Роберт Бирн - Плотина
– А как насчет верхних ворот?
– Ваш ключ номер пятнадцать должен открыть. А если нет, на подходе люди Ньюта, они помогут въехать.
– Звучит довольно кисло. А еще какую-нибудь помощь получим?
– Дорожный патруль посылает машину.
– Понял. Конец связи.
Из отделения для перчаток полисмен Саймон достал кольцо с ключами.
– Нам, возможно, достался какой-то психопат, – сказал он.
– Да, похоже на то. Надеюсь, такой, что можно успокоить ласковыми речами.
Его надежда действовать скорее психологией, нежели силой, рухнула при виде сорванных и искореженных верхних ворот.
* * *Пожелав Рошеку доброй ночи, Герман Болен подождал в коридоре за дверью гостевой спальни, чтобы посмотреть, ляжет ли тот спать или же будет сидеть, пытаясь заставить себя успокоиться. Когда узкая полоска света под дверью почернела, Болен вздохнул с облегчением.
По крайней мере я на какое-то время спихнул его с себя, перевел он дух, спускаясь по лесенке в свой маленький рабочий кабинет. Уселся за письменный стол и набрал номер телефона электростанции. Удивительно, насколько вдруг осложнилась жизнь. Вопросы о безопасности плотины в ущелье Сьерра поднимались в самых последних инспекционных докладах: один из наиболее надежных служащих фирмы непостижимым образом исчез и виновен по меньшей мере в явной беспечности; Рошек заявил, что может оставить свой трон на несколько лет, а затем принялся терроризировать жену и выдворен полицией из собственного дома. А теперь еще и эта история с Крамером. Одно то, что Крамер возражал Рошеку и сам же добился своего увольнения, не может не удивить, но в то, что он потом поехал в Саттертон и сумел пробраться внутрь плотины, было вообще почти невозможно поверить. Если Рошек решит настоять на своем, парень попадет в тюрьму. Болен испытывал отвращение к себе за то, что счел того ужасного типа рассудительным, и подумал: не было ли у этого молодого инженера в прошлом каких-нибудь психических заболеваний? Звонок к его родным или в клинику Меннингера, возможно, помог бы раскопать что-нибудь.
– Это снова Герман, – сказал он, когда Уизерс ответил. – Есть что-нибудь новое?
– Полицейские уже едут, но пока сюда не добрались.
– Хорошо. Крамер снова не появлялся?
– Полагаю, он все еще внизу, в этой дыре.
– Не впускайте его в диспетчерскую. Если он там разбушуется, может в самом деле причинить массу вреда.
– Вы думаете, может разбушеваться? Господи, как я рад, что эти большие окна пуленепробиваемые.
– Не знаю, что он может сделать. Я совершенно неверно оценил его. Не думаю, что следует беспокоиться по поводу каких-то пуль... хотя... если только полиция не разнервничается и не откроет пальбу... Надеюсь, они применят минимальную силу. Все думаю о своем последнем разговоре с Крамером. Он был в особенности расстроен тем, что посчитал чрезвычайно высокой протечку воды в галерею D. Можете сказать мне что-нибудь о том, какие там условия, вот прямо с вашего места?
– Галерея D? Там, я думаю, несколько дистанционно контролируемых датчиков давления в скважинах. Я, знаете ли, занимаюсь только электрической частью, а в гидравлике не силен. Не вешайте трубку, пока не подойду к другому аппарату, он на панели нижней галереи в том конце комнаты... Слушаете, мистер Болен? Здесь три циферблата по галерее. У двух стрелка на нуле, у третьей на пределе. Думаю, они неисправны. Я работаю здесь уже полгода, и эти показания никогда не изменяются. Могу проверить протечку в настоящий момент по расходу электроэнергии... Одну секунду... поглядим... Похоже, всего треть нормального. Могу предположить, что два из трех насосов не работают.
– Два насоса не работают? Это означает, что на полу туннеля, возможно, несколько сантиметров воды. Если трещина у третьего насоса в трубопроводе высокого давления, Крамер подумает, что туда вливается озеро. Не дайте ему себя запугать.
– Я понял.
– И еще: если эти насосы не работают, немедленно отправьте кого-нибудь снова подключить их к линии. Мы не хотим, чтобы инспектор от штата обнаружил там кучу испорченного оборудования.
* * *В самом низу этих ступеней Фил стоял в темноте, вода доходила до бедер. «Не надо волноваться, – сказал он себе, – только из-за того, что свет над головой не горит, а насосы не работают. Все это вряд ли нормально, но нет никаких признаков надвигающейся катастрофы». Оставив рулон чертежей на сухой ступеньке, он начал пробираться вперед, туда, откуда слышался шум потока воды. Луч фонаря проникал всего лишь до следующей завесы воды, капавшей со стен и потолка туннеля. В пятнадцати метрах от лестницы он обнаружил то, что показалось главным источником этого потока: воду, энергично бьющую ключом откуда-то снизу. Он попытался ступней на ощупь определить, прав ли он, что она хлещет из-под пола из пробитой трубы. Однако струя была слишком мощной, ногу отбросило в сторону, и она наткнулась на какой-то погруженный в воду, приткнувшийся к стене, похоже цилиндрический предмет, завернутый то ли в холст, то ли в сукно. Когда Фил пробирался мимо, предмет откатился в сторону.
Глубже в туннеле фонарь Фила осветил прямоугольное помещение, на его левой стене полуоткрытая стальная дверь с надписью «Галерея D». Фил знал, что доказательство его правоты – там. Он сдерживал свой страх, сосредоточиваясь на технических сторонах работы, которую предстояло сделать. Он уже чувствовал, что был вправе прорваться сюда. Это фантастическое количество воды лучше всяких словесных доводов демонстрировало, что дренаж, система насосов, инспекция и методы контроля, чем так гордился Рошек, не выполнили своего теоретического назначения. Более того, его. Фила, компьютерная программа, хоть и была, возможно, далеко не безупречной, подтвердила его предположения. Даже если подводная струя всего лишь результат разрыва выпускной трубы, совесть его чиста, он первым подал своего рода сигнал тревоги. Прежде всего, если тотчас же не начать экстренную откачку воды, ее уровень поднимется настолько высоко, что все насосы и измерительные приборы в этой части сооружения придут в негодность. У него теперь было достаточно фактов, чтобы стереть это презрительное выражение с физиономии Рошека и перебороть снисходительное отношение Болена. Но Филу хотелось также проверить свою более важную догадку, что плотина в принципе непрочна. Чтобы доказать это, он пожелал взглянуть на измерительные приборы в галерее D, которые пока еще находились над водой и действовали.
Коридор позади этой двери постепенно опускался, и всего метров через двадцать пять Фил оказался в воде по грудь. Он остановился и посветил фонарем вверх, чтобы определить, как далеко еще до датчиков. В шести метрах от себя увидел мерцающую горизонтальную плоскую струю, которая заставила его рот открыться, а плоть съежиться: вода под сильнейшим давлением била из зазубренной трещины от одной стены туннеля до другой. Водяной поток на глазах нарастал, несколько небольших кусков бетона у его основания оторвались и выстрелили через туннель с силой винтовочных пуль.
– Это не протечка, – сказал он, делая несколько шагов назад и пытаясь сглотнуть слюну, – и не прорыв трубы. Это проклятый пролом...
Он повернулся и зашагал в направлении главного туннеля как только мог быстро, соображая: а не будет ли быстрее, если поплывет? Он впервые осознал с тревогой, насколько скользок пол у него под ногами. Скользкий? Подняв фонарь одной рукой повыше, опустил другую до дорожки, для чего пришлось погрузить в воду голову и плечи. Он поскреб ребром ладони вдоль бетона и вытащил руку из воды. Свет фонаря подтвердил подозрения: сложенная чашечкой ладонь была полна глины. Поступавшая в туннель вода несла с собой часть насыпи. Он вылил эту жидкую глину в карман своей рубашки и застегнул пуговицу. В трех метрах от него внезапные волны в главном туннеле начали закрывать дверь в галерею D. В отчаянном прыжке он сумел просунуть руки в сужающуюся щель и с силой отпихнуть дверь обратно, достаточно далеко для того, чтобы протолкнуться. Его больше не волновали ни подтверждение собственных догадок, ни спасение карьеры, ни стремление сказать последнее слово Болену и Рошеку. Теперь имело значение только спасение собственной жизни. Задыхаясь, он карабкался вверх по ступеням. Путь преградил бурлящий подводный фонтан, который теперь бил до потолка туннеля раз в десять сильнее прежнего. Фил в безумном порыве нырнул вперед... прямо в холодные, закоченевшие руки Лоуренса Джефферса.
* * *А в здании электростанции стрелки на двух циферблатах, считавшихся неработающими, скакнули от нуля к самым верхним отметкам.
* * *Теодор Рошек не мог заснуть. Он нащупал в темноте лампу на тумбочке у кровати, включил свет, спустил ноги на пол и поставил телефонный аппарат на колени. Он должен позвонить Элеоноре. Она никогда не была особенно расположена слушать, когда ему хотелось обсудить дела, которые она считала «тяжелыми». Но, возможно, когда услышит, через что ему пришлось пройти, простит за то, что разбудил, и скажет что-нибудь ободряющее. Да просто услышав ее голос, он почувствовал бы себя лучше. К сожалению, когда он позвонил в «Лесной ручей», свою дачу на реке Сьерра-Кэньен, послышался сигнал «занято». По всей вероятности, она решила хорошенько выспаться и, как обычно, сняла трубку.
