Иори Фудзивара - Праздник подсолнухов
Последовал незамедлительный ответ:
— В шесть часов отходит поезд «Нодзоми» до станции Синосака.
— Спасибо. Это все. Спокойной ночи.
— Но следует учесть, — предупредительно вставил он, — что этот поезд не останавливается в Киото. В Киото останавливается следующий «Нодзоми», который отходит в шесть ноль семь на Хакату.
Я сжал в руке телефонную трубку:
— Отличное чутье, парень. Откуда знаешь про Киото?
— Ну, мы ведь тоже раскинули кое-какие информационные сети. — Голос был абсолютно безмятежным.
Я промолчал, и он продолжил:
— Господин Акияма, у меня в этой связи есть одно предложение.
— Какое?
— Как вы посмотрите, если я к вам завтра присоединюсь?
— Зачем?
— Думаю, пришло время для обстоятельной беседы. Кроме того, не беспокойтесь, в Киото я оставлю вас и займусь своими делами.
— Сейчас у меня не то настроение, чтобы о чем-то беседовать. Извини, но мой ответ — нет. Тем не менее я не вправе стеснять твою свободу передвижения. Вот все, что могу сказать. Дальше действуй на свое усмотрение.
В ответ он воскликнул с такой радостью, словно именно этого ответа ждал всю жизнь:
— Благодарю вас! Всего доброго, — и положил трубку.
Девушка удивленно спросила:
— Зачем ты ему звонил?
— Ты же слышала. Хотел узнать расписание поезда.
Она пристально посмотрела на меня. Изумление в ее взгляде сменилось озабоченностью. По лицу пробежала тень. Брови сдвинулись на переносице. Внезапно она заговорила с патетикой в голосе:
— Я поняла. Поняла, что ты задумал.
— Что ты поняла?
— Этот звонок все объяснил. Ты считаешь, что я до сих пор работаю на него. Думаешь, это он направил меня к тебе и велел сообщать ему о каждом твоем шаге, так?
Я покачал головой:
— Ничего подобного.
— Нет, я знаю, что права. Ты подозревал меня. Подозревал, что я по мобильному сообщаю ему, шаг за шагом, обо всем, что здесь происходит. Именно поэтому ты попытался перехватить инициативу.
— Кстати, если уж речь зашла о мобильном, это твой телефон?
— Мой. Не хотела, чтобы отец слышал мои рабочие разговоры, вот и купила. Теперь я все поняла. Ты подозревал меня. Я и не думала, что ты такой недоверчивый. Да ты просто трус!
— Может, я и трус, но ты не права. А в качестве доказательства — обрати внимание, я ни слова не сказал о Киото. Тем не менее, он знал, куда я направляюсь. Как минимум, он явно не ждал твоего сообщения.
— Но разве ты не попытался это проверить?
Я молчал.
Она тоже молча смотрела на меня. В глазах тот же диковатый блеск, который я заметил еще во время нашей первой встречи. Я понимал, что только подолью масла в огонь, и все же было кое-что, о чем я не мог не сказать:
— Я хотел бы внести поправку в мое предыдущее заявление.
— Что?
— Я сказал, что дам тебе пару дней, но теперь прошу тебя покинуть мой дом завтра же. Я передумал. Будь добра срочно найти квартиру.
Как я и ожидал, ее взгляд обжег меня пламенем. Она медленно, пугающе медленно покачала головой:
— У меня есть миллион иен. Пока он не кончится, я могу преспокойно жить в гостинице. Кроме того, в любой момент я могу вернуться к работе в фудзоку.
— Тоже вариант.
Не дожидаясь, пока я закончу свою мысль, она встала и направилась вверх по лестнице. Ступени взвизгнули под ее шагами и смолкли. Я закурил «Хайлайт». Дым поплыл по комнате, поднимаясь к потолку.
Через пять минут лестница опять заскрипела. Я оглянулся — Мари успела переодеться. Сумка через плечо, темный пиджак. Словно статуя, она застыла в углу комнаты со скрещенными на груди руками и смотрела на меня. Пламя, сверкающее в ее глазах, наверное, запросто могло бы расплавить свинец.
Она тихо сказала:
— Прощай.
— Куда пойдешь?
— Не твое дело.
Она повернулась спиной. Неторопливо дошла до выхода. Обулась и, медленно обернувшись, снова смерила меня взглядом. Казалось, еще чуть-чуть, и ее глаза меня испепелят. Еле слышно она с яростью выдохнула, словно выплюнула, единственную фразу:
— Бессердечный мерзавец, — и скрылась за одеялом.
Некоторое время после ее ухода ткань продолжала колыхаться. Я опустил взгляд на пол — на татами остались лежать несколько книг Эйко. Некоторое время я тупо смотрел на них, затем лег на спину. В глаза бил электрический свет с потолка. Перед моим внутренним взором встала узкая спина, исчезающая в ночи. Глядя на колеблющийся люминесцентный свет, я чувствовал себя самым настоящим бессердечным мерзавцем.
12
Собрав с пола книги, я поднялся наверх. Второй этаж выглядел еще более заброшенным, чем обычно. Вероятно, из-за пустого пространства, зиявшего посреди книжной полки. Я вернул книги на место. Комната тут же обрела привычный вид, снова превратившись в абсолютно бесполезную территорию. Я огляделся и раздвинул шторы.
Мальчишка-курьер все еще сидел у окна напротив. Наши взгляды встретились, и он спросил:
— Что это с ней? Выскочила как ошпаренная, на ней лица не было.
— Похоже, я ей не понравился. Я вот что хотел спросить: тот мужик со стоянки, где он? Пошел за ней?
— Пошел, но, кажется, сразу передумал. Вернулся в машину. Видно, его только ты интересуешь. Да уж, до соверлютности ему далеко. Лучшее место для слежки — круглосуточный магазин. Это же как дважды два. Мой наблюдательный пункт — исключение.
— Видать, у них народу на всех не хватает. Ты сообщил об этом Хараде?
— Сообщил, это же моя работа. Ты не очень-то зазнавайся. Принц, без объяснений выводящий принцессу из-под угрозы, — старо как мир.
— Все не так, но, насколько я понял из твоих слов, ты считаешь, что угроза существует?
— Есть такое чувство. Такой, знаешь ли, нехороший запашок.
— Хм… А чувства, что тебя ожидает приятная новость, у тебя нет?
— Ну не знаю… А что за новость?
— Завтра у тебя, можно сказать, выходной.
— О-о! Чем займешься? Запрешься дома? Или отправишься куда-нибудь?
— Второе. Уйду, пока ты будешь разносить утренние газеты. Вернусь вечером.
— Сентиментальное путешествие?
— Ах, как романтично.
— Вот и правильно. Чем еще заняться парню, только что расставшемуся с девушкой? Ты читал Генри Миллера?
— Нет. Любишь американскую литературу?
— Ага. Это же супержесть. Похоже на Чжуан-цзы, хотя я, пожалуй, единственный, кто так считает. Так вот, в его книге «Черная весна» есть такие строки: «Сны, что мы видим, сделаны из боли расставания». Каково?!
— Ну, если тебя интересует мое мнение, то мне есть что сказать.
— И что же?
— Как быть с теми, кто не видит снов?
Он расхохотался. Я собирался задернуть шторы, когда он сказал:
— Слушай, можно я передам наш разговор Хараде?
— Тебе решать. Спокойной ночи.
Я задернул шторы.
Спустился вниз. Снова улегся на спину и уставился в потолок. Вряд ли до утра удастся уснуть. А значит, обойдется без боли расставания. Мои расставания закончились семь лет назад. Вместе с болью. Неспящие снов не видят.
Я приехал на Токийский вокзал, когда еще не было шести. Утренний свет пронизывал здание вокзала. Народу почти не было. Ах да, сегодня же суббота — в командировки почти никто не ездит.
За ночь мой преследователь сменился. Хотя идущий за мной мужчина был одет в такой же джемпер и источал тот же запах, все же это был другой человек. Вчерашний крепыш исчез. Субботним утром такси на улицах почти не было, и я изрядно попотел, ловя машину. За это время шпион успел вернуться в свой серый универсал и уже на нем продолжил слежку.
Возле кассы меня окликнули:
— Доброе утро, господин Акияма.
Голос, не лишенный изящества даже ранним утром, принадлежал Хараде. Лицо его освещала та же мягкая улыбка, что в казино, но сейчас он выглядел совершенно иначе. Передо мной стоял не менеджер игорного заведения, не управляющий отелем и даже не секретарь процветающего предпринимателя. Галстук скромной расцветки вместо галстука-бабочки и неброский костюм делали его похожим на клерка, каких полно на каждом шагу. И все же было в нем какое-то неуловимое отличие. Ощущение некой нереальности. От былого облика осталась лишь утонченность, во всем же остальном он, казалось, превратился в совершенно другого человека. Сейчас, при естественном освещении, я с большой долей вероятности мог угадать его возраст — года тридцать два или тридцать три.
— Доброе утро, — ответил я. — Прости, что вчера побеспокоил тебя насчет расписания.
Он пожал плечами:
— Не стоит.
Кивнув, я было направился к кассе, но он достал из кармана запечатанный конверт:
— Я приготовил для вас билет до Киото на поезд, отходящий в шесть ноль семь. Место для курящих в вагоне первого класса.
— Тогда тебе придется его сдать. Первый класс мне не по карману, а билет на свободные места я и сам в состоянии оплатить.
