Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
- Какие еще приступы?
- Приступы ярости, агрессии. Не знаю… Он и меня пытался воспитывать таким образом… но я пресекла это сразу. А та размазня терпела.
«Вот оно что, - подумал Миша, - а ведь стенки в квартире тонкие. Значит, Ольга не могла не слышать. Почему же не сказала? Значит, она угрожала Милошину? Грозила наказанием. Неужели… Нет, не может этого быть…» - перед глазами снова возникло милое девичье личико.
- Неужели, тебе нравилось встречаться с таким?
- Представь себе, нравилось, - с вызовом ответила Юлька. - Мне вообще нравятся острые ощущения, ненавижу все пресное! Ну ладно, хватит с тебя! Мне домой пора, завтра на работу, и писанины еще на весь день.
Она стремительно встала и ушла, хлопнув стеклянной дверью так, что в кафе зазвенело все, что могло зазвенеть.
Теперь уже конкретно подвыпившие мужики за соседним столиком понимающе переглянулись. Один из них сочувственно поднял кулак, показывая Мише «но пасаран», держись, мол, браток… от бабья подальше, бери с нас пример! - так, по крайней мере, понял Миша.
Как в плохих фильмах о хорошей жизни он бросил деньги на столик, зажулив чаевые, - самому, блин, наскрести бы на проезд! - и кинулся вслед за Юлей.
Она шла быстрым шагом, резко взмахивая руками.
Миша догнал ее, схватил за локоть. Она сердито оттолкнула его:
- Не трогай меня! И вообще исчезни туда, откуда появился!
- Юлька, ну прости меня! Ты ведь понимаешь, я на работе!
- Омерзительная у тебя работа! – в сердцах сказала она.
- Уж какая есть, - пролепетал Миша, и на душе стало так паршиво. Замедлил шаг, поплелся следом, не надеясь уже догнать, не надеясь что-то объяснить.
Она сама остановилась, подождала, когда он поравняется с ней, пошла рядом.
Молча дошли до подъезда.
- Поднимешься? – неожиданно спросила Юлька.
Миша взглянул на нее и внезапно понял, о чем она подумала в тот момент, когда предложила ему подняться к ней. Попытался вспомнить те далекие летние дни и ночи, но не получалось: мешало что-то в Юлькином взгляде, в линии ее губ - что-то неуловимо жесткое.
- Нет, – сказал он, – поеду. Мама дома ждет, волнуется.
- Мама? – удивилась Юлька. - Ты до сих пор с мамой живешь?
- Да, – сказал Миша, – до сих пор живу с мамой. И она сейчас, наверное, места себе не находит. Я ее не предупредил, что задержусь, и телефон как назло разрядился. Так что я поехал.
- Ну, ну, - усмехнулась Юля, – езжай. Только не смей больше ко мне приходить со своими подозрениями! Заявишься - с лестницы спущу!
Она вынула из кармана ключи. Что-то, глухо звякнув, упало на пол. Миша нагнулся и поднял.
-Что это за баллончик? Зачем это тебе? – удивился Миша.
- Для самообороны, – резко выхватила из рук, - а то ходят тут всякие!
И ушла, хлопнув дверью.
Миша облокотился спиной о холодную стену подъезда, перевел дух.
Тому маньяку в лесопосадке, прежде чем его удушили, тоже брызнули в глаза из перцового баллончика.
Глава шестая
Телефон не отвечал. Длинные гудки, затем - отбой. Миша нервничал. Как же так, ведь сегодня воскресение, у нее должен быть выходной. Ему очень нужно увидеть ее. Нужно рассказать обо всем, что он узнал. Может, она посоветует что-нибудь. Может, и ей пригодилась бы информация, которую ему удалось заполучить.
Да и вообще, он очень сильно соскучился. Так хочется снова увидеть ее, обнять, поцеловать.
Он решил пойти к ней домой, и дождаться ее, во что бы то ни стало.
Подходя к серой панельной девятиэтажке на проспекте Чкалова, он взглянул на окна на восьмом этаже. Жаннина квартира выходила окнами на проспект, и сейчас все три окна светились ярко и приветливо. Вдруг она ждет Мишу, ждет и скучает. А телефон просто разрядился? Бывает ведь и такое.
У подъезда стояла машина представительского класса, рядом скучал толстый мужик в черном костюме. Личный водитель какого-то баблоруба или шишки на ровном месте, мордоворот, такой же толстозадый, как бездельники в охране Сенинского папаши.
Он набрал на домофоне номер квартиры и кнопку вызова. Домофон радостно запиликал, но ответа не последовало. Он нажал еще раз, безуспешно.
Водитель-толстяк подозрительно взглянул на него. Уж не к Жанне ли этот шоферюга привез своего босса?
Черт, почему она не открывает? Может, случилось что-нибудь? Он ведь точно видел: в квартире Жанны светились окна, вдруг, и правда, что-нибудь случилось? С ее то работой…
Он снова обошел дом, взглянул на окна. Свет горел, а вот и тень мелькнула за занавеской. В квартире кто-то есть, а дверь не открывают. Что-то здесь не так.
Миша вернулся к домофону. Шоферюга бросил сигарету, и сделал шаг по направлению к Мише. Миша нервно сжал кулаки. К счастью, - наверное, все-таки Мишиному, толстяк все-таки был на пару центнеров тяжелее, - к подъезду подошла пожилая женщина с собакой. Она открыла дверь своим ключом, и Миша ловко проскользнул следом.
Женщина вошла в лифт, Миша тоже намеревался, но собака угрожающе зарычала.
- Подождите, молодой человек, - сказала женщин, - поедете следующим рейсом. Я с незнакомцами в лифте не езжу.
Она так и сказала: следующим рейсом. И что в головах у этих бабуль? Насмотрятся сериалов, а потом выдают перлы.
Когда теперь будет следующий рейс? Нет, нужно по лестнице. Мало ли что там могло случиться у Жанны.
Миша побежал по лестнице, на подходе к четвертому появилась легкая одышка, на подходе к шестому – тяжелая, на площадке между седьмым и восьмым Миша остановился подышать. Благо форточка была открыта. Позорище, вот что значит забросить спортзал.
Сверху раздались голоса, и он узнал голос Жанны.
Он украдкой выглянул из-за лестницы. Украдкой - не потому, что хотел подсмотреть, просто мешать не хотелось. Ведь она просила его…
Они стояли у двери в ее квартиру и целовались. Жанна и какой-то седой мужик.
За широченной спиной, обтянутой черным сукном, ему не было видно Жанну. Но он узнал ее руку, лежавшую на плече этого… Миша даже не знал, как его обозвать.
Он отпрянул назад. Сжал кулаки, борясь с двумя желаниями: кинуться вниз и никогда больше здесь не появляться, или набить этому седому морду.
Пока он раздумывал, послышался лязг и скрежет лифта, и звук закрывшейся двери. Сладкая парочка распрощалась. Видимо, до следующего свидания.
Миша в три шага перемахнул оставшийся пролет и забарабанил кулаками в дверь.
Дверь тут же распахнулась.
- Ты что-то забыл? - На пороге улыбалась Жанна.
Впрочем, когда она увидела Мишу, улыбаться она перестала.
- А, это ты? Извини, я сегодня не могу, занята.
И она стала закрывать дверь прямо у него перед носом.
Мишу окончательно добило это пренебрежительное: «а это ты?» - и он потерял последние остатки ума, чести и совести.
Вставил в проем закрывающейся двери раздолбанный носок своего раздолбанного сапога.
- Ты что не понимаешь? - ласково спросила Жанна, - я ведь сказала: я занята.
Миша с силой толкнул дверь, так что Жанна немного попятилась, вошел в коридор, спросил язвительно:
- И чем же это ты, позволь узнать, занята? Любовничков принимаешь?
Жанна так удивилась, что не смогла сразу ответить зарвавшемуся журналюге. То, что он зарвавшийся, Миша узнал спустя несколько мгновений после того, как Жанна пришла в себя.
Но Мишу уже было не остановить, опять вожжа под хвост попала. Он скинул ненавистные сапоги, прошел в комнату. Вид накрытого стола, интимно придвинутого к дивану, взбесил его еще больше.
Он сел, закинул нога на ногу.
- Та-а-а-к, коньячок значит пьем!
- Хватит, - резко прервала его Жанна, - хватит, Миша!
Он была в легком коротком платьице. Сквозь тонкую ткань просвечивали соски. Это и возбуждало его, и злило одновременно. Для кого она так оделась? Сейчас еще будет доказывать ему, что у нее с этим седым ничего не было. А, впрочем, не будет она ничего доказывать, плевать она хотела на Мишу и его чувства.
- Я пойду, - буркнул он.
Пошел в прихожую, начал напяливать свои дурацкие сапоги. Замок никак не застегивался. Она вышла следом, стояла, прислонившись к дверному косяку, наблюдала за его мучениями.
- Подожди, я тебе помогу.
Присела перед ним на корточки, сама начала застегивать замок. Сидела, наклонив голову, так близко… Он смотрел сверху, волосы у нее отливали каштаном, блики от электрического освещения играли в волосах. Стараясь справиться с замком, она прижалась головой к его груди, и он почувствовал, как бухнуло, обожгло сердце. Она, наверное, тоже почувствовала, подняла голову, улыбнулась:
- Не застегивается.
- Оставь, - сказал он, - я сам.
Он знал, что у него на лице написано сейчас все то, что чувствует его тело.
Она засмеялась, потянула его за руку:
- Не уходи так быстро, побудь немного со мной.
