Лолита Пий - Город Сумрак
Сид, Блу и Тевер поужинали перед телевизором, под водку. Блу ничего не ела, ничего не говорила, довольствуясь тем, что заливала в себя рюмку за рюмкой, уставившись в повторный показ первого сезона «Субтекса». На экране слепой смело навешивал человеку без рук и ног. Беседа мужчин в перерывах между жеванием касалась терактов и реальной возможности сбежать в зоны. Тевер, наведывавшийся в тот день в опустошенные стачкой офисы, видел несколько желающих. Среди дня трое служащих ушли с концами, у них был план пробиться сквозь трафик и попасть на вечерний поезд из Экзита в Западную наружную зону. Тевер сам не поедет, потому как — и он с любовью обвел широким жестом своих куклоидов — «кто же позаботится о коллекции?».
Блу встала и молча вышла из-за стола. Тевер сделал то, что обычно делалось в таких случаях. Переключил канал и прибавил звук. Сид наполнил стаканы. Развалившись перед остатками сыра, они увидели, как Дом радио в прямом эфире взлетел на воздух вместе с саперами и зеваками. Они бросились к окну. На востоке делового квартала разгоралось веселое пламя.
— Почему ты никогда не рассказываешь про брата?
— А зачем?
— Не знаю… В горе люди обычно хотят выговориться.
— Я не горюю, — сказала Блу. Она тихо вздохнула. Сид, сидевший на краю кровати все с той же потухшей сигарой на губе и шарящий в поисках спичек, обернулся к ней. Блу лежала на спине, раскинув крестом руки со сжатыми кулаками. Бледность, белый халат, перламутровое лицо, всплывающее из алых простыней. Сиду вспомнились падающие звезды, иногда появлявшиеся в квадрате окна, — в детстве он любовался ими, не зная, что сами звезды уже мертвы. Он вспомнил историю, которую рассказывал отец. Историю про одного парня, саксофониста, у которого подстрелили девушку, и он отправился искать ее аж в самый ад. Он пробился там к самому главному и выдал ему свое соло. Так красиво сыграл, так грустно — просто душераздирающе. Суровые стражи дрогнули. И отдали ему девушку — но с условием. Он должен был вывести ее из преисподней, не обернувшись. Если обернется хоть один раз посмотреть на нее — уговор не в счет, подружка возвращается в ад окончательно и бесповоротно. Сакс играет, девушка идет следом. Она шла так тихо, что даже на абсолютный слух виртуоза казалось, что сзади никого нет. И он обернулся. Она тут же растаяла в воздухе. Она растаяла на руках у парня, утекла сквозь пальцы — как песок, как воздух, как ветер. А он вернулся в мир живых — один со своим саксофоном.
— А я горюю, — сказал Сид.
— Знаю, — сказала она, — и зря.
Сид попросил как-то ему объяснить.
Блу ответила, что то сомнительное восхищение, которое вызывал в нем ее брат, никогда не было взаимным. Механика сердца Глюка заржавела на много лет раньше. В ней осталась одна пружина, и это было вовсе не чувство дружбы. И не сыновняя преданность. И даже не любовь. Нет, Глюк питал к Сиду всего лишь смутную доброжелательность, которую при первой же оказии сдал. Он его использовал. Он использовал все и всех, но сам служил одной-единственной цели.
— Какой? — спросил Сид.
— Мне, — ответила Блу.
И тут глазам Сида явилось чудо: слеза в глазу Блу Смит. Он попросил ее рассказать еще, — она отказалась. Она хочет, чтобы он просто оставил эту тему. В комнате установилась тишина — но отнюдь не мир. Сид огляделся: пустые бутылки, измятая одежда на полу. Застывшая в категорическом отказе Блу. Влажные простыни сползли с кровати, открылся пестревший разводами матрас. Беззвучный экран с рекламой про усыновление детей «под ключ». Сид встал и распахнул окна. Он подставил лицо горячему ветру. На востоке пожар утих, теперь оттуда шла только волна жара и черный дым, уходящий завитками в небо. Ветер, должно быть, дул с той стороны: Сид чувствовал запах гари. Было четыре часа утра, галогенные фонари прикручены до состояния маячков, а экраны приостановили вещание.
Только краски «Светлого мира» резко выделялись в ночи.
Сид выплеснул содержимое стакана в окно. Направился в ванную, проигнорировав Блу и ее соблазнительную позу. Наполнил стакан водой из-под крана и бросил три таблетки аспирина. Добавил кортизоны и легальные амфетамины. С непривычки простая вода показалась на вкус странной. Избегая смотреть на собственное отражение, он влез под душ. Простоял пять минут под ледяной струей, пока мысли не прочистило. Когда он вышел, то смог наконец взглянуть на себя в зеркало. Книгу спалили, и разгадка смерти Глюка обратилась в пепел. Но книга еще не все. Не можешь узнать почему — хотя бы он узнай как.
Пришло время снова пуститься в погоню.
Все было написано черным по белому на экране телефона.
И уже двое суток висело между Инфокриминалом и его почтовым ящиком. А еще дольше — в подводной части его мозга, все это время крутившегося вхолостую из-за предвзятого подхода.
Он чувствовал. Он знал.
Кретин. Слепец. Трус.
Он отвергал не просто подозрение. Он отвергал очевидность. Выбирая между жизнью и истиной, он выбрал истину. Он предпочел поставить жизнь под удар, но рыть дальше ход неизвестно к чему, на пути с ложными указателями, со стрелками прямиком в смерть.
Выбирая между истиной и Глюком, он выбрал Глюка.
Все было написано черным по белому на экране общественного телефона.
Результат поиска занимал несколько страниц.
10/03/20 — Пожар в «Инносенс». Дело закрыто.
18/11/31 — Бегство с места преступления, Смит Чарльз, см. Ордер и розыск. Закрыто. п° MR31802 10/03/20 — Перестрелка на Кэнон-авеню, см. Убийство с применением огнестрельного оружия, убийство одного или более лиц. Не раскрыто. п° КРИМ 20321
1/04/20 — Двойное убийство — Смит Томас и Смит Серенити, см. Убийство с применением огнестрельного оружия. Не раскрыто. п° КРИМ 20568
Сид бежал по пустынным коридорам «Пандемонии» и пытался перевести внезапную догадку в русло логики. Но, сгорая от желания знать, он все же искал оправдание своим заблуждениям. Охрана информации сбила всех с толку. Охрана информации замешана в обоих делах. Она замяла дело «Инносенс» и десять лет спустя устроила этот жуткий спектакль вокруг смерти Глюка. Два неудобных дела, две явные попытки замять. Но там, где Сид каждый раз видел в Глюке жертву, теперь со всей очевидностью выходило, что он и есть преступник. Настоящий преступник.
Не БОИ вызвало сбой в сети, чтобы скрыть смерть Глюка. Это сам Глюк применил излюбленный прием для прикрытия своего бегства. В третий раз.
Десятью годами раньше, через три недели после пожара в «Инносенс», были застрелены два абонента. В тумане. Жертвы: Томас Смит и Серенити Смит, иначе говоря, родители Чарли-Глюка Смита.
Глюк: его товарищ, наставник, кумир. Герой Нарковойны. Лучший хакер Города. Спаситель от Большого блэкаута. Поджигатель. Отцеубийца.
Он был рядом, когда она проснулась. Сидел у изголовья, как сидят у постели умирающих. Два часа подряд смотрел, как она спит. Она спала целительным сном, и мир был разлит по ее телу как бальзам. Сиду не терпелось — до дрожи — разбудить ее, но он не решался. Теперь он понимал, чем была для Блу Смит такая передышка.
Он будет ждать. Еще несколько секунд смотреть на загадочную девушку. Потому что Сид догадывался, что, раскрыв тайну Глюка, он не долго останется в неведении насчет Блу.
Она проснулась, и он пошел на приступ.
— Раз так, предлагаю тебе сделку. Я рассказываю тебе все, но потом мы валим отсюда. От станции Экзит каждый час уходят поезда в наружные зоны. Последний — в восемь. Я хочу, чтобы мы уехали сегодня. Я хочу, чтобы мы уехали из Города навсегда.
— Согласен.
Условились больше не ждать ни секунды и свалить из этой комнаты, в которой оба задыхались, доходили до одурения. Они быстро покинули «Пандемонию», зная, что она станет для них последним этапом перед главным стартом, — попутно прихватив ключи от тачки спящего хозяина. Сид сел за руль, и пока джип глотал усеянную обломками и мусором дорогу, они не обменялись ни словом. Низшие категории служащих сбежали первыми, и на улицах царила грязь и запустение. Блу выбрала для исповеди берег реки Железки. Они уехали около семи часов утра. Четверть часа катили медленно, и Город у них на глазах стряхивал оцепенение и спешил жить, пока Бог не выключил рубильник. И тогда тьма… Тут или там…
Сид поставил джип в паркинг городской бойни. В глубине виднелись ворота, выходящие в проулок, к огороженным сеткой загонам для скота. Сид и Блу прошли по вонючей дорожке мимо мычащих коров, ожидавших забоя. Ступеньки вели наверх к набережной. Подъем был крутоват.
Сид пошел первым.
Показался берег. Свалка была еще выше берега. Они уселись на капот брошенного такси. Землю усеивали пивные бутылки, шприцы и коробки из-под сэндвичей.
Блу заговорила, уставив взгляд в неподвижные горы запчастей и мятого железа, изредка умолкая из-за пролетавшего по Скотобойному мосту транссекционного поезда.
