Александра Сашнева - Тайные знаки
— Плиз! — бармэн поставил перед ней пять стаканов со светящимися трубочками.
И Марго принялась опустошать их один за другим. И с каждым глотком настроение ее значительно улучшалось, а желание совратить Андрэ усиливалось. Но Марго отгоняла это желание — отношения роботов должны быть стерильными.
Все жилы нагрелись, и стало казаться, что Марго обладает огромной фантастической силой. Что она может, например, встать на край крыши и полететь. Или она может совокупиться одновременно с пятидесятью, нет, с сотней парней, и от нее не убудет. Что она может пробежать несколько сот километров и не запыхается. Что она может произвести из себя вселенную и населить ее миллионами тварей, которые все будут ее детьми. Что она может вызвать бурю, землетрясение, торнадо, цунами только одним своим желанием.
По стойке бара катались то и дело разноцветные стаканы с трубочками, со льдом, с ягодами, осыпанные по краям сахаром, солью, цветной пудрой. Руки бармена ловко сгребали фишки, руки танцующих ловко хватали стаканы. Смуглые, бледные, жилистые и округлые, с превосходным маникюром и с обкусанными ногтями, эти руки превратились в члены огромного животного.
Марго подняла глаза и поняла, что любит все этих роботов разом. И все они такие же волшебные, как и она, Марго. Они все вместе могут стать на край крыши и полететь. И все они святые. Все они светятся, словно лампочки.
Диджей сверкал шлемом, на его куртке полыхали неоновыми вспышками пластиковые трубки, он был на своем постаменте точно впередсмотрящий на мостике фантастического корабля: матовая сталь, крупные болты и толстое тонированное стекло — все переливалось в дикой свистопляске огней. И от этого хотелось взорваться и рассыпаться на тысячи лазерных лучей, тысячи кусочком света, стать фонтаном фейерверка.
— А-а-а-а-а-а! — заорала Марго и закружилась, раскинув руки.
И стелянный потолок показался ей огромной золотой чашей, куда устремлялась потоком луч чистая энергия, исхотящая от ритмичного отряда роботов.
Теперь роботы превратились в древних людей, прародителей настоящих. Людей, которые еще не обрели плоть, а блуждали по земле в виде чистого духа. Лазеры теперь рисовали бабочек, которые порхали и садились на плечи. Казалось, можно ощутить кожей их неслышные разноцветные прикосновения. Казалось, можно зацепить ресницами их крылышки. Коше захотелось с кем-то поделиться своим восторгом и она оглянулась, ища собеседника или хотя бы чей-то сочувственный одобряющий взгляд. Но все в этот момент оказались чем-то заняты или были спиной.
И только Поль, увидев Кошу, расплылся в блаженной улыбке — он пытался поймать бабочку и натыкался на окружающих. Его не выбросили в утилизатор. Рядом с ним танцевал Макс и две девушки, они тоже размахивали руками и смеялись, гибко наклоняясь своими тонкими талиями. И Марго простила Поля. Ибо нельзя всерьез воспринимать слова ребенка или больного. У него было усталое выражение и ранняя лысина, но мозг его по-прежнему оставался эгоистичным недальновидным мозгом ребенка. Поль протягивал руки ко всем, кого видел, но никто не хотел разделить его объятия.
И вдруг Коше стало жаль. Жаль всех сразу. Жаль брата Ау, потому что на самом деле Поль только думал, что улыбался себе или бабочке, что он нужен этим девушкам, а улыбался он только потому, что так захотел DJ, и танцевали они только потому что играла музыка. И всех остальных людей, которые только думали, что они испытывают на самом деле радость и счастье, а на самом деле это эффект воздействия выпитых напитков, света и музыки. А на самом деле все это — говно, а фишка в том, что понизился уровень их притязаний. Нет никакого Эдема, нет никакой планеты, все — подделка.
Марго подняла руку и разрубила лимонную световую бабочку острой тенью.
Но DJ словно уловил ее настроение, и резко сменил тему — музыка рассыпалась на тысячи квантов, тысячи золотых семян, которые полетели с потолка золотым дождем. Бабочки исчезли и в воздухе стали быстро появляться зигзулины, похожие на те, что вертелись временами у Коши в голове. Казалось, это какая-то передача. DJ взял микрофон и начал выкрикивать металлическим голосом слова. Но Кошу чуть не своротило от этого мельтешения, она зажмурилась и закрыла уши руками. Но ей все равно казалось, что какой-то совсем неощутимый голос или даже не голос, а чья-то воля пытается вложить в ее сознание или в тело неясный месседж. Жилы ощутимо свернуло током.
Пульсация вдруг прервалась, Марго опять открыла глаза и почувствовала сильную усталось. Музыка превратилась в медленный плеск прибоя. И рядом появилась чудесная, совсем юная девушка с ярко зелеными волосами. Казалось, что ей не нужен ни секс, ни пища — а только ритм. Казалось, все, что ей нужно — это ритм. Будто она питается этим ритмом, как гармониусы Воннегута. Она качалась в этих волнах, как рыбка, как медуза, как древняя протоплазма. И Марго прониклась к девушке любовью и всяческим расположением.
Зеленовлазка распахнула глаза, и они оказались тоже зелеными, яркими зелеными глазами. Почти желтыми, как у кошки. Марго стыдилась глядеть на девчушку прямо, и ловила ее взгляды в зеркале, окружавшем постамент диджея. И зеленовласка отвечала ей. Они скользнули друг по другу взглядами, охлажденными амальгамой зеркала. Их близость была такой всепоглощающей, что не требовала никаких доказательств и усилий. Их близость началась за тысячи лет до рождения человечества, и закончится лишь тогда, когда Будда снова сделает вдох.
Или выдох.
Это была близость Тесиса — первозданного моря, что текло по их голубым пульсирующим венам. Им нечего было добавить к этой близости. Лучше бывает не трогать того, что и так прекрасно. Марго улыбнулась. Она уже знала, что один из холстов для Жака, будет плодом этой их краткой любви. Они уже соединились на расстоянии, как две звезды соединяются лучами, но тут в зеркале возникла малиновая медуза — ярко накрашенная в драной меховой жилетке поверх капронового платья. От нее пахло пожилым несвежим влагалищем.
Коше стало противно, и она вернулась к стойке бара.
— Что-то закажете? — спросил бармен.
— Попозже… — замялась она и вздрогнула (кто-то схватил за талию и коснулся губами ключицы) горячая волна желания прокатилась по телу, заставив сердце заколотиться еще сильнее. Сладострастие и ужас перемешались внутри так, будто она летела вниз с парашютом, и раскрыться он должен был 50/50. Оргазм оглушительной силы накатил на Кошу и заставил искать опоры. Она оглянулась — Андрэ. Теперь в его лице появилась какая-то особенно трогательная беззащитность — не лоховская туповатая жалобность Поля, а прекрасная трогательность дорогой собаки или породистой лошади.
— Хочешь еще? — спросил он, непонятно что имея в виду.
— Да… — выдохнула она почти без голоса. Со связками что-то случилось, они перестали смыкаться.
— Что теперь? — спросил Андрэ, бросая взгляд на табло с зелеными буквами меню.
— Там есть такая огромная клубника… Я видела. Если можно. Я потратила все свои жетоны.
— Ты выпила пять стаканов?
— Да… А что? Ты плохо видишь? — спросила Марго.
— Да. Я дальтоник, — беззащитно улыбнулся Андрэ. — Я плохо перенощу контрастные цвета.
Бармен катнул по стойке заказ.
— А вот и клубника. Если захочешь еще, скажи.
— Ага, — кивнула Марго и увлеклась процессом вытаскивания ягоды.
Клубничина была крупная и скользкая. И все время уворачивалась. Пришлось сначала отпить часть напитка, а потом помочь себе пальцами. Красный сок потек по рукам, и Марго растерянно оглянулась, ища салфетки. Но такая услуга не была предусмотрена. Пойти в дабл? Надо узнать у Андрэ, где дабл.
Нет, определенно она стала тупой дебилкой, подумала Марго. Как может дальтоник плохо переносить контрастные цвета? Он их не различает! Она подняла голову, чтобы спросить об этом, и вдруг взвизгнула:
— Кровь! Кровь! У нее кровь!
Зеленовласка по-прежнему танцевала, но только руки ее по локоть были перемазаны кровью. Кровь капала вниз и оставляла на полу светящиеся брызги.
С Кошей случилась немота и глухота, а так же краткий паралич, по окончании которого она схватилась руками, вымазанными в клубнике, за лицо.
Андрэ резко дернул Кошу за полу куртки.
— Какая кровь? Прекрати!
— У нее кровь! — задыхаясь, тараторила та и мотала головой. — Как же она танцует?
— У кого? — Андрэ снова оглянулся и посмотрел прямо на зеленоволосую. — О чем ты говоришь? Да нет там никакой крови! У тебя глюкалово! Анаши надо меньше курить!
— Да нет! Смотри! — продолжала визжать Кошкина. — Смотри! У нее все руки в крови!
На них стали оглядываться. Андрэ размахнулся и влепил Коше по щеке.
— Если ты не заткнешься, я попрошу охранника вышвырнуть тебя, и забуду твое имя! Я сделаю это! Ты поняла?
