля.
— Здесь, в Торонто, есть музей. Там выставка — показывают окаменелости. Преподобный Миллет говорит, они — ложь. Богохульство. И эти окаменелости будут показывать тому большому пауку, инопланетянину.
— Правда? — спросил Фолзи.
— Наш мир — завет Господа, творение его рук. А эти окаменелости — либо они фальшивка, либо их сотворил дьявол. Существа с пятью глазами! Существа с иглами по всему телу! Таких нигде не увидишь. А учёные говорят инопланетянам, что всё это настоящее.
— Все окаменелости — фальшивка, — сказал Фолзи. — Их создал Господь, чтобы испытать нашу веру.
— Ты это знаешь, и я это знаю. Плохо уже то, что атеисты могут рассказывать об окаменелостях в школах, но теперь окаменелости показывают и инопланетянам, чтобы те подумали, будто мы верим в ложь эволюции. Инопланетян ведут к мысли о том, что мы, люди, не верим в Бога. И наша задача — сделать ясным как Божий день, что эти безбожники-учёные говорят не от лица большинства.
— И поэтому… — сказал Фолзи, приглашая Эуэлла продолжить фразу.
— И поэтому преподобный Миллет хочет, чтобы мы уничтожили эти окаменелости, этих «засланцев Бёрджесс», как он их называет. Здесь у них специальная выставка, потом её планируют отправить в Вашингтон. Этому не бывать! Мы положим конец этому позору, чтобы инопланетяне знали — нас такие вопросы не заботят.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, — заявил Фолзи.
— Никто и не пострадает.
— А как насчёт инопланетян? Один из них торчит в музее целыми днями. Если мы его раним, у нас будет уйма проблем.
— Ты что, газет не читаешь? Его там на самом деле нет; это просто проекция.
— А люди, которые ходят в музей? Может быть, они ступили на ложный путь, разглядывая все эти окаменелости, но они же не воплощение зла — не то, что доктора из абортария.
— Не волнуйся, — успокоил его Эуэлл. — Мы сделаем это в ночь на понедельник, когда музей будет закрыт.
* * *Я позвонил Сюзан и Рики, чтобы они подготовились к визиту особого гостя; когда у Сюзан в запасе три часа, она может сотворить чудеса. Некоторое время я корпел над журналом, а потом покинул музей. На короткую прогулку от служебного выхода до станции метро я взял за правило надевать шляпу и солнечные очки, чтобы изменить внешность. Психи-уфологи по большей части толпились перед главным входом в КМО, в некотором отдалении от моего маршрута. До сих пор ни один из них меня не перехватил — и ко времени моего выхода в этот вечер они, похоже, уже разошлись по домам. Я спустился в подземку и сел в серебристый поезд.
Когда мы сделали остановку на станции «Дандэс», в поезд вошёл молодой парень со светлой клочковатой бородой. По возрасту он вполне мог быть студентом Риерсона; кампус этого университета чуть севернее станции. Парень был облачён в зелёную куртку, на которой белыми буквами было написано:
В КМО — ИНОПЛАНЕТЯНИН,
А В КОРОЛЕВСКОМ ПАРКЕ — МОНСТР!
Я улыбнулся — как известно, здания парламента провинции расположены именно в Королевском парке. Казалось, в эти дни все, кому не лень, старались уколоть губернатора Харриса.
В конце концов добравшись до дома, я встретил жену и сына, и мы прошли в гостиную. Вытащив из портфеля додекаэдр голографического проектора, я поставил его на кофейный столик, а сам уселся на двухместный диван. Рики вскарабкался туда же, чтобы быть рядом, Сюзан примостилась на подлокотнике. Я смотрел на синие часы видеосистемы. На них было 19:59; Холлус согласился прийти в 20 часов ровно.
Мы ждали. Рики был напряжён. Включаясь, проектор всегда издавал двухтональный писк — но сейчас стояла тишина.
20:00.
