Франк Тилье - Комната мертвых
Люси выстроила в уме хронологическую цепочку похищений — часто это помогает проследить эволюцию, развитие преступного замысла.
— Значит, из валлаби проще сделать чучело, чем из волка, а из волка — проще, чем из обезьяны-капуцина?
— Нет. На самом деле со всеми тремя есть серьезные сложности. Для чучела волка необходимо терпение и организованность — из-за большого объема животного. Для обезьяны-капуцина требуется необычайная ловкость рук и множество специальных перфорирующих инструментов, идеально заточенных. Что касается валлаби… я этими животными никогда не занимался, но… у них очень сложный скелет, сплошные изломы. Поэтому натянуть на него кожу очень сложно. Скажем так: тот, кому удалось сделать чучела из всех троих, — это безупречный мастер нашего дела.
Люси быстро занесла основные сведения в записную книжку. Потом спросила:
— Если этот человек — не новичок, где в таком случае он брал животных для своих первых опытов? С чего он начинал? Словом, как он стал профессиональным таксидермистом?
Леон ответил на этот вопрос так же четко и подробно, как на все предыдущие:
— Вначале он, скорее всего, работал с птицами. Либо он их ловил, либо покупал в зоомагазинах. Затем перешел на мелких млекопитающих вроде белок, хорьков, куниц. Но если он не профессиональный охотник и не имеет связей среди работников зоопарка или звероловов… хм… тогда идти дальше проблематично.
Поколебавшись, Люси спросила:
— А если он все же пошел дальше? Принялся за более крупных животных? Из одержимости, из чистого безумия?
Леон поджал губы:
— Вы имеете в виду что-то помимо воровства в зоопарке?
— Да…
— Хм… Ну, маргиналы есть и среди нас, как везде. Ведь и среди ваших коллег встречаются настоящие выродки? То же самое и с таксидермистами. Некий небольшой процент сумасшедших бросает тень на нашу честную профессию…
— Мы вас слушаем, — перебил Равье.
Леон бросил на него недовольный взгляд, но все же вернулся к основному предмету разговора:
— Это касается в первую очередь любителей домашних животных… Есть таксидермисты, помешанные на кошках, — они изготавливают кошачьи чучела сотнями. В их коллекциях персидские, ангорские, сиамские, бирманские кошки… Обычно породистые кошки очень дорогие, но мои коллеги берут их из ветлечебниц при Обществе защиты животных или из приютов для животных бесплатно. Такие приюты — настоящий кладезь рабочего материала для некоторых из них…
Люси впитывала эту информацию жадно, как губка воду. Поскольку Леон уже начинал нервничать, она задала последний вопрос. Самый важный:
— Таксидермисты выпускают из тел животных всю кровь через подвздошные артерии и перевязывают аорту у основания сердца, не так ли?
— Нет, мы не вскрываем животных, мы снимаем с них кожу. Это большая разница. Мы делаем длинный разрез на груди и животе, следя за тем, чтобы не проткнуть брюшную стенку, а потом снимаем кожу, как носок с ноги. В том случае, если мы не собираемся использовать манекен, мы сохраняем скелет. Все остальные внутренние органы, мясо, кровь — все это выбрасывается. Еще вопросы?
Оба полицейских отрицательно покачали головой.
— В таком случае, если желаете, пройдите за мной в мастерскую…
Леон погладил одного из своих мохнатых «подопечных» и после этой короткой посмертной ласки сдвинул боковую драпировку, открывая вход в мастерскую без окон. Стерильная чистота и новейшее оборудование, слепящая глаза монохромность. Пол и стены, покрытые белой плиткой. Множество инструментов, в том числе для самой тщательной, тонкой и деликатной работы, — от всевозможных резцов и хирургических зубил до обычных напильников из стандартного хозяйственного набора. Словом, здесь было чем поработать и над глазом колибри, и над берцовой костью мамонта. Витые струйки химических испарений, резкий запах дубленых кож, тела животных, растянутые за лапы на рамах, словно холсты для будущих картин, — все это буквально потрясло полицейских.
Невозмутимый клон Нестора поскреб металлической расческой окровавленный скальп какого-то четвероногого, отныне сведенного к двум измерениям.
— Нужно как следует все очистить перед металлорганической ванной, уничтожить все следы грязи, — пояснил Леон голосом диктора. — Существуют сотни мелких деталей, которыми нельзя пренебрегать, если не хочешь, чтобы вся работа пошла насмарку…
Капитан Равье перевел полный отвращения взгляд на стеклянный шкаф, где на полках были расставлены по ранжиру какие-то флаконы.
— Скажите, те препараты, которые вы используете, могут серьезно повредить кожу? Прежде всего — кожу рук?
— Ну разумеется! Перекись водорода, муравьиная кислота или изоцианат — это очень едкие вещества. Мы играем со смертью, но делаем это крайне осторожно. На некоторых этапах работы ни один таксидермист никогда не забудет надеть специальные очки и перчатки. Иногда достаточно одной капли вещества, попавшей в глаз, — и все, глазу конец!
Пока Равье беседовал со смертельных дел мастером, Люси погрузилась в собственные мысли. Молодая женщина не могла забыть фразу, произнесенную ван Боостом, ветеринаром зоопарка: «Хотите знать мое мнение? Вы имеете дело с «черной вдовой», которая убивает, терзает, расчленяет самцов и прославляет самок, желая сделать их бессмертными!» Леон категорически заявил: независимо от пола животного, таксидермическая процедура в обоих случаях совершенно идентична, к тому же эстетические требования предписывают не оставлять у чучел животных-самцов половые органы.
Итак, в выборе, сделанном убийцей, вопрос пола не имел ни визуального, ни практического значения. Только моральное. Это было как-то связано с его прошлым, с его импульсивными побуждениями, его внутренними конфликтами, которые заставляли его действовать. Может быть, расчленение тел самцов было результатом отвращения к мужчинам?
Таксидермия — с одной стороны, похищения — с другой. Первое похищение было отчасти мотивировано деньгами, но второе?.. В каком виде будет обнаружено тело маленькой Элеоноры, больной диабетом? С неестественно широкой улыбкой на губах? В бежевом халатике с красной ленточкой? «В куклы «Бьюти Итон» играли девочки моего поколения, — думала Люси, — стало быть, убийца примерно одного со мной возраста… Сколько же ему лет? Двадцать пять? Тридцать?»
Она краем глаза наблюдала за Леоном. Педантичный, разносторонне образованный, одинаково хорошо умеющий действовать руками и головой. Настоящий знаток своего смертельного ремесла, способный удалить из тела все органы с той же легкостью, как другие удаляют косточки из дыни… Какое же адское вещество полностью уничтожило папиллярные узоры на пальцах убийцы? При каких обстоятельствах? Он сам изготавливал дубильное вещество — танин, он брался за животных, над которыми особенно трудно работать, — это свидетельствовало о его опыте и постоянной практике. Был ли он порой подвержен приступам гнева, внезапным взрывам, во время которых привычный самоконтроль ему изменял?
Слишком много вопросов без ответа, слишком много запутанных следов, чтобы сделать точные выводы… Проникнуть в чужие помыслы не менее сложно, чем сделать хирургическую операцию на мозге. А Люси на данном этапе чувствовала себя обычной медсестрой. Однако ее собственный мозг продолжал лихорадочно работать.
Ее вернул к реальности запах сигаретного дыма. Она едва успела обернуться, чтобы заметить за одной из драпировок силуэт, с привычным умением скользящий среди многочисленных обитателей здешнего бестиария и через несколько мгновений растворившийся в сумраке. Опять эта странная женщина-невидимка…
— Не обращайте на нее внимания, — сказал Леон, поднимая расческу, из которой торчали клочки шерсти. — Моя жена — самое любопытное создание из всех, что здесь находятся…
И снова принялся неутомимо орудовать расческой.
Люси предоставила начальнику завершить допрос, а сама вернулась в зал с чучелами животных. От этих поблескивающих стеклянных глаз и покрытых эмалью клыков ей становилось не по себе — появлялось ощущение, что она вторглась на запретную территорию. Однако именно это ей и было сейчас нужно — оказаться в обстановке, подобной той, в которой проводил большую часть времени убийца, чтобы проникнуть в его внутренний мир, в его помыслы…
Люси осторожно передвигалась среди свисающих с потолка драпировок и неподвижных созданий, словно вышедших из страшной сказки Шарля Перро. Лиса с разодранными ноздрями, косуля со срезанным пулей ухом, безрогий олень… Музей ужасов, канувший в чистилище забвения, в самом сердце неизученных тайн Старого Лилля… Пол под ногами то и дело поскрипывал, и эхо этих звуков каждый раз заставляло Люси вздрагивать. В железном ящике она обнаружила многочисленную коллекцию насекомых, укрепленных на специальных пластинках из белой полупрозрачной резины. Пауки, осы, скарабеи… Люси представила себе маленьких девочек, застывших в таком же «Млечном Пути»… их полные ужаса глаза… едкую атмосферу, полную запахов кожи и химикатов… и где-то рядом — существо с обожженными руками, кромсающее плоть с точностью и бесстрастностью хирурга… Она увидела Элеонору, полностью обессилевшую от нехватки инсулина, впадающую в «маленькую смерть» необратимой комы… Какую роль она играет во вселенной убийцы? В мире, где самцам нет места, в пространстве, феминизированном до такой степени, что даже мертвому лицу придают кукольные черты?..
