Найди меня - Фрейзер Энн

Когда заказ принесли, Дэниел откусил несколько раз, побледнел, сделал несколько больших глотков пива и положил руки со сжатыми кулаками перед собой.

— Вы когда-нибудь слышали имя Элис Варгас? — наконец спросил он.

Она минуту подумала.

— Вряд ли. А должна?

— Она пропала около тридцати лет назад.

— Думаете, та женщина в пустыне — это она?

— Возможно. — Он наклонился в сторону, вытащил бумажник, вынул из него старую фотографию и протянул ей.

На фото перед дверью стояла темноволосая молодая женщина. Красное платье, ткань очень похожа на сегодняшнее платье.

— Пропавшая женщина, — сказала она.

— Да.

Как она и подозревала, у него было больше ставок в этой игре, чем он хотел показать. Вот оно. Кто-то, кого он знал. Но это еще не все.

— Я по-прежнему не понимаю.

— Мне казалось, вы можете помнить.

— Элис Варгас. — Она произнесла имя вслух, пытаясь освежить память.

Словно фокусник, он извлек следующий предмет — небольшой клочок ткани — и положил его на стол между ними. Красная, розовые цветы. Ярче, чем та, что они видели на месте преступления, но похожа.

Она почувствовала, как темное облако окутывает мозг, скрывая все, защищая ее.

— Откуда это у вас? — удалось ей спросить, хотя в то же время ей хотелось вскочить и убежать, зажать уши и не слышать ответа.

— Это принадлежало Элис. До сих пор точно не известно, похитил ли ее ваш отец. Он был не единственным, кто действовал тогда в той части Калифорнии. Мы знаем других серийных убийц, похищавших женщин. Или она одна из многих людей, которые каждый год исчезают в Калифорнии по своей воле. — Он сглотнул. Маска спала с его лица, и он вдруг показался беззащитным, словно ребенок.

Ткань, платье и лицо женщины казались смутно знакомыми. Он пристально смотрел на Рени, ожидая реакции, глаза его блестели, умоляя ее сложить все это вместе, чтобы ему не пришлось объяснять дальше.

Видела ли ее Рени прежде? Женщины, которых похитил ее отец, слились в памяти, множество милых лиц в сходном антураже.

«Как это платье выглядело бы на мне?»

— Вам не следует носить улики с собой, — сказала она.

— Это не улика. — Он подвинул ткань на столе поближе к фото. — Взгляните еще раз. Посмотрите на женщину на снимке.

Какая здесь связь? У них разные фамилии. Подруга семьи? Родственница?

— Я не знаю…

— Это фото и лоскут у меня потому, что я сам помогал шить это платье.

Его слова были как удар в живот.

Да, женщина, спешившая по дорожке через парк, с огорченным видом. Она плакала. Такая красивая, с темными волосами. Может быть, она присела перед Рени и спросила, все ли у нее в порядке? Ткань платья, ладонь на ее плече, фонарь, темнота, куда показывала Рени, темнота, где прятался ее отец. «Пойди и найди меня». Женщина взяла маленькую ручку Рени, и они вместе пошли в лес.

«Как мне это платье?»

— Женщина на снимке — моя мать, — сказал Дэниел.

Она слышала боль в его словах, — словах, которые она заставила его выговорить, потому что хотела, чтобы история двинулась в другом направлении. Теперь настала очередь Рени испытывать боль.

— Другая фамилия, — настаивала Рени, не желая поверить.

— Меня усыновили после ее исчезновения. — Голос его словно доносился издалека.

В ушах у Рени зашумело, в глазах помутилось. Она бросила деньги на стол и вышла из бара. Снаружи она прислонилась к стене здания, вдыхая ночной воздух и обхватив руками колени. Наконец она выпрямилась и увидела расплывающиеся звезды.

Дверь хлопнула, и Дэниел встал рядом, безмолвно, руки в карманах, возможно, сжимая лоскут материи, ожидая, что она что-нибудь скажет.

Что, если мертвая женщина в пустыне действительно его мать?

Слишком близко, слишком реально. Еще недавно пропавшие женщины казались чем-то почти мифическим. Туманные, трагические одинокие красавицы. Представляя их себе, она никогда не представляла рядом детей. Теперь один из детей стоял рядом, требуя искупления. Но вместо того, чтобы отпугнуть ее, это лишь укрепило решимость найти всех.

Однако оставалось ранящее воспоминание, исчезавшее, как только она старалась пристальнее в него вглядеться.

«Как мне это платье?»

ГЛАВА 26

Тридцать один год назад

— Прекрати. Немедленно. — сказала приемная мать Дэниела. — Никаких больше разговоров о злодеях. Ничего такого не будет. Мы знаем, что у твоей мамы была тяжелая полоса, а еще мы знаем, что она была способна на неразумные поступки.

Она нервничала, потому что он время от времени спрашивал, не заберет ли тот, с маминого свидания, его приемную семью. Или, может быть, их собаку. Или приемную сестру. Ее это пугало.

— Кто сказал такое про мою маму? — спрашивал он.

— Не помню. — Она пожала плечами. — Где-то прочла или услышала.

— Соседка? Или полицейский?

— Оставь. Ты пугаешь других детей. Даже из школы жаловались. Ты пугаешь свою сестру. Весь дом будоражишь. Я хочу, чтобы у нас все было спокойно, а ты мешаешь. Ты был еще очень маленький и навоображал себе всякого, чего на самом деле не было. Вполне возможно, однажды твоя мама появится и попросит прощения за то, что оставила тебя. Ужасно, что она так поступила, но вот сейчас у тебя есть дом и люди, заботящиеся о тебе. Так что никаких больше разговоров о прошлом и о раскрытии дела твоей мамы. Нет никакого дела. Прости, милый.

Приемные родители заботились о нем и хотели как лучше. Они были хорошими людьми, как говорил социальный работник, но не любили его так, как любила мама.

Дэниел сделал жест у рта, словно затягивая молнию.

Это было именно то, чего от него хотели. Обещание заткнуться.

Время шло, он вспоминал иногда ее слова и думал, что, может, она права. Он действительно был совсем маленьким, и воспоминания тех лет были путаными и со временем путались еще больше. Но как-то раз, когда он был дома один и лежал на полу перед телевизором, делая уроки, в новостях сказали об аресте Убийцы Внутренней Империи.

«Он много лет охотился за молодыми женщинами, ускользая от правосудия, пока одна из жертв не сбежала и не заявила о нападении, — сказали в телевизоре. — Он утверждает, что убил за эти годы около двадцати женщин. Но обнаружено только два тела».

Дэниел уставился на черно-белое фото мужчины, совсем не похожего на убийцу. Худой, в очках, короткие волосы. И галстук. Он носил галстук-бабочку. Дэниел не знал, что убийцы носят галстуки-бабочки.

Новости переключились на что-то другое, а Дэниел забросил свое домашнее задание и принялся рыться в стопках старых газет, которые приемные родители использовали для розжига камина. В газетах он нашел статьи об убийце. У него было имя. Бенджамин Уэйн Фишер. Полиция считала, что убийства продолжались несколько лет.

Почему никто не рассказал ему об этом?

Он разыскал телефонный справочник и позвонил в местный полицейский участок. Сказал им, что может раскрыть дело, но женщина, ответившая ему, не дала поговорить с детективом. Повесив трубку, он вернулся к справочнику и стал искать частных детективов. Он нашел фирму, которая занимается поисками пропавших. Свернув газеты, он сунул их в большой пакет и поехал на автобусе по адресу, который нашел в справочнике.

Его встретила пожилая женщина, увешанная крупными украшениями. Она была не такая грубая, как та, в телефоне.

— Конечно, входи.

Она провела его по коридору, открыла без стука дверь и, втолкнув Дэниела в комнату, объявила:

— Бо, мальчик думает, что раскрыл глухое дело.

Детектив был совсем не такой молодой и красивый, как показывают по телевизору. Он сказал кому-то «до свидания» в старый бежевый телефон, повесил трубку и откинулся на спинку кресла, закинув руки за голову. Он был старше приемного отца Дэниела, почти дедушка, с лысеющей макушкой и животом, туго натягивающим белую рубашку.

— Точно? — спросил он. — Хочешь быть детективом? Потому что у меня тут куча старых дел, с которыми надо разобраться.