Роберт Кормер - Шоколадная война
Мускулы и кости протестовали, отвечая болью, но он оторвал тело от матраца и поймал равновесие. Опираясь на локоть, он оттолкнулся от постели.
Звонки продолжались, нелепо дребезжа в ночной тишине. Нога Джерри коснулась пола, и он бесшумно заскользил на звук.
Но его отец уже был у телефона. Он взглянул на Джерри, и тот сделал шаг в тень, чтобы спрятать от отца лицо.
- Сумасшедшие потеряли свет, — ворчал отец, опираясь рукой на телефон. — Если оставишь его звонить, то звонить будет до утра. Если ответишь, они то будут хамить или кинут трубку, и тогда все сначала.
Недоумение сказанного повисло вопросом на лице отца, его волосы были взъерошены, пурпурные полумесяцы рисовались под его глазами.
- Положи трубку на аппарат, Па.
Отец увидел ее в руке и соглашаясь кивнул.
- Что им нужно, Джерри? И что за черт. Кто они, наконец, такие? — отец положил трубку, которая расплющила его ухо, тогда он повернулся к Джерри. — То же самое, сумасшедший смех и гудки, — он положил трубку на стол. — Утром я доложу телефонной компании, — глядя на сына, он спросил. — Ты в порядке, Джерри?
- Нормально, все нормально, Па.
Отец протер глаза.
- Поспи немножко, Джерри. Футболист должен выспаться, — сказал он, пытаясь не ослепнуть от светильника.
- Правильно, Па.
Понимание отца било ключом в сознании Джерри. Мог ли он рассказать отцу обо всем, что было? Как бы то ни было, он не хотел вовлекать еще и его. Отец положил трубку рядом с аппаратом, и этого было достаточно для поражения. Он не хотел больше рисковать отцом.
Оказавшись, наконец, в постели, Джерри съежился в темноте, он велел своему телу раствориться, расслабиться. Через какое-то время сон охватил его мягкими пальцами, отведя в сторону его боль. Но телефон продолжал звонить во сне всю ночь напролет.
33.
- Джанза, ты не можешь действовать правильно, по-человечески?
- Про какой ты ад, Арчи? Какое-то время у нас с ним была беседа, и он уже был бы готов продать хоть миллион коробок шоколада.
- Я думал, что те парни… Я не просил тебя поднимать этот шурум-бурум.
- Это был штрих гения, Арчи. Что я думал, то и произошло. Надо было, чтобы та кучка парней немножко его поколотила. Психическое воздействие. Разве не об этом ты всегда говоришь?
- Откуда ты их взял? Мне не нужны посторонние.
- Несколько животных из моего района, они поклялись собственными бабушками для дела.
- Ты обозвал его гомиком?
- Ты был прав, Арчи, сработало. Действительно тормознуло его. Эй, Арчи, ну он же не гомик, правда?
- Конечно, нет, но это был повод раскрутить парня. Если тебе нужно забраться к нему под шкуру, то нужно обвинить его в чем-нибудь таком, что действительно не про него. Иначе только скажешь ему то, что он и так о себе знает.
Тишина на другом конце телефонной линии лишь подтвердила глубокую оценку гения Арчи.
- Что дальше, Арчи?
- Надо взвесить, Эмил. Думаю, что ты мне еще пригодишься, а пока мы займемся чем-нибудь другим.
- А я, вот, только начал себе нравиться.
- У тебя еще будут шансы, Эмил.
- Эй, Арчи.
- Да, Эмил?
- Ну и как же снимок?
- Кажется, я когда-то сказал тебе, что этого снимка нет, Эмил. Что в тот день в аппарате пленки не было…
Ух, этот Арчи – полон сюрпризов. Но был ли он обманщиком? Или всегда говорил правду?
- Не знаю, Арчи.
- Эмил, положись на меня, и все. Я не подведу. Нам нужны такие, как ты.
Эмил надулся от гордости. Говорить с Арчи о «Виджилсе»? И была ли вообще фотография? Что бы могло быть дальше?
- Ты можешь полагаться на меня, Арчи.
- Я это знаю, Эмил.
Но когда трубка уже висела, Эмил подумал: «Вот ублюдок».
34.
Внезапно он стал невидимым. Его тело исчезло, потеряло очертания, словно в воду кануло – по дороге в школу, сидя автобусе, он сделал такое открытие. Глаза окружающих избегали его, смотрели куда-нибудь, но только не на него. Все расступались, давая ему широкий проход, игнорировали, словно он вообще не существовал. И он понял, что его действительно не было, или все сговорились, объявив ему бойкот, или будто он был заражен страшной болезнью, и все боялись от него заразиться. Так или иначе, для всех он перестал быть вообще, исключился из их присутствия. Всю дорогу в школу он сидел один. Его побитая и исцарапанная щека расплющилась о холодное, запотевшее стекло.
Утренняя прохлада подгоняла его к школьному входу. На входе он заметил Тони Сантусси. Исключительно из вежливости, Джерри кивнул ему. Тони был человеком-зеркалом, на своем лице отражающим все, что могло повстречаться на его пути: улыбку – улыбкой, хмурость – хмуростью. Но теперь он уставился на Джерри. Не то, чтобы уставился. Главное, что он смотрел не на Джерри, а сквозь него, словно тот был окном или дверным проемом. И тогда Тони Сантусси исчез, растворился в наводнившей школу толпе.
Он шел по коридору, и коридор разделился надвое, словно Азия и Африка, отрезанные друг от друга Красным морем. Никто не попадался у него на пути. Все расступались, давая ему дорогу, словно реагируя на какой-то условный сигнал. Джерри показалось, что он может пройти сквозь стену и ничего не почувствовать.
Он открыл дверку своего шкафчика и обнаружил, что кто-то в нем навел порядок. Измалеванный плакат был содран, и стена оказалась чистой. Кроссовок уже не было. В шкафчике царила атмосфера отсутствия, словно он был освобожден для нового владельца. Он подумал, что, может быть, иногда ему стоит заглядывать в зеркало, чтобы лишний раз убедиться в том, что он действительно не существует. Но он продолжал существовать. Все правильно, его щеки продолжали ныть от боли, бока горели. Он уставился в шкафчик, словно в гроб, поставленный вертикально, и ему показалось, что кто-то пытается стереть его, удалить все следы его существования, присутствия в школе. Или, может быть, он постепенно становился параноиком?
На уроках учителя также смотрели на него украдкой, мельком. Их глаза проскальзывали над ним и устанавливались на чем-нибудь другом, и Джерри пытался уловить, на чем. Он как-то поднял руку, имея большое желание ответить на поставленный вопрос, но учитель проигнорировал его. И вообще, непредсказуемость учителей была непостижима. Они чувствовали и всегда могли вызвать его тогда, когда он не подготовился и не мог бы правильно ответить, но напрочь не замечали его, если он прекрасно подготовил материал – то, что и произошло в этот день.
Кто-то принес ему пакетики со льдом, и он приложил их к лицу. Целый день Джерри ходил, обложившись льдом. Затем его невидимость начала доставлять ему удовольствие. Он расслабился. Как и кому-либо еще, ему надоело нуждаться в защите или бояться чьих-либо атак. Он устал от страха.
Перед началом уроков Джерри попытался найти Губера, но попытка оказалась безуспешной. Он нуждался в его поддержке. Без Губера он оставался один в нетерпимом мире этой школы. Губера в школе не было, и Джерри счел, что это только к лучшему. Ему ни на кого не хотелось навлекать свои беды. Хватало того, что навязчивые телефонные звонки вовлекли его отца. Ему показалось, что всю прошлую ночь отец простоял около телефона, каждый раз вешая трубку. И, после всего, он подумал, не взяться ли ему за продажу шоколада. Ему не были нужны разрушения в мире отца, и ему хотелось самому снова все расставить по старым местам.
На большой перемене, Джерри, расслабившись, шел по коридору в кафетерий, качаясь в толпе, наслаждаясь тем, что его не узнать. Недалеко от ступенек, он почувствовал, что его толкнули, и он полетел вперед, теряя равновесие. Он начал падать, опасно теряя ступеньки под ногами. Кто-то рядом держался за перила. Он ухватился за него, придавив еще кого-то к стене. Поток толпящихся смел на пол его и всех, кто был у перил. Джерри увидел, как кто-то с отвращением посмотрел на него, а еще кто-то, свиснув, ткнул в него пальцем.
И он понял, что все-таки он не невидимка.
Брат Лайн вошел в кабинет в тот момент, когда Брайан Кочрейн закончил общий подсчет выручки. Это все. Последний подсчет всей этой распродажи. Он посмотрел на учителя и не смог удержаться от улыбки.
- Брат Лайн, это все, — Брайан предвкушал триумф в голосе у Лайна.
Учитель мельком взглянул. Его лицо походило на неисправный кассовый аппарат:
- Все?
- Распродажа… - Брайан схватил со стола лист, исписанный цифрами. — …закончена, завершена.
Брайан имел в руках готовую информацию. Лайн глубоко вздохнул и опустился на стул. На мгновение, на его лице вдруг все расслабилось, словно огромная ноша была снята с его плеч. Но затем, через очень короткое время он посмотрел на Брайана с какой-то ядовитой остротой в глазах.
- Ты уверен? — спросил он.
- Положительно. И слушайте, Брат Лайн. Деньги, это удивительно - девяносто девять процентов выручки.
Лайн встал.
- Надо проверить подсчеты, — сказал он.
